— Ты че? — Бегдияр не смог ничего ответить, лишь дрожь его тела выдавала животный страх. Руки парня вжались в кожу, пытались защитить лицо. Я сделал пару шагов в его сторону, он попятился от меня. Казалось, что я близнец Ким Чен Ина, которого просто так обвиняют в издевательствах его брата. А Бегдияр девочка из отряда «Киппымчо».

— Прекрати! Прекрати это!!! — закричал я, ожидая исполнения своих указаний. Парень медленно стал убирать бесполезный щит от лица, сам он выглядел очень расстроенным. Будто собирался рассказать самую важную новость в своей жизни, но после моей «выходки» потерял все желание общаться. В первый раз за долгое время мне хотелось, чтобы со мной поговорили. Рассказали, что хотели, ведь каким бы инфантильным не был Бегдияр, он все время пытался мне помочь. Хоть я этого и не просил. Он пытался узнать убийцу, найти способ оживить сестру и брата, так что тогда у меня появилась надежда на моральное спасение. Может быть он нашел убийцу? Поэтому был так рад? Возможно же? Да? Да?!

Видимо по моему взгляду Бегдияр все понял, он тоже предпочел сразу перейти к делу и забыть то, что произошло до этого. Он шмыгнул носом и неуклюже по топал к столу, после чего, сев на край, наконец нашел в себе силы рассказать:

— Я нашел способ найти убийцу твоей семьи. Нужно отправиться к Сатане Маукату IV Предстоящему, в Шауэр. Он чего-то у тебя отнимет или скажет, чтобы ты чего-то выполнил, а взамен ты сможешь просить что угодно. — Бегдияр выпрямился, зная, как много он сделал для меня, узнав это. Сердце обдало теплотой, то, что я ждал два года наконец исполнится. Я убью чертову убийцу! Убью! Зарежу! Закопаю! Убийца пожалеет не только о своем поступке, но и о том, что родился. По щеке потекла слеза, боль слегка улетучилась и я мысленно сказал: «Я отомщу за вас, даже не смейте думать об обратном». Ноги подкосились, словно я стал терять сознание, да, так и было, вся картина перед глазами помутнела и мое тело, которое не успел подхватить друг, упало на пол, чувствуя невероятное счастье, надежду и облегчение..

***

— Я буду часто приходить в офис вместе с папой. Он сказал, что ощущает свою скорую смерть и должен научить меня всему. Впрочем, он, как обычно, витает в облаках. Кажется, что он так и мечтает уйти. — сказал Бегдияр и пожал плечами, из-за того, что я вновь отказался от пирожного. Ох, моих мыслей было настолько много, что даже двигаться казалось опасным, не то, что есть какие сладости. Ведь при каждом моем движении фокус внимания переключался и я забывал тот гениальный план, что еще пару минут назад крутился на языке без остановки. А после сладкого я бы расслабился и забыл даже свое имя. Бегдияр заметил, что мои ступни отбивают чечетку по полу уже второй час. Глубоко-глубоко вздохнув от накатившейся жалости в мою сторону, потому что из-за того, как сильно я нервничал могло показаться, что я Джек из Титаника, который пробыл в ледяной воде сутки. Он произнес:

— Асмодей, как я могу сделать, чтобы тебе стало лучше? У нас осталось пара часов до нашего отъезда в Шауэр, и я боюсь, что за это время ты окажешься на грани нервного срыва. Это уже не шутки! — ругался друг, а я мог лишь закусывать губы время от времени, чтобы хоть как-то угомонить рост кортизола в организме. Взгляд вновь ринулся к часам, до отъезда оставался один час тридцать пять минут. Хотелось, чтобы время прошло максимально быстро и отныне не мучало меня ожиданием. Ожидания, ожидания. Ожидание чужой смерти длилось ровно 1 час 35 минут..

***

После телепортации Бегдияра и Агафона в офис Мауката:

— Не могу настроится, волнуюсь очень. — на выдохе вырвались слова, когда я уже стоял у двери Сатаны. Было так страшно, что замер сам ветер и даже птицы в полете упали замертво. В потоке холодного воздуха состоящего из волнения и ожидания появилась теплая рука, что, прикоснувшись к моему плечу, поддержала меня в тысячный раз, лишь за сегодня.

— Если что уйдем, я всегда за тебя и с тобой Асмодей. Можешь довериться мне, как брату. — «Брату…» Все ради него и сестры, что ж. Я доверился и не прогадал, доверился так, что сам схватился за удушающую ручку двери и окунулся с головой в самый душный на свете кабинет.

