Выпив воды, я снова натянула свою маску и, посмотрев на время, ткнула указательным пальцем в часы, тем самым как бы говоря, что мне пора возвращаться и вышла.

Второе мое выступление было подобно первому, но я вела себя увереннее и уже практически не стесняясь, контактировала с публикой. Я извивалась на краю сцен словно змея, вставала на широко разведенные в стороны колени и призывно заглядывала в глаза, томно приоткрывая губы. Мужчины отвечали мне взаимностью: кто-то похлопывал по ноге, призывая присесть к ним, кто-то манил пальцем или рукой к себе, а кто-то просто похотливо смотрел, то и дело, поправляя свои причиндалы, видимо, неудобно давящие на ширинку.

Меня даже начало это забавлять, пока я не подошла с тем же танцем в сторону бара и присев, не увидела строгий проникновенный взгляд молодого мужчины. Он, слегка прищурившись, словно изучал меня, заглядывая в самую душу, словно пытался разгадать, понять, узнать все мои секреты и от этого взгляда, мне становилось не по себе. Я почувствовала, будто по позвоночнику прошёл электрический импульс, а тело обдало горячей волной. Чем-то этот взгляд отличался от остальных, он не выдавал никаких эмоций: ни похоти, ни желания, ни отвращения – абсолютно ничего. И это пугало сильнее, отчего хотелось бежать как можно дальше и никогда больше не возвращаться.

Конечно, я не могла показать своей слабости, а тем более страха и собравшись, не прерывая зрительного контакта, я продолжала танцевать. Я снова извивалась, демонстрируя своё упругое тело, сексуально виляла бедрами, выполняла вертикальный шпагат и ласково поглаживала руками, словно пытаясь обнять воздух вокруг себя, но мой равнодушный зритель таким и оставался. Сконцентрирован и серьёзен, с едва уловимым огоньком в глазах, который возможно и вовсе показался мне.

Задерживаться там дольше было бы подозрительно, и я плавно перешла на другую сторону сцены.

К трём часам ночи я была выжата, как лимон. И сидя на стуле в гримерке, я дожидалась, когда переоденутся все танцовщицы и уйдут. Они знали о новой сотруднице, видели меня, и сразу уйти переодеваться в наш кабинет я не могла, не создавая при этом лишних вопросов. Какое-то время мне нужно было провести здесь. Изначально, я планировала сделать вид, что сильно устала и решила немного посидеть, отдохнуть, но мне не пришлось даже притворяться.

Одна из девушек подошла ближе ко мне и, улыбнувшись, спросила:

– Ты ведь первый день сегодня?

Я, соглашаясь, кивнула.

– Ничего, привыкнешь. Я – Даша, – представилась она, протягивая руку.

Чёрт, идиотка, я даже имя себе не придумала, не говоря уже о легенде.

– Снежана, – назвала я, непонятно откуда взявшееся имя.

– Какое необычное имя, – снова улыбнулась Даша.

– Да. Родители на севере познакомились.

Что я несу, блин? Осталось добавить, что меня притащил им белый мишка, вместо аиста. Но Дашу, похоже, такой ответ вполне устроил.

– Я здесь только на время, пока ваша коллега не вернëтся с больничного, – попробовала я дальше разговорить собеседницу.

– Да? Жаль. Я видела, как ты танцуешь, мне очень понравилось. А где ты работаешь постоянно?

– Спасибо, – поблагодарила я за комплимент. – Я в процессе поиска. Вот, здесь место подвернулось, решила подработать. Слышала, что в новый ночной клуб неподалёку требуются сотрудники, но пока не была там, – осторожно сказал я, ожидая возможной информации.

– Там точно требуются танцовщицы. Особенно они будут рады переманить отсюда…

– Даш, пойдём, такси уже ждëт, – позвала её рыжеволосая девица, перебивая и словно специально не давая закончить.

– Прости, Снеж, давай в другой раз поговорим, – виновато ответила Даша, краснея и опуская взгляд.

Вот коза, не забыть бы спросить у Алеси кто эта рыжая?

– Ничего страшного, – успокаивая Дашу, ответила я и, попрощавшись со всеми, наконец, осталась одна.

