В проёме появилась одутловатая морда бомжа, непонятного возраста, с чёрными, тонкими, грязными, разной длины волосами, торчащими во все стороны.

– Чёнада? – промычал он. От него пахнуло так, что меня замутило. У Артёма каштановые волосы, как и у меня, так что это не он.

– Кто там? – из глубины квартиры послышался писклявый каркающий женский голос.

Неужели брат сдал кому-то хату?

– Артём, – оторопело промямлила я, встрепенулась и повторила увереннее, – мне нужен Артём.

Бомжа качнуло в сторону, отчего проём открылся шире. Моему взору предстало то, что я не могла увидеть в страшном сне. Пол завален различным мусором и такой грязный, отчего и не скажешь, что выложен светлой плиткой. Зеркала у шкафа-купе расколочены, одна створка просто приставлена.

– Нет тут таких, – бомж попытался закрыться.

Я в последний момент заметила обеденный стеклянный стол в конце коридора. Выбитая столешница в мелкую сеточку лежала на полу.

“Мы с мамой вместе выбирали его, когда мне было одиннадцать!”

Кровь мгновенно вскипела в венах. Мне нестерпимо захотелось поколотить брата. Дёрнув дверь со всей силы на себя и оттолкнув бомжа, отчего тот прогремел об стену, я влетела в квартиру. Меня не остановил, ударивший в нос кислый плесневелый запах, как от мусорного контейнера. Я промчалась через кухню, в которой отсутствовала вся бытовая техника. Комки газет или журналов, упаковки из-под лапши быстрого приготовления, жестяные пустые банки, пластиковые бутылки – всё валялось хаотично, и я постаралась этого не заметить. В гостиной, на разобранном засаленном диване, сидели две девушки и какой-то старик. Телевизора на месте не было. Всё захламлено. Артёма не видно. Я начала слышать, как грохочет в ушах пульс.

– Эй! – с дивана встала одна из девушек и двинулась на меня, противно пища. – Ты кто такая?

Проигнорировав эту особу, я в следующем коридоре свернула направо в комнату Артёма. Пнула дверь, она с грохотом распахнулась. Брат развалился на грязной расправленной постели в одежде не первой свежести. Похоже, он не брился несколько месяцев и не стригся столько же.

– Вставай! – крикнула я, толкнув его.

В ответ услышала лишь невнятное мычание.

– Вставай, чёрт бы тебя подрал!

Выдернула из-под него почерневшую подушку и с размаху влепила ею ему по голове. Он перевернулся на другой бок, махнув на меня рукой.

За мной вошла пискля, от её голоса хотелось прокашляться.

– Слышь ты! Свалила отсюда, пока тебе голову не открутили!

Перед глазами всё поплыло от слёз. Мне стало страшно смотреть, что сделали с моей комнатой, а ещё страшнее увидеть спальню родителей. С того самого дня я лишь прибирала там. Все их вещи оставались на местах. Он разрушил всё!

– Ты чё глухая? Ходят тут всякие вычурные сучки, а я потом выслушивать должна какой он разнесчастный. Вон пошла, говорю!

Я посмотрела на худую девушку, которая пыталась меня выпроводить, и поняла, что мне нечего здесь делать. Она давно уже не девушка, а женщина лет пятидесяти или больше, еле стоящая на ногах, в фиолетовых лосинах, короткой юбке, заляпанной кофте тигровой раскраски, с засаленными редкими волосами и опухшим лицом с тёмно-синими тенями на веках. Синяк на подбородке завершал её “чарующий” образ. Артём устроил здесь притон для алкашей. Я не смогу ничего добиться ни от него, ни от этих нелюдей. Стоит уйти отсюда пока цела.

Два рабочих дня прошли как в тумане. Мне так и не удалось выкинуть из головы увиденное в родительской квартире. В тот день я просидела под душем около часа, и всё равно мне ещё долго мерещилось, что от меня воняет бомжами.

– …на свадьбе будет человек тридцать. Основная часть – это родственники Вадима. Маме я сказала, что не хочу устраивать грандиозное пиршество. И, знаешь, она меня поддержала. Удивительно. Думала, что она начнёт меня уговаривать…, – сидя на кухне в воскресное утро, я в пол-уха слушала щебетание Лизы.

