Тот, где я вырос и стал сам собой.

Будто гнездо заплутавшее в кроне

В устье Днепра над великой рекой

Город – да город ли? – в зелени тонет

Там, где находится дом мой родной.

Время уходит как лист по теченью,

Годы уплывшие, где вас догнать?

В городе этом – а может селеньи –

Все не дождется меня моя мать.

Лист виноградный падет на колени,

Тень от заката плывет по стерне,

И задрожит паутина сирени

Над свежей могилою памятной мне.

Город… Маслины, да ягода волчья,

Плавни да степь, осока – камыши…

Где-то меня дожидается молча

Голая пристань моей души.

29.10.1978

________________

ТЯГА К КРОВУШКЕ

Тайны человеческого мозга. Прочитал в «ЛГ» рассказ о добром, полном человеке, который взволнованно спрашивал у прохожих:

«У меня каких-то два часа назад пропала собака, моя любимица, я ищу ее. Вы не видели

поблизости скопления собак?».

Он вызывал сочувствие, ему говорили и он уходил. После видели его, доброго, у стаи

собак, он бросал им еду. А потом на этом месте лежало 8 собачьих мертвых травленых

тел. Что это?

80

Я пытался поставить себя на место этого человека: что могло бы меня подвигнуть на

такое? И не нашел. Может быть, просто есть люди, которые испытывают неутолимую

потребность убивать? Все эти охотники, добытчики, зверобои?

С точки зрения религии (иудаизма, например), умерщвление животных, в целом, не

приветствуется. Оправданным считается лишь деятельность профессиональных

охотников, которые тем кормятся и живут. Или забойщиков, которые исполняют важную

социальную функцию, обеспечивая других мясными продуктами питания. Не знаю, прав

ли я, но вывод для себя сделал такой: любой, кто получает удовольствие от убийства ни в

чем не повинного животного – мразь, человеческое отребье. Если холодильник дома

ломится от продуктов, а тебя все равно тянет к ружью – ты кровожадный подонок!

Который спит и видит, как дрожит в смертельной судороге забитое им животное, как

медленно угасает его бессильный – еще минуту назад живой! – взгляд. И сладостно

замирает черствое сердце: я – человек, я – царь природы, я всех сильнее!

Только не надо пояснять, что на охоте процесс убийства составляет лишь малую долю

события, а большую часть его занимают элементы приятного мужского

времяпрепровождения: многокилометровая прогулка на свежем воздухе, выпивка, костер

и доверительные неторопливые побрехеньки. Все это можно делать без ствола. Вот

только того удовольствия не будет…

Человек – я имею в виду нормальную личность – убивает любое живое существо только

по необходимости. На войне. В случае опасности. Для пропитания. Спасая людей и

животных от хищников. Но – не для удовольствия! Как это делал бывший президент

Российской федерации Ельцин.

Прочитал как-то в газете о его царских охотах и был буквально потрясен. Этот

жизнелюбивый упырь, сдавший со временем власть Путину, с условием не возбуждать

против него или членов его семьи уголовного преследования (знала, видно, кошка, чье

сало съела!), большую часть свободного времени проводил на охоте. По утверждению

Александра Коржакова, бывшего руководителя его охраны, у Ельцина было несколько

роскошных поместий, но больше всего любил он дачу в Завидово, где находится самое

большое и богатое охотничье хозяйство России (120 кв. км, недалеко от Москвы в

Тверской области, огромное поголовье оленей, маралов, кабанов, лис и зайцев). К нему

приезжали охотиться Гельмут Коль, Брайан Малруни, Мауно Койвисто. Они страшно

завидовали, глядя, как российскому президенту прямо под колеса бронированного

«Мерседеса» егеря выгоняют оленей, кабанов, лосей, и пахан этот палит сладострастно во

все стороны из раритетных ружей, бережно подаваемых угодливой обслугой. У садиста, говорят, даже план был: убивать в день не меньше 30 крупных животных. Охотился

трижды в сутки: утром, днем, ночью.

