Тася не выдержала напряжения – сломалась. Перемахнув, как паркуристка, через парту в проход, просеменила в конец кабинета. Всё было странно, слишком быстро и странно! Понимая, что сделает только хуже, если приблизится к подруге, заняла первый попавшийся стол. Мгновением позже едва не шарахнула по нему кулаком. Ведь Остап, как ни в чём не бывало, повторил её маршрут и опять записался в соседи. Внезапно и остро захотелось стереть его снисходительно-издевательскую улыбку классическим хуком в нос. Чтоб с хрустом сломанных костей и брызгами крови. Чтоб на своей шкуре испытал в ближайшие пару недель, какова участь урода. Вместо этого бесхребетная пацифистка снова встала, теперь с намерением сбежать домой.

– Что за суета? – Взявшаяся буквально из ниоткуда Груша прошаркала к своему креслу. – Сели все. Тася, села.

Тася опустилась медленно и тяжело, как на электрический стул. Накинула капюшон, положила голову на парту. Новенький наслаждался происходящим. Наслаждался причудами таинственной незнакомки. Из розовых облаков обратно на грешную землю его позвал голос преподавательницы.

– Надо же, новое лицо?

– Остап Апин. Переведённый. Документы ещё не пришли, а пропускать не хочу. Ничего ведь?

Груша, молодая, симпатичная и строгая, приспустила очки.

– Ничего… Конечно же. В общем-то, таково было негласное правило высшего образования. Любой желающий мог зайти в университет и послушать лекцию. Хотя даже тех, кто обязан здесь быть, поганой метлой не загонишь.

Только что – радушная душка. Теперь – мрачная стерва, какой её знает весь университет. Кажется, её крайне смутила собственная вольность. Попыталась реабилитироваться в глазах студентов:

– Инженеры! Ау! Я понимаю, событие, но, может, уже на меня посмотрим? Сегодня, как вижу, аншлаг. Передайте своим: кто не пришёл – всем два. Итак, первый вопрос: «Методы асимптотического и нелинейного анализа». Давай, Марин. Вещай.

Названная ударила по парте.

– С*ка, да почему я?!

У Остапа от удовольствия мурашки пробежали по спине.

Последние дни кишечник давал сбои. Все болезни от нервов, так говорят. Ещё говорят, проблемы с пищеварением – симптом непринятия жизни как таковой. Звучит занятно, правда, лечить голову дорого, некогда и чревато. Рассудив, что собака закрыта всё-таки в питании, Тася по дороге в университет вместо просмотра коротких видео третировала Google. Всемирная паутина устами врачей-публицистов порекомендовала чаще употреблять кисломолочные продукты и налегать на свежую зелень, особенно в межсезонье. Потому, скрепя сердцем, вместо любимых картофельных чипсов со вкусом рёбрышек гриль студентка купила картофельные чипсы со вкусом сметаны и лука.

На большой перемене Тася обедала в одиночестве – за предпоследней партой. Конечно, пара человек находилась в аудитории вместе с ней. Обсуждали что-то меж собой, время от времени восклицали и шутили. Здесь не школа – бояться за свой сухпаёк незачем. Хотя, даже в те годы никто особо к Тасе не слетался, заприметив у неё пачку сухариков или энергетик. Мало кому хотелось есть оттуда, куда она совала пальцы, и касаться губами жести, с какой пила она. И теперь, уже взрослая, дурнушка спокойно уплетала один хрустящий ломтик за другим и читала смешные картинки в телефоне, сменяющиеся одна за другой. Погружалась в каждую шутку, точно в великую мудрость. Улыбки выходили дёрганными и опадали моментально. Наскоро покончив с перекусом, второкурсница выкинула опустевшую пачку чипсов в корзину и выскочила в коридор.

Редкие студенты ошивались здесь. Во-первых, филиал университета в семидесятитысячном городе одним своим названием акцентировал внимание на характерной малолюдности. Во-вторых, все эти деятели науки и её заложники в столовой сейчас воевали за последнюю сосиску в тесте. А на четвёртом этаже корпуса – тихо и хорошо.

