Он не разбрасывался словами. И никогда ничего не обещал, если не был уверен, что сможет сдержать слово, – это Катарина уже давно увидела в нем. Поэтому то, что он сейчас сказал… Он был готов позволить ей… Боги, да от одной мысли, что теперь может постоянно касаться его, ее уже бросало в лихорадочный жар.

Катарина поняла, что протягивает руку к груди Сунлиня, только когда его горячие пальцы крепкой хваткой сомкнулись вокруг ее запястья.

– Значит, именно это тебе нужно?

На его щеках заходили желваки. Точно бог, пугающий и прекрасный в своей едва сдерживаемой ярости.

Катарина испуганно помотала головой.

– Тогда что?! Ты не можешь не понимать, насколько мне тяжело признаваться мужчине. Меня просто раздирает на куски от этого. Я не знаю, каким богам молиться, чтобы время повернулось вспять и ты родился женщиной. Но даже твой пол становится не важен, когда я думаю о тебе. О том, что ты, наконец, принадлежишь мне. Возможность обладать тобой важнее всего.

Значит, ему не противны женщины?.. Но пропасть между ними останется все равно. Когда он получит свой вожделенный престол, она будет забыта. Иноземке не месте подле короля Ванжана. Она не сможет быть даже его наложницей.

– Для вас… я бы хотел быть женщиной. – Эти слова оцарапали горло своим лицемерием. Ей ничего не стоило сейчас признаться во всем. Но одна маленькая слабость может привести к концу. К концу ее жизни. А жить ей хотелось безумно. – Но я такой, какой есть. И дам вам все, что смогу. Сегодня, сейчас, я не могу стать вашим.

– Почему?

Его лицо превратилось в маску. Только желваки играли на щеках, пугая и завораживая одновременно.

– Потому что когда вы обретете свою королеву и вереницу наложниц, то быстро забудете обо мне. А я хочу остаться в вашей памяти навечно. Хотя бы тем, кем вы хотели, но не смогли обладать.

Катарина и сама не знала, зачем это сказала. Выдала свой сокровенный страх. Она в любом случае не сможет принадлежать ему…

Сунлинь стремительно поднялся на ноги. Теперь он двигался настолько быстро, что она даже не замечала этого – просто размытое скольжение тени. Схватив Катарину за руку, он дернул ее вверх.

– Что вы?..

Он перебил ее своим до боли привычным приказным тоном, который она так полюбила:

– Идем.

Резким движением он подхватил с пола кувшин с вином, которое она принесла сюда, и крошечную чашу.

– Надевай!

Он указал на шляпу с длинной вуалью.

Не понимая, что происходит, Катарина осторожно подняла широкую шляпу и опустила на голову. Вуаль упала почти до земли, отделяя ее от принца.

Он буквально вытащил ее наружу. Морозная беззвездная ночь опутала мороком все кругом. Снег перестал. На смену ему пришел ветер, сметающий самый верхний, тонкий и легкий слой снега и швыряющий его в разные стороны белыми полупрозрачными языками.

Скрип стеблей бамбука и шелест его листьев превращали ночь во время творить самые страшные и могущественные заклинания Мертвой Алхимии.

Сунлинь повел Катарину прямо туда, в густые заросли бамбука.

– Стойте! – Она дернула его за руку, пытаясь заставить остановиться. – Да стойте же! Моя обувь… не для снега…

Она не знала, какое еще оправдание придумать. Что ему пришло в голову? Почему не говорит? От растерянности Катарина не чувствовала ни холода, ни ветра.

Сунлинь остановился и молча поднял ее на руки. Без какого-либо усилия он понес ее в сторону пугающих бамбуковых зарослей. Его лицо по-прежнему не выражало совершенно никаких эмоций. Он смотрел вперед, как будто забыв о ее существовании.

– Да что вы такое творите?

Катарина обвила его плечи, то ли от боязни упасть, то ли просто от желания прикоснуться.

Среди вершин бамбуковых стеблей мелькнули разноцветные призрачные одеяния.

Войдя на территорию этого крошечного леса, Сунлинь двинулся в самую его глубину, на обращая внимания на снующих туда-сюда привидений. Он не мог их не замечать! Или они мерещились только ей?

– Здесь же призраки!

Катарина вцепилась в его плечи и прижалась всем телом. Но вовсе не от того, что так сильно боялась, а потому, что он был рядом.

– Отлично. Они будут нашими свидетелями.

Она не успела задать свой вопрос. Сунлинь поставил ее на ноги. Странно, но здесь снег лежал тонким слоем, едва-едва покрывая землю, как будто и не шел без остановки целые сутки.

Вынув из ножен меч, Сунлинь сжал ладонью лезвие.

Катарина в ужасе потянулась к его руке.

– Что вы делаете?

Он махнул рукой, и несколько капель крови упали на вуаль шляпы, расползаясь по ней темным пятном.

Проведя ладонью по одежде, прямо напротив сердца, принц оставил кровавый отпечаток ладони и резко бросил:

– Это вместо алых одежд.

– Да о чем вы, демон вас побери?!

Призраки над их головами начали возбужденно метаться. Тихий шепот сменился зловещим смехом.

Сунлинь отодрал от одного из своих халатов полосу ткани и, стиснув ладонь Катарины, обмотал ее запястье. Прижав свою ладонь к ее, он связал их руки рваной лентой так крепко, что кожу пронзило болью.

– Первый поклон – небу.

– Что?

Катарина не понимающе нахмурилась, но Сунлинь вместо ответа лишь зло приказал:

– Кланяйся!

Она словно разучилась сопротивляться ему. Расширившимися от удивления глазами следила за тем, как принц согнулся в величественном поклоне, и неуклюже повторила за ним.

– Второй поклон – земле.

Какое-то воспоминание шевельнулось в памяти при этих словах, но тут же убралось восвояси, когда Сунлинь почти прорычал:

– Кла-няй-ся!..

Одновременно с ним Катарина снова поклонилась под шелестящий смех призраков и перешептывание бамбуковых листьев.

– Третий поклон – родителям.

На этот раз Катарина поклонилась сама. Холод, наконец, добрался до нее, когда она начала понимать. Все это очень сильно походило на…

– Четвертый поклон – друг другу.

Сунлинь повернулся к ней лицом и, накрыв ладонью ее плечо, заставил согнуться. Получилось, что они действительно друг другу кланяются.

Все еще не до конца осознавая, что происходит, Катарина молча стояла, пока он забирал из ее руки кувшин с вином.

Плеснув в чашу густо пахнущий хмель, принц все тем же резким тоном приказал:

– Пей!

Она послушно поднесла к губам крошечную чашу, которую держала, и выпила. Холодное вино обожгло язык и небо, покатилось по горлу, разжигая внутри дикий разрушительный огонь.

Отобрав у нее чашу и отдав кувшин, Сунлинь снова скомандовал:

– Теперь налей мне!

Ее рука постыдно дрожала. Расплескав по его пальцам вино, Катарина с ужасом и восторгом следила за тем, как он одним глотком осушил все до дна, не оставив ни капли. Словно даже этим доказывая свою серьезность.

– Отныне мы с тобой супруги. Нам свидетели – небеса, земля и все мертвые. Я – твой король. А ты – мой.

Катарина глядела на длинные пальцы Сунлиