– Ответственность! – произносит отец по буквам. – Гуглом пользоваться умеешь? Иди изучай! Оба идите! Пока я добрый.

Моего отца ни при каких условиях нельзя назвать добряком. Были времена, он так мутузил Тёмыча… Называя это «воспитанием». А меня почему-то не трогал. Но сейчас, кажется, на грани.

Алиса невнятно и не к месту желает директору хорошего дня и шмыгает за дверь. Я ухожу, даже не прощаясь. Уже в приёмной слышу отборный мат из кабинета, а потом отец выглядывает и рявкает:

– Устав должен быть у меня в понедельник! И мне плевать, как вы это сделаете!

Твою мать…

Тихомирова испуганно кивает, я вообще никак не реагирую.

Что тут скажешь? Мой отец в должности директора временно. И для этой должности ему явно не хватает ни специальных знаний, ни терпения. Он бизнесмен. Все дела решает нахрапом. Сейчас тоже.

Но мы не его бизнес-проект!

Выходим в коридор. Алиса не поспевает за мной, ну или не торопится догнать, поэтому притормаживаю.

– Что скажешь?

– Ничего не скажу. У меня пока полный сумбур в голове, – выдавливает она неохотно.

Спускаемся на первый этаж, выходим из административного здания. На улице уже сильно похолодало, и с неба летят хлопья снега. На мне только пиджак, куртка в раздевалке. Точно так же, как и у новенькой.

Она обнимает себя за плечи и торопливо идёт к общаге девчонок.

– У тебя сумбур, а у меня амбивалентность, – задумчиво говорю я почему-то вслух.

Чёрт…

Тихомирова останавливается. Её карие глаза впиваются в моё лицо.

– Почему?

– Потому что я испытываю сразу два противоположных чувства.

Она раздражённо трясёт головой.

– Я знаю, что такое амбивалентность. Какие чувства ты испытываешь и к кому?

Придушить тебя и вновь поцеловать – вот, что я чувствую.

Потому что твои губы… они такие охренительные. Но в той же степени мне не хочется думать о том, что они охренительные. Потому что где ты, и где я.

Вздыхаю. Подхожу к ней. Наклонив голову, смотрю на новенькую, а она поднимает лицо, чтобы посмотреть на меня.

– Во мне кипит желание, чтобы ты ушла. И в той же степени не хочу, чтобы ты уходила. Хрен его знает, почему.

– Ясно, – резко выдыхает новенькая, но больше ничего не говорит.

И мне сказать больше нечего.

Мы глазами буравим друг другу лица.

– Нужно на урок, – голос садится, становится хриплым.

– Я не пойду, – твёрдо заявляет Тихомирова. – Мне нужно постирать пиджак и блузку. И помыться.

Тыдыщ! Сердце мощным ударом бьёт в рёбра.

Эм… Да уж… Странно позвучало. Зачем посвящать меня в эти планы?

– Тогда… увидимся позже, – расслабленно пожимаю плечами. – После тренировки позвоню. Займёмся уставом.

– Хорошо, – соглашается новенькая и делает шаг от меня. – До встречи.

Я немного зависаю на том, как белые хлопья снега медленно покрывают её тёмные шелковистые волосы.

– Да, увидимся.

Заставляю себя отвернуться и ухожу.

Тимур

В ушах долбит адский трек. Какой-то реп, но слов почти не разобрать.

Я развалился на матах в спортзале. Вымотан. Словно всю дурь решил сегодня выплеснуть на боксёрский мешок. А Палыч всё равно мной недоволен. Говорит, что я витаю, хрен знает где.

Но я определённо знаю, где.

Мои мысли сосредоточены вокруг Алисы.

Чёртова амбивалентность! Так хотеть и одновременно не хотеть одного и того же человека скорее уж попахивает шизофренией!

Короче, я шизик! Злой шизик, потому что, ко всему прочему, меня бесит Гордеева. Я ещё утром велел ей отвалить от новенькой, а она в итоге облила её соком.

Вернувшись на уроки после прогулки в кабинет директора, сразу поговорил с Никой. Сказал ей… Нет! Приказал, чтобы вообще даже не смотрела больше на Тихомирову! Но это же, вашу мать, Гордеева! Она долго ныла мне о том, что у неё болит голова, висла на моей шее, шептала о любви… Короче, ничего нового. Но нельзя недооценивать Нику, она способна на любую подлость. И я для себя решил, что моей бывшей пора отправиться учиться в другое место.

