— Тебе интересно? Мы можем поговорить про что-то другое. — я прикрыла глаза и аккуратно вставила ладонь перед собой давая понять, чтобы он продолжал. Все равно меня не интересовала никакая тема кроме Асмодея, моего видения и экзаменов, которые он чудом решил за меня.

— Я же вижу, что ты не слушаешь. Что случилось? — я глубоко вдохнула и налила себе бокал вина, в этот момент, да и почти сразу, как мы слезли с мотоцикла, на меня напала тяжесть, лень и желание быть унесенной ветром. Сделав глоток, я дотронулась к, почти стершемуся, крестику с мыслями, что пора сказать Агафону то, что я думала.

— Асмодей случился. — парень сжал челюсти сжал кулак, пару раз слегка ударив воздух.

— Хватит, я не хочу говорить про такие темы. — «Не хочет он». В мою голову, будто попал разряд боли.

— Ты единственный близкий человек для меня, поэтому я и говорю все тебе. Зачем ты вообще сдал за меня экзамены? — вдруг он встал, из-за стола и, кинув на стол около трех сотен долларов, подошел ко мне и схватил за руку, после чего потащил прочь из ресторана. Я хотела оттолкнуть его и начать ссору, но вновь не смогла двигаться и говорить. Мне хотелось рвать и метать, но я просто молилась, чтобы могла дышать. Агафон подтолкнул меня, чтобы я села на мотоцикл, как вдруг я увидела, что за его спиной стоит Изольда — моя бабушка. Она приложила палец к своим губам и стала бесшумно говорить, слова были не четкими, шепот пожилых людей было тяжело понять, но четко выделялись слова.

— Умрешь, коли сядешь. Скинет, гора скинет, тот живет, а гора скинет. Беги к Богу, крест, стертый. — я мельком посмотрела на Агафона и в его глазах читалось что-то животное, ужасное, больше не родное. Как вдруг Изольда толкнула его в спину и парень ударился головой о мотоцикл и упал без сознания, после чего бабушка уже в слух повторила:

— Стертый крест — грех..- и исчезла, а меня ужасно тянуло в магазин под названием «Религия наше все». В нем я видела разные браслеты, платки под колени(когда молятся Шаукату, то встают на специальные платки), множество книг про историю от первого Шауката до нынешнего и я, совсем позабыв, что другая религия запрещена, вновь смогла двигаться, после чего вбежала в магазин с фразой.

— Можно мне свешенный крест?..

32 глава — участок и истинные

Торговец, что рассматривал свои платки, закашлялся и, резко побежав к своему столу, стал со всей силы жать кнопку. Кнопку вызова охраны, после чего он стал кричать, что тут религиозный диверсант. Я не знаю, почему спросила это, но тогда все мои действия были будто не мои. Казалось, что меня контролировали. Да меня всегда контролировали, все действия, мысли, даже экзамен Агафон сдал за меня. А кто я? Нет, я не избранная. Я просто девочка, к чьим рукам прикрепили нити, чтобы сделать меня марионеткой, но в чьем театре? Единственное, что я умела — это управлять энергией, превращаться в дракона и делать пару обрядов/заклинаний. Этого было и будет не достаточно, чтобы управлять ВСЕМИ Нуклэй в Мауэре. В комнату забежал наряд истинных, которые опрокинули горшки с цветами, пока бежали ко мне, будто фурии. Широкие шаги, громкие команды друг другу, казалось, что они задерживали не хрупкую девушку, а главного убийцу всего БЦМШ(Братское Царство Мауэр Шауэр), но я же не Асмодей, зачем меня ловить? Я и не собиралась убегать, так что истинные напрасно тратили энергию, которую нам приказывали экономить. Шаукат приказал. Все они знали, что делают, вероятно понимали, что неправильно запрещать человеку верить, но они запретили. Шаукат запретил.

— Изабелла Аксенова, Вы имеете право хранить молчание. Вы будете задержаны по 101 статье уголовного кодекса БЦМШ на 1 месяц, после вы будете обязаны месяц посещать исправительные работы. Вам это понятно? — я кивнула и сердце забилось быстрее, нет, я не испытывала ни страха, ни разочарования. Мне казалось, что мой мозг стал постепенно избавляться от, находящегося в нем, тумана, рассеивая навязчивые мысли и облик. Агафона. Как только Изольда толкнула его, то мне стало так легко, будто нитки с рук отрезали, хоть браслеты из них и остались, все еще сковывая мои действия, но свобода. Свобода действий появилась, радуя меня, даже во время моего задержания. На моих руках появились браслеты из странного, на вид, материала, словно это была коричневая энергия. Вдруг все мое тело словно опустело, тогда я поняла, что они забрали силы..

***

— В камеру к этому, Константину Гофману. — указывая пальцем на закрытую, металическую дверь, сказал один из истинных. — Ля, Андрюха. Пока праведница его не приехала, может отпустим? А то мне страшно как-то. Прикинь че с нами будет, когда она узнает, что её мальчик в тюрьме. — думая, что я не слышу, добавил другой. Повезло мальчику, что у него есть тот, кто может заступится. Ведь Агафон мог только рисовать мне мехенди по триста раз на день. Меня привели к какое-то подземелье, очень светлое подземелье, как в психушке, только мягких стен не хватало. Истинные держали меня с двух сторон, чтобы я не убежала, но я и не хотела. Честно скажу, больше даже признаюсь, мне нравилось там. Меня вели по узким коридорам, чтобы посадить в камеру, но мне было крайне спокойно, полное блаженство окутало все мое тело и пробежалось по венам. Я думала, что Агафон как-то по-особому влиял на меня, может быть даже с помощью чего-то, ведь других объяснений, почему мне стало так хорошо после того, как он потерял сознание нет.

— Можно уже в камеру? Я устала ходить на каблуках. — истинный цокнул и маханул рукой второму, чтобы тот открыл камеру. Металическая дверь с грохотом открылась и меня кинули в белую комнату. с мягкими стенами, как в психушке, после чего вновь с грохотом вышли, закрыв за собой дверь. Я случайно упала на колени, поскольку истинный меня толкнул и сразу заметила мальчика в углу комнаты. Он водил пальцем по воздуху, будто рисовал что-то и шептал непонятные звуки. Я встала и, отряхнувшись, села в противоположный угол. Телефон изъяли, так что делать было нечего. Спустя, как мне казалось, несколько часов, я решила что-то сказать законченному, что сидел рядом. Поджав губы я пару раз взглянула на Костю Гофмана, точнее на его спину, которой он был ко мне повернут и сказала:

— Ту-ту-ту. Кос..Константин, вы не знаете, когда будут кормить? — случайно повысив тон голоса на последнем слоге слова «кормить», я бесшумно похлопала себя по лбу. Вдруг парень обернулся ко мне и я обомлела. Нет, я настолько удивилась, что зажмурила глаза и вновь их открыла, надеясь увидеть перед собой другого Костю. Того с которым не была знакома, не того парня, что приглашала мягко на свидание. Казалось, что он ожидал меня здесь увидеть, поскольку смотрел на меня, возможно пытаясь скрыть то, что стал спокойнее, когда все случилось и я попала в обезьянник. Встав на ноги, я быстрым шагом подошла к Косте Гофману, тыкая в него пальцем, и крикнула:

— Ты что здесь делаешь?! — почему я была так недовольна? Потому что знала, почему он был там, он попал вместо чертовой меня в обезьянник. В его взгляде читался вновь смех, который он пытался скрыть, будто Костя не сидел в «тюрьме», а тюрьма сидела в нем.

— Верушку избил. А ты? — я улыбнулась и подсела к нему. Пару минут мы сидели в тишине, он не говорил, а я думала. Думала, как выразить свои мысли и чувства. Чувствовала я себя одновременно отлично и паршиво. Паршиво, потому что невинный человек сидит тут, а отлично, из-за мысленной свободы. Кстати, мягкие стены все же прикольные, словно своей текстурой они хотят тебя обнять и засосать в свои объятия навсегда. Сжав подол своего платья, я обернулась к Косте и глубоко вздыхая, спросила:.

— Зачем ты помог мне?

— Попросили, важные люди попросили, только ты это никому. — я провела пальцами по губам и, достав уголка, будто закрыла рот на замок и выкинула воображаемый ключ в конец комнаты. Костя усмехнулся и закинул руку мне на плечо и мне было комфортно, как никогда, как ни с кем, как нигде..

***

Не знаю, какой это был по счету день, но хорошим он не был точно. Хоть я и чувствовала моральное удовлетворение, но еды хотелось до адской боли в животе и ощущения, что у меня появился гастрит и язвы. Нас не кормили. Сказали, что бессмертным еда для жизни не нужна, значит не нужно транжирить деньги Истинного Бога Шауката 4 на неё. Так что мы почти все время лежали и спали, чтобы сохранить энергию. В душ не пускали, из-за чего даже пахло от нас плохо. В моих волосах образовались колтуны, платье и туфли изъяли, выдав старую зеленую пижаму, не смотря на то, что одежду забирать они не имели права. Хотя, если бы меня спросили хотела ли бы ты покушать или морально чувствовать себя, как тогда, то возможно я бы выбрала второй вариант. Все мысли стали ясными, впервые за последнее время у меня появилась возможность думать о чем я хотела. Все казалось бы для меня идеальным(если не брать во внимание физическую боль), но Изольда приходила ко мне по несколько раз в день. Бабушка сначала говорила, что я молодец и просто болтала. Потом рассказывала, какой хороший Костенька, из-за чего мне показалось, что они были знакомы при её жизни, еще она сказала, что тоже была в той тюрьме и с ностальгией осматривала стены, все же иногда подрагивая, когда в её сторону ползли жуки, казалось, что она не воспринимала себя, как призрака или думала, что жук сможет залезть на неё, даже если она призрак. Дух. Я могла терпеть бабушку и её навязчиво пугающе поведение, но в тот день все зашло слишком далеко…