– У вашего отца было много знакомых… Были связи… Вас бы не оставили без поддержки, если бы вы обратились…

Да что ж он прицепился к ней?!

– Мы бы могли стать друзьями… – Шанюань смотрел на нее с каким-то пугающим восторгом. – Вместе обучаться и…

– Какое счастье, что невзгоды господина Рэйдена окончены. – Сунлинь оттеснил Шанюаня, становясь рядом с Катариной. Его рука по-хозяйски накрыла ее плечо. – С недавних пор он служит мне и находится под моим покровительством.

С плеча горячие пальцы переместились на спину, замирая между лопаток и клеймя кожу прикосновением, которое значило гораздо больше, чем обычное покровительство.

У всех троих чиновников глаза полезли на лоб. Они молча переглянулись, словно пытались решить между собой, что это значит. Катарине показалось, что ее лицо плавится от прилившей крови.

– Господин Баи, быстрее! – В голосе Сунлиня послышалась сталь. – Вы не на аудиенцию к королю собираетесь.

Полностью одетый, Баи вышел из-за ширмы. По его лицу блуждала довольная хитрая ухмылка. Катарина была уверена, что он специально тянул время, чтобы выведать о ее прошлом. Гаденыш!.. И именно его Сунлинь берет с собой…

Катарина запрокинула голову, глядя в бесстрастное лицо принца.

– Я могу пойти с вами.

– Не нужно. – Сунлинь улыбнулся, как будто она была ребенком, который рвется помочь родителю во взрослом деле. – Будь осторожен. – Он кивнул в сторону тела монаха. – Я скоро вернусь. Ты же справишься с этим?

Катарина закатила глаза.

– Конечно… Разве может быть иначе?

Он скрыл лицо под маской. Баи и Дайске тут же, не сговариваясь, заняли места за его спиной. Свита, только и ждущая шанса услужить своему повелителю. Даже тут ей нет места.

– Постойте! Куда вы? А как же?..

Но услышала министра лишь пустота. Все трое ушли.

Катарина хмыкнула. Ну, хоть не одна она выглядит брошенной подданной.

Гэ Дэй с брезгливым выражением на жабьем лице заглянул в гроб.

– Не опасно ли держать… это… здесь?

Катарина вновь вернулась к потрошению монаха:

– Намного опаснее, когда это бродит снаружи.

Министр поджал губы.

– Вы уже что-то узнали? Поняли, как их одолеть?

Шанюань продолжал смотреть на Катарину с непонятным восхищением.

– Перестань донимать господина лекаря.

Министр Фань Му подошел ближе.

В отличие от сына содержимое гроба его совершенно не интересовало. И пока Гэ Дэй пытался рассмотреть черного монаха с того места, где стоял, министр церемоний без опаски встал рядом с Катариной. Он небрежно провел ладонью по вырезанным Дайске символам и как будто случайно спросил:

– Похоже, у вас с его высочеством установились… доверительные отношения?

Катарина стиснула зубы. Конечно же, он заметил обращение Сунлиня с ней.

– Его высочество не доверяет никому. – Катарина демонстративно вогнала нож в брюхо черного монаха. – А мне не доверяет больше всех.

Министр хитро улыбнулся, без стеснения ее разглядывая.

– Ваш отец был выдающимся человеком. Добиться такого положения, будучи иноземцем… Только богам известно, на что он пошел ради этого. Его сын, его наследник, не может быть заурядной личностью. Мне показалось, что его высочество… расположен к вам… по-особенному…

Катарина улыбнулась, про себя проклиная министра.

– В этой крепости все совсем не такое, каким кажется… Особенно его высочество. Вы должны были это понять.

Но министр понял ее по-своему.

– Намекаете на то, что предпочтения его высочества могут отличаться от общепринятых?

С каким бы удовольствием она сейчас выпотрошила этого болтливого старикана, а не ковырялась во внутренностях черного монаха!

– Намекаю? Я даю вам совет, так как оказалось, что знаю его высочество намного лучше вас. Так вот, если у вас возникают какие-либо мысли относительно чего угодно, связанного с ним, держите их при себе и не торопитесь озвучивать.

Фань Му рассмеялся.

– А вы интересный. Но в королевском гареме, а тем более в королевской постели, нет места мужчине. Каким бы привлекательным он ни казался.

Катарина стиснула зубы. Она не даст какому-то вельможе себя сломить. Сунлинь взял ее в жены. Перед призраками поклялся ей в верности. В жизни и после смерти. Чиновник, который отдал черным монахам на растерзание своего сына, ее не напугает. За Сунлиня она сразится со всеми. Как он сражался за нее. Со стражниками. С черными монахами. С судьбой.

– Господин Фань Му… вы приехали сюда, потому что оказались в безвыходном положении. Черные монахи не пощадят никого. Вам уготована смерть, как и всем, кто попадается им на пути. Но будучи человеком умным и… – Она улыбнулась. – Дальновидным… вы решили, что лучше умереть действуя, чем сидеть сложа руки. Поэтому, узнав, что король опасается собственного сына, вы решили воспользоваться хоть и призрачным, но шансом. Справедливо рассудив, что в случае удачи вы и ваши товарищи станете не просто доверенными лицами нового правителя, а самыми могущественными из жителей Ванжана. Теми, кто посадил короля на престол. Но все дело в том, что для того, чтобы получить трон, его высочеству не нужна ничья помощь. Вы десятилетиями жили бок о бок с ним и даже не подозревали, на что он вообще способен. Поверьте… он не станет спрашивать у вас, кого приглашать в свою постель. А если вы хотя бы заикнетесь при нем о подобном, то тут же лишитесь языка. Или еще чего-нибудь… А возможно, еще раньше я вас отравлю. Так что будьте осторожны, когда едите… пьете… или наслаждаетесь ароматом свежего букета… Будьте осторожны, верно служите его высочеству и помалкивайте.

Труп монаха вдруг треснул словно сильно ссохшееся дерево. От громкого жуткого звука министры вздрогнули и с нескрываемым ужасом посмотрели на нее.

Судя по лицу министра Фань Му, она только что нажила себе смертельного врага. Да и плевать. Он и его жалкие попытки интриговать не напугают и не остановят ее. Она всю жизнь прожила с отцом, который собственную дочь обрек на вечное существование в тени, под чужой личиной. Что ей какой-то министр?

Из монаха посыпались новые насекомые.

Катарина отвернулась от министра и приказала Шанюаню:

– Посветите мне.

Он тут же схватил с соседнего стола плошку со свечой и поднял ее над распотрошенным монстром. Внутри он был не чем иным, как сгнившим деревом. Старым, трухлявым деревом. Из глазниц вывалились два куска угля. Глаза. Катарина взвесила на ладони два небольших камня. Ошибки быть не могло.

У монаха оказалось некое подобие сердца – оно состояло из тугого переплетения длинных узловатых корней. Похоже, именно они и гоняли по телу монстра лавоподобную кровь. Но если все черные монахи не более чем засохшие деревья, что дает им жизнь? Каким образом похожий на кровь огонь движется по корням-венам и не сжигает их?

Катарина еще ниже склонилась над трупом, игнорируя возмущенное сопение министра. То, что она вначале приняла за наросты, оказалось… черной гнилью. Она покрывала кожу-кору изнутри, принимая самые разные формы. Но стоило к ней прикоснуться, и она тут же рассыпалась в бархатистую немного блестящую пыль.

– Что это?

Шанюань расширившимися глазами наблюдал за тем, как Катарина соскабливала с жесткой коры все новые и новые слои пыли.

К тому моменту, когда в лазарет вновь вернулись Айми и Сюли, Катарина успела заполнить черной гнилью несколько крупных бутылей. Нужно будет изучить порошок и понять, чем он отличается от того, который она собирала в Мертвом Лесу. Мертвая гниль – разрушающаяся плоть призраков во плоти. Сильнейших духов – умерших, но так сильно не желающих покидать земной мир, что бродят по нему, оставаясь умертвиями. Призраки, над которыми даже после смерти властвовали чувства.

– Вы позволите проводить вас в отдельный павильон?

Сочащийся медом голос Айми вторгся в мысли Катарины.

Она посмотрела на сароен – та прямо-таки излучала невинность, скромность и готовность угодить. В душу закралось подозрение. С чего бы хитрой мегере так стараться?