На троне, гордо приподняв подбородок, сидело существо. Маукат закинул ногу на ногу и доставал огромными, черными рогами до стеклянного потолка, снаружи которого горел огонь. Сигарета, которую он держал когтями, наполнила своим дымом весь кабинет. Из-за едкого запаха было сложно держать глаза открытыми, так что мы с Бегдияром одновременно опустили глаза в пол и поклонились. Маукат давил на нас своим величием, он знал все, знал то, что сами люди не знает о себе. Знал то, что так нужно было мне. Секунды длились, как годы, казалось, что огромные когти Сатаны уже летели, чтобы впиться в мою глотку.

— Страх плодов не приносит, Серафим-Асмодей Кутузов. — мысленно мне передал Маукат, после чего спрыгнул с трона и юркнул в темноту. Мы с Бегдияром стали судорожно оглядываться, стараясь нащупать его взглядом, но его и след простыл. Вдруг острые когти коснулись моего плеча, я резко обернулся, но теперь когти прошлись по моей шее, опять поворот. Маукат вновь пропал, что за игры? Что за баловство? Он выглядел так грозно, но по итогу играл не как Сатана, а как маленький барашек, у которого пару дней назад выросли рога и он старался этим похвастаться. Взглянув на трон с долей сомнения, что тут мне помогут, я вновь увидел на троне Мауката. Сигарета, разжигая еще больший огонь вокруг трона, упала на пол, в этот же момент те слова, за которыми я и пришел, наконец прозвучали в воздухе.

— Хм, гм… Асмодей, разумеется я располагаю информацией о личности безжалостного убийцы, однако передача таких важных сведений требует определенных условий и действий с вашей стороны. Вы согласны на них? — слишком наигранно и театрально вздыхая, крикнул Сатана. Моя голова моментально закивала как не в себя. Я готов был сделать все, что ему угодно, лишь бы, лишь бы..

После этого послышался смешок и новая волна фраз..

— Хорошо, Вы будете обязаны убить дочь убийцы, но из самих убийц лишь одну. Ясно? — я не специально издал смешок и вновь кивнул. Такие простые условия? Не может же быть все так просто! Но после звучания тех «мелодичных» имен в воздухе мой мир вновь раскололся на четыре части. Убийцами были Кристина и Изольда! Нет! Нет! Нет! Не может быть! Никогда! Они бы никогда! Но по серьезному взгляду Мауката стало понятно, что он говорит тяжелую правду, что ж, в этой ситуации я бы предпочел сладкую ложь. Сердце заколотилось, в момент я вновь оказался на улицах Мауэра, меня под руку вел Бегдияр. А я все еще не мог поверить и принять. Кристина же так любила Агафона, то есть, это все было ради плана? Тяжелый всхлип вырвался из моего рта, опять, все стало еще хуже. Не могло же быть еще хуже! Могло, могло. Сердце переживало третью смерть, не хотелось плакать, я просто был в шоке, в состоянии аффекта. В этом же состоянии я побежал домой к Изольде, вежливо постучал и сделал все по её специальному обряду на смерть. ЗАРЕЗАЛ БАБКУ ТАК БОЛЬНО, КАК МОГ! Пообещав себе, что её внучка вытерпит все, что вытерпела моя семья. Отношения, отрезанный палец и чертова смерть..

***

Мауэр, дом Изабеллы, 2023 год, ночь 24 марта

— Мила, я-я не знаю, что она со мной делает. Я не могу её убить. Просто не могу, мне страшно, очень страшно и больно и..- слезы вырвались из глаз с таким напором, будто их сдерживали пол жизни. Я, обхватив свои колени, желал, чтобы меня пожалели. Сила вылетала из раны и мне становилось все хуже и хуже, начался жар и моментами ногу хватала судорога. В сознании царил туман, я забыл где нахожусь, с кем и когда.

«Замолчи, Асмодей, ты не должен сейчас говорить со мной!» — крикнула мне Мила, когда я захотел вновь начать ей жаловаться.

— Но с кем мне говорить? Я устал! Не хочу никого убивать, хочу жить спокойно, не претворяться другим! — взвыл я, каждое слово обжигало током, все было понятно, мне не дали выбора. Либо убить, либо убьют за меня. Ноги сами повели к зеркалу, душераздирающие крики с нескончаемым потоком вырывались из моего горла, причиняя огромную боль. Смотрел на себя в темноте, на красные пятна на лице, лице, что стало белым. Оно стало белым, как бледный мрамор, который должен был осветить собой ночные улицы, но по итогу не мог осветить и себя. Я не знал, куда девать ярость и накопившуюся внутри боль, первым на мой взор попало зеркало. Я занес руку и со всей силы ударил по стеклу, оно разбилось вдребезги, как и все мои мечты и желание жить, возможность жить. Тело, будучи морально мертвым, упало на осколки, что сразу, не теряя возможности, вонзились в него. Но физической боли не было, она потеряла смысл, ведь вместо неё появилась моральная.