Алеся должна была прийти сюда сразу, как только уйдут танцовщицы и я, сняв свои ботинки и с наслаждением вытянув ноги на соседний стул, прикрыла глаза и стала её ждать.

В мое сознание ворвался образ того равнодушного мужчины, который не сводил с меня своего холодного взгляда до последней секунды моего выступления, и я почувствовала, как мои щеки становятся пунцовыми, только сейчас в полной мере осознавая, что вытворяла перед ним.

Предаваясь воспоминаниям, я не услышала, как пришла Алеся и вздрогнула от её громкого голоса.

– И чего это ты так покраснела?

– Будто у меня нет повода? Завтра моя смена, можешь выйти на сцену, тогда и поймёшь.

Мне не хотелось рассказывать подруге об этом Бэтмене. Стоп. Бэтмене? Что ещё за дичь в моей голове, какой нафиг Бэтмен?

– Алло! Приëм! Кэт, ты меня слышала?

– Нет, извини, я так устала, что нет сил даже встать.

– Я как раз сказала о том, что пошли переодеваться и отправлю тебя домой.

Проницательную Алесю было сложно обмануть, но сейчас она вроде бы поверила или просто на время отложила атаку на меня.

На следующий день я проснулась ближе к обеду. Вставать совершенно не хотелось, особенно зная, что сегодня нужно снова идти на работу. Было бы здорово, как в детстве, накрыться одеялом с головой и сделать вид, что меня нигде нет. Но ответственность пересилила лень и я, вздохнув, поднялась с кровати. Хоть моё тело и было вполне подготовлено к физическим нагрузкам, после вчерашних танцев, отзывалось слабой болью в мышцах.

Контрастный душ взбодрил меня, а чашка кофе должна была закрепить результат и я отправилась на кухню. Алеси не было слышно, наверное, ещё спала, но на кухонном столе я увидела конверт и записку от неё:

"Это тебе передал наш бармен, Костя, сказав, что танцующая киска многим очень понравилась".

В конверте я обнаружила три пятитысячные купюры и учитывая, что танцовщица за смену получала от клуба всего полторы тысячи, мои чаевые превысили эту ставку в десять раз. Ни для кого не секрет, что стриптизëрши зарабатывали в основном на том, что им совали под одежду, если это можно, конечно, назвать одеждой, но я то, не раздевалась и не подходила к столикам. Такое внимание ещё сильнее потешило моё самолюбие, и я надеялась, что всё-таки люди приходили в клуб ради отдыха, а не ради голого тела и приватных ласк. В конце концов, для этого существовали стриптиз клубы и эскорт.

Я налила себе кофе и в приподнятом настроении подошла к окну. Зима в этом году выдалась очень морозной и снежной. В последний её месяц большинство жителей нашей великолепной столицы уже нетерпеливо ждали её окончания, да и я была в их числе. И не то чтобы я не любила зиму, нет, в какой-то момент времени она меня даже восхищала. Её непередаваемая атмосфера, идеальная чистота, самые яркие детские воспоминания о волшебстве, об играх в снежки и катаниях с ледяной горки. Только зимой воздух был настолько свежим, разряженным, морозным, что вряд ли я захотела бы исключить это время года из своей жизни, а вот сократить до одного месяца, вместо почти пяти – безусловно.

Вернувшись из своих размышлений в реальность, я допила кофе и отправилась в комнату. Сегодня я могла позволить себе немного отдыха перед тяжёлой учебной неделей. В среду нам предстояло сдать последний экзамен по профильному предмету, а дальше уже ходить только на консультации к своему научному руководителю. Дипломную работу, как и отчёт о пройденной практике мы с Алесей решили писать по нашему ночному клубу, Сахаров даже согласился подписать нужные нам расчёты и выводы.

Когда за окном начало стремительно темнеть, я, увлечëнная бесполезной ерундой социальных сетей, удивлëнно уставилась на время, которое пролетело совершенно незаметно. Часы показывали половину пятого. Выругавшись на виноватый во всем телефон, я вытащила наушники и снова поплелась на кухню, чтобы перекусить.

В квартире было подозрительно тихо, а на кухонном столе появилась очередная записка:

"Не стала тебя будить, ушла собираться к Полине. Сегодня планируем пойти на разведку в грëбаный "Лайм". Хорошей смены".