Вчера она весь день провела у родителей, и, похоже, они продумывали свадьбу. Я старалась улыбаться в такт её рассказам, но не запоминала, что она говорила. Неужели я совершила ошибку, оставив всё Артёму? До вчерашнего дня я была уверена, что поступила правильно. Дураку было понятно, что он ненавидит меня. Я не была прилежным подростком.

В десятом классе я познакомилась с Семёном, он старше меня на три года. Красивый мерзавец, так бы я сейчас его охарактеризовала. С ним было весело. Он открыл для меня алкоголь и большие весёлые тусовки. Я смогла забыться и почувствовать себя важной. Верила, что это та самая настоящая любовь, которая бывает раз в жизни. Почти через год прекрасный мир рухнул, я узнала, что он мне изменял.

До моей руки дотронулась Лиза.

– Что с тобой? Ты как будто не здесь, – она сочувственно смотрела мне в глаза.

– Всё хорошо. Просто вспомнила, как мы познакомились, – я искренне ей улыбнулась.

– Не представляю свою жизнь без тебя! Хочу, чтобы ты и после свадьбы здесь осталась.

– Ещё своих родителей попроси сюда переехать, – усмехнулась я.

Она притворно надула губы.

– Просто боюсь перемен, а ты всегда придёшь на помощь.

– Во-первых, я перееду не в другую страну, а максимум в соседний район. Во-вторых, Вадим классный парень. Он тебя в обиду не даст, ты это и сама прекрасно знаешь.

– Знаю, но с тобой надёжней.

Лиза всегда умела отогреть меня своим теплом. Мне самой будет сложно съехать от неё, но ей я этого не скажу.

Мы начали генеральную уборку, которую обычно проводим в совместные выходные. К обеду я перестирала грязное бельё как своё, так и Лизино, постелила свежие постельные принадлежности, помыла полы везде, кроме зала. Проходя через зал с постиранными вещами на балкон, я наблюдала, как прибирается Лиза. Она пыталась разгрести бумажки с рабочего стола, они перекочевали на сложенный диван в стопочки. После решила разгрести тряпки с кресла и по какой-то причине вывернула почти весь шкаф, образовав три кучи на полу, и сказала:

– Это надо выбросить, это маме отвезу, а это сложу аккуратно.

По итогу мы благополучно всё затолкали обратно в советскую стенку. В конечном счёте она вытерла пыль и вернула бумаги одной стопкой на стол. Боюсь представить, как Лиза будет обходиться без меня. Надеюсь, Вадим ей в этом поможет. Иначе она станет тратить все выходные на эту маленькую двухкомнатную панельку. Мне же приходилось наводить порядок в огромной квартире с тремя спальнями, двумя ванными и большим залом, совмещенным с кухней и столовой. Я усмехнулась. Если бы я прибиралась со скоростью Лизы, то у меня ушла бы неделя. Моя ухмылка пропала, как только я вспомнила, во что превратил Артём родительское жильё. Снова почудился запах бомжа. Теперь мне ни за что не привести её в прежний вид.

Четыре года назад я попрощалась с той квартирой, когда сбежала оттуда. От этого не легче, зная, что теперь там притон. Хорошо, что он бар не превратил в отвратительное место. Наверно, за это можно поблагодарить тётю Свету. Если я сейчас ничего не предприму, то он и его испоганит. Не будет же тётя Света вечно стеречь “ПодВал”. Я должна что-то предпринять.

Четырнадцать двадцать две показывали часы на микроволновке, когда мы сели обедать. Лиза достала борщ из холодильника, который готовила вчера, согрела на плите и разлила по чашкам.

– Прикольно, наверно, держать свой бар? – неожиданно сказала Лиза, присаживаясь за стол.

– Возможно, если сделать там косметический ремонт и нанять персонал.

Я представила как ночью вывеска “ПодВад” ярко горит неоновым светом, зазывая прохожих заглянуть и выпить кружку холодного пива в жаркий день.

“Чёрт возьми! Это же то, что я и хотела!”

Аренду за помещение платить не надо, только коммуналку. Первое время я смогу там перекантоваться. Почему мне сразу это в голову не пришло?

– Лиза! Кажется, я знаю, куда я перееду.

В кабинете психолога стоит уютная тишина. Свежий воздух из приоткрытого окна слегка шевелит тюль.