«За один выход шеф как-то убил 9 лосей – расстрелял все стадо, в том числе совсем

маленьких»

Если охотились на пернатых – убивал не меньше 100 штук. Ездили по

асфальтированным дорожкам на машинах с люком на крыше. Стреляли прикормленных

животных при помощи цейсовской оптики из люка или окна. Автор умилялся, мол, нежадным человеком был этот охотник: отдавал туши егерям, не забывая при этом

отрезать для личного пользования лосиные языки и губы.

Сделал, кровосос, микроосвенцим из правительственной дачи. Ему б еще для

интенсификации процесса завести там газовые камеры… А ведь рядом, как правило, находилось немало людей – и ни одного человека, который сказал бы:

– Оно тебе надо, Боря… Посмотри, какие они красивые – тебе их не жалко?! Оставь

их, от греха подальше, в покое…

Раз не нашлось того, кто ему так бы сказал, значит, круг его – одни холуи и шестерки.

Псы кровожадные!

У испанцев – одним из видов национального искусства является всемирно известная

коррида. Такие зрелища, кроме местного люда, стремятся, в первую очередь, посещать

81

туристы, алчущие экзотики. Один знакомый, с мнением которого я считаюсь, говорил, что

в содержательной основе корриды, зрелища впечатляющего и в высшей степени

поучительного, лежит философское отношение к понятиям жизни и смерти. Он даже

называл это торжественным актом перехода от состояния бытия к глобальному небытию

на глазах десятков тысяч случайно-неслучайных зрителей. Так это или нет – судить не

берусь, лично для меня подобные зрелища чужды. Но все же разница между тем, что

происходит на испанских корридах, и неприкрытым садизмом, который творят над

беззащитными животными отечественные выродки, несомненна. Тот же тореодор, по

крайней мере, не ведет по быку огонь из автоматического оружия, находясь под

надежным прикрытием бронированного автомобиля. Он рискует собой и рискует

достаточно серьезно. Конечно, стороны в такой схватке не равны, но все же… На стороне

животного здесь – мощь и сила. У тореодора – реакция и ловкость, понимание ситуации и

ясная голова. А чем рискует людское отребье с огнестрельным оружием и живым щитом

из телохранителей и егерей?!

Развивая эту тему, мы обязательно придем к вопросу: почему власть имущие так

неравнодушны к крови животных, и – только ли к их крови? Не с той ли же легкостью они

проливают человеческую? Вопрос не праздный. И вспоминается сразу череда звучных

фамилий. Иван Грозный, любивший до самозабвения травить зверье с собаками и попутно

проливавший целые реки людской крови. Мягчайший Николай Второй… Во всем другом

мягкотелый и нерешительный, охотничий карабин он, однако, держал в руках твердо.

Незабвенный интеллектуал, добрый дедушка Ленин тяготел к чужой кровушке до такой

степени, что, судя по ностальгическим воспоминаниям его жены и соратницы Крупской, не погнушался во время ссылки в Шушенском набить веслом пол-лодки тушек

несчастных зайчат, прибившихся к небольшому островку в ходе ледостава. Так сказать, любимый народный персонаж – дед Мазай, только наоборот. Радовался Ильич, потирая

руки: добытчиком ощущал себя знатным – завалил окровавленным заячьим месивом все

днище! Только кто потом ведрами холодной речной воды смывал ручьи крови с лодки, не

сама ли автор этих веселых воспоминаний? Вот откуда, наверное, столь частые призывы в

его письмах-инструкциях к нижестоящим товарищам: надолго устрашить кулачье и

священников, расстрелять каждого десятого, решительней репрессировать, уничтожить

как класс, и в том же роде далее.

…Говорил на эту тему с женой, она считает, что стремление к охоте – физиологический

инстинкт человека, желающего испытать сладкое чувство риска, развеяться от серых