Рваный, скрученный по краям линолеум мягко проминался под ногами. Стены, исчерченные мазками царапин и потёртостей, светились солнечными прямоугольниками деревянных окон. От тепла усилился щелочной запах ДСП3, с которым с недавних пор у Таси и ассоциировалась родимая «шарага». Шлейф туалетной воды либо выдохся, либо перебился ароматизаторами снэков, въедливыми, как табачная гарь. Девушка вышагивала стройно – едва ли не по-солдатски. Сосредоточенное выражение лица могло свидетельствовать о большой философской дискуссии в этой светлой голове. На самом деле там гулял ветер. Всё внимание направилось на трактовку собственных ощущений.

Палец ноги лип к обувной стельке – знать, в носке дырка. Джинсы держатся на одном лишь честном слове – утром следовало надеть ремень. Вроде даже новость, что штаны стали не по размеру, совсем не порадовала. Одного взгляда в зеркало хватало, чтоб и не помыслить о хорошем. Да и не до того совсем. Потому что прямо сейчас на лоскуты рвалась душа. Медленно и неотвратимо расползалась по швам, как та же юбка-карандаш размера S на широких бёдрах Груши. Как бы сильно Тася ни стискивала челюсти – не могла прекратить расцветающую в груди боль. Из щелей опять вырвались крюки паранойи. Выстреливая один за другим, они цеплялись за ключицы, клавиши рёбер и тянули к земле.

Тусклые глаза совершили оборот. Девушка хмыкнула, придержала себя за плечи. Пока контролируемо. Хотя крайне, крайне неприятно. Изо дня в день приступы учащаются и усиливаются. Иногда кажется, оно не уходит, а ослабевает и одной свистящей нотой непрерывно дребезжит в эпицентре сознания. Соседка по комнате, застукав за поглощением валерьянки перед сном, заботливо подсказала:

«Не надо! Она потом помогать не будет!»

Правда, зачем успокоительные потом, если плохо уже сейчас? Тася ущипнула себя за локоть, пообещала пропить полный курс, как велит инструкция.

«Ещё одна пара. Потерпи. Потерпи, пожалуйста».

Таясь, заглянула в аудиторию. Тася относилась к той категории учащихся, кто не пропускает ни одного занятия (не считая физкультуры). Потому знала наверняка – Остап как сквозь землю провалился. Минула уже неделя, а тот его первый визит оказался единственным. Новеньким интересовалась Груша, но все руками разводили. На кафедре и не слыхали ни про какого Апина. Куратора группы не существовало в принципе, чтоб донимать со странным вопросом хотя бы его. Событие обсуждалось в маленьких кругах, да не то, чтобы бурно. Обсуждать-то, по-хорошему, нечего. Хотя девушки фантазировали много, время от времени косясь на его, судя по всему, избранницу. Не зло – с пренебрежением, как на недоразумение.

Когда та пара по вышмату, на которую заявился Остап, наконец, минула, со звонком Тася пушечным ядром вылетела из аудитории. Перво-наперво спешила поговорить с подругой Мариной. Догнала. Примирительно коснулась плеча.

– Слушай, я вообще ничего не поняла.

– Да я тоже! – вскипела красавица, одёргивая руку. Недовольная своей несдержанностью, прикусила длинный крашенный ноготь. Нетерпеливо застучала каблучком.

– Он просто пошутил. Придурок. Забей, – почему-то оправдывалась Тася.

– Нет. Нет, ты забей, – уже спокойнее ответила та, – Ладно, извини, меня Артур ждёт. Пока.

Сегодня же Марины не было – говорить не с кем. Отвлекалась Тася снованием по университету на переменах. Вроде остыла, прокручивая мысли о валерьянке. Всем существом желала её – таблетку, чтоб рассосалась треклятая «паничка». Витая в облаках, добрела до очередного тупика коридора, где никого не было. Уже повернула назад.

– Привет.

Вздрогнув, подняла, наконец, голову. Он возник буквально из ниоткуда. Соблазнительная полуулыбка и солнечные блики в болотных глазах, в золоте дня сияющих шартрёзом, подняли в животе горячую волну испуга. Тася дёрнулась вправо-влево, да, как это бывает, парень не нарочно зеркалил. Или же наоборот – намеренно мешал пройти, но точно забавлялся по-киношному смехотворной ситуацией. Будто деревенея, студентка шагнула назад. Сипло выдохнула: