часы, а ей жена Тито Иванка преподнесла браслет из кораллов в золотом обрамлении.
Вообще, Еременко, по ее мнению, обладал массой достоинств. Не слишком грамотный, он любил Шиллера и Гете (!!!) и лично написал изумительную поэму о Сталинградской
битве на 150 (!) страницах:
«Мы надеемся, что со временем (сколько его еще надо?) это произведение увидит
свет…»
Что там поэзия! «Не раз сражался на равных с нашим знаменитым гроссмейстером
Смысловым и даже выигрывал у него!» (Интересно, знал ли об этом сам Смыслов?) Показательно, что дочь маршала Татьяна не сильно отстает от словоохотливой мамаши:
«Мама была настоящий законодательницей мод – на многих официальных встречах и
раутах даже жены послов первыми бежали (!) взглянуть на жену маршала Еременко, чтобы сравнить, насколько модно они одеты». Не знаю, так это или нет, хотя и думаю, что
любая Дунька, даже если ее назвать Ниной, не станет от этого модно одеваться…
Благородная вдова с удовольствием продолжает: «Вспоминаю случай в Сталинграде. Я
как раз делала мужу перевязку. Обычно он сидел на одном стуле, раненую ногу клал на
другой, я обрабатывала рану, а он продолжал командовать: гонял адъютантов и
посыльных, отвечал на телефонные звонки, отдавал приказы. И все это на повышенных
тонах да с крепким словцом. Сами понимаете, война. И тут заходит адъютант и говорит, что на проводе Жуков и Василевский – едут с инспекцией. Тут Еременко аж подскочил:
«Передай этим… что я их на порог не пущу!»
Это – Жукова-то он на порог не пустит?! Впрочем, ненависть Еременко к высоким
инспектирующим, толкавшим его в гущу боя через Волгу в Сталинград, вполне можно
понять. Недаром в своих мемуарах Жуков описывал, как трудно было сдвинуть Еременко
с насиженного места и погнать в бой…
«Я взяла в плен 22 немецких солдата, а генерала Еременко в плен уж точно возьму!». Что
касается последнего утверждения из этой реплики, то надо признать, что это ей удалось.
По поводу несостоявшегося награждения: «Через неделю от Хрущева пришло
сообщение: меня вызывали на награждение. Награждали тогда многих бойцов, а двух
танкистов – Золотыми Звездами Героя Советского Союза. И тут Хрущев сказал, что еще
одним героем должна была стать фельдшер Нина Ивановна Гриб (ее девичья фамилия).
Представление он подписал, но самолет с документами, перевозивший раненых, к месту
не добрался – его сбили. Поэтому мне вручили орден Великой Отечественной войны 1
степени. А после этот вопрос замяли. Зато мне присвоили внеочередное звание майора
(1943 год – ей 17 лет!), а войну я закончила подполковником» (???)
…«Еременко задерживали присвоение Героя, потому что воевал он «не по-советски» – с
минимальными потерями» (!)
И это жена советского маршала…
Заканчивая тему, со всем вышеизложенным могу сравнить лишь бред, который несла в
последних интервью престарелая народная артистка СССР Нонна Мордюкова о своем
младшем братце, столь, по ее словам, умном, что его, четырнадцатилетнего (!), приглашали в местный райком партии, чтобы он делал там доклады по текущему
международному положению…
Вот что делает с нормальными людьми любовь к близким, неуважение к далеким и
желание прославиться
67
Это фото передает весь авантюрно-хвастливый характер баловницы судьбы, берущей в
плен немцев пачками и "браслеты из кораллов в золотом обрамлении" от жен лидеров
других стран. Повезло все-таки маршалу…
============
К НЕМУ ПРИЛЕТАЛА КОРОЛЕВА
(памяти поэта)
Его уход зимой 2007 года прошел многими незамечено. О похоронах мне стало
известно слишком поздно, и знаю о них я разве что понаслышке. Несколько друзей и
знакомых, сын, жена, брат, – вот, пожалуй, и все. Холодная промозглая погода, переезд на
Голопристанское кладбище к месту упокоения его родителей и – прощай, Сережа!
А между тем, мы и сейчас не полностью отдаем себе отчет, кого с его уходом
лишилась убогая на настоящие таланты, не слишком уютная для незаурядных людей
Херсонщина. Понимаю, что написанное мной многим не понравится. Но зная Сергея
Пасечного много лет, не входя, правда, в круг его близких друзей, а так сказать, наблюдая
со стороны, не будучи в чем-либо должником перед ним (не автору этих строк он
посвящал свои удивительные стихи!), думаю, что имею моральное право писать о нем, придерживаясь правды и собственного понимания этой незаурядной личности.
И последнее, о чем, во избежание лишних вопросов и претензий, я не могу не упомянуть.
В своих скромных заметках автор категорически отказывается от принципа: «о мертвых –
или хорошо, или ничего». Это по нраву лишь всяким подонкам, а приличный человек, пусть и совершавший в своей жизни ошибки, имеет посмертное право на полную
открытость. Хотя бы для того, чтобы его судьба не канула в лету, а стала для других
добрым уроком.
68
Мы познакомились осенью 1970, в пригородном «Винрассаднике», на уборке винограда.
В те времена было принято ежегодно на месяц-полтора направлять студентов ВУЗов на
помощь сельскому хозяйству. Я перешел на третий курс, уже отслужил в армии, был
комсоргом литфака Херсонского пединститута, Сергей только поступил. Студентов
разместили в огромных комнатах, где жило по 10 – 12 человек. Так случилось, что мы
оказались вместе. Все обитатели нашей комнаты были постарше Сережи, мы чуть
подтрунивали над ним, а иногда просто разыгрывали. Надо сказать, что внешне (он был
чуть выше среднего роста, голубоглаз, кудряв, улыбчив и совершенно очевидно – наивен!) Сережа идеально подходил для этого.
И вот как-то вечером, ближе к ночи, когда мы уже расположились на кроватях и
выключили свет, зашел перед сном разговор ни о чем. Слово за словом, поддергивали
друг друга, кто-то уже «смежил» усталые очи. Первую скрипку, помнится, вел я. И чисто
для розыгрыша спросил у пылкого новичка, который ужасно хотел вписаться в нашу
«взрослую» компанию, не поэт ли он.
– Да, да, – поэт! – готовно согласился Сережа, и стал рассказывать, как любит поэзию, и
что с детства сам пишет довольно приличные стихи. Такая нескромность нас позабавила, и я, еще не догадываясь, что будет дальше, небрежно бросил:
– Тогда почитай!
Уже готовые ко сну ребята (между прочим, студенты литературного факультета, то есть в
той или иной мере знакомые с поэзией) заметно оживились в предвкушении получения
порции дешевых бредней сельского рифмоплета. И тогда в темной комнате неожиданно
прозвучали слова, которые я уже больше сорока лет помню наизусть:
Этой ночью королева прилетала.
Королева Снежная, из сказки.
Окна льдинкою она разрисовала,
Подобрав похолоднее краски…
Сергей продолжал читать, не замечая, какая в комнате установилась тишина, и не отдавая
себе отчет, чем она вызвана.. Потом, когда мы обсуждали этот эпизод с ребятами, оказалось, что эти стихи мы все восприняли одинаково: пацан нас просто дурит, читает
стопроцентную классику, смеется над нами, а мы, великие знатоки, сами тайно
крапающие неумелые стишки, развесили уши, вместо того, чтобы немедленно одернуть
зарвавшегося салагу… Надо ли говорить, как мы лихорадочно перебирали в мозгу всех
нам известных поэтов, пытаясь с ходу установить авторство! Ничего тогда у нас не
получилось. И потом – тоже. Его стихи, как это нынче выдает популярная компьютерная
программа «Антиплагиат», стопроцентно уникальны. Поэт! Больше никто и никогда не
69