Она стала слишком навязчивой. Ведёт себя как базарная баба. Её образ королевы школы трещит по швам. Короче, ещё один выпад с её стороны – и она тут же вспомнит, каким я могу быть, когда действительно разозлюсь.

Репер в ухе бормочет что-то там о вкусе желанных губ, и я тут же тянусь к айфону и вырубаю плеер. Выдернув наушники из ушей, убираю их в карман шорт, и захожу в вотсап. Нахожу там контакт новенькой. Разглядываю аватарку.

Алиса крупным планом. В белой майке с распущенными волосам. Загорелая. С гладкой бронзовой кожей. А за её спиной голубая гладь моря.

Это она на отдыхе? Где конкретно?

Мне вдруг становится важно узнать о ней хоть крупицу инфы. Кто она? Откуда приехала?..

Пишу ей сообщение: «Встретимся в актовом зале через полчаса».

Следующие десять минут пялюсь в экран. Ничего не происходит. Хотя сообщение прочитано.

Что? Даже не ответит мне?

Ну пусть только попробует не прийти! Тогда я сам пойду к ней.

Поднимаюсь с матов, ухожу в душевую. Потом одеваюсь. В актовый зал являюсь ровно к назначенному времени, но Алисы, конечно, здесь нет. Врубаю свет, стягиваю бомбер, прохожу к сцене и запрыгиваю на неё. Упираюсь взглядом в дверь.

Дам этой новенькой ещё минут десять…

Дверь внезапно распахивается, и появляется Алиса. В светлых джинсах и свитере, пуховик расстёгнут. Сейчас она выглядит иначе. Совсем не так, как в мешковатой форме.

Удерживая мой взгляд, девчонка идёт ко мне. Под мышкой держит ноутбук.

– Зачем тебе это? – спрашиваю, когда она ставит его на край сцены и открывает крышку.

– Я занималась уставом, – отвечает Алиса деловито.

Стягивает пуховик, бросает его на кресло в первом ряду. Возвращается к ноутбуку, щёлкает по клавиатуре.

– Вот. Прочти, – разворачивает экран ко мне.

Но я спрыгиваю со сцены и встаю рядом с Алисой. Пробегаю глазами по экрану.

– И что это?

– Юридический документ, – фыркает Алиса. – Образец я нашла в интернете. Немного переписала под ваш пансион.

– Не ваш, а наш, – машинально поправляю её. – И поверь мне, это не то, о чём просил нас директор.

Тянусь к мышке, закрываю доки.

– Что? Подожди, что ты делаешь? – Алиса отпихивает мою руку. – Я даже не сохранила всё нормально! – говорит возмущённо.

Я забираюсь обратно на сцену. Новенькая смотрит на меня с раздражением.

– Может, в таком случае ты объяснишь мне, что именно нужно твоему отцу?

– Что-то креативное. Типа торжественной клятвы учеников. Обязанности учащихся определённо пропишут в новом уставе, но мы должны знать их лучше, чем стихотворение Пушкина или детскую считалочку.

– Всё равно не понимаю, – Алиса хмурится. – Устав должен быть в стихах?

– Ну, может, не весь, но та часть, которую мы должны соблюдать. Тогда директор точно оценит. А вот это, – киваю на экран, – оставь для его юристов. Они у него лучшие в своём деле.

Новенькая задумчиво смотрит куда-то сквозь меня.

– Стихи, значит… – произносит она. – Хм… нужно подумать, поискать рифму…

Поворачивается, направляясь к креслам. Хватаю её за плечо, не давая уйти.

– Садись, – указываю на место рядом с собой. – Я помогу тебе залезть.

Алиса смотрит на сцену с большим сомнением. Её высота где-то метр двадцать, не меньше. В то время как в самой девчонке примерно метр шестьдесят. Сцена на уровне её груди.

– Дай руки, – протягиваю ей свои. Она медлит. – Похоже, в уставе должен быть пункт о доверии, – ухмыляюсь я.

– Доверять такому, как ты? – она качает головой.

– Но тебе придётся, новенькая. Мы теперь в одной упряжке, помнишь?

– Помню, – фыркает она.

Стараясь смотреть куда угодно, кроме моего лица, Алиса всё-таки вкладывает свои руки в мои. Я тяну девушку на себя, перехватываю под попу и сажаю на сцену рядом с собой. А потом слышу от неё нечто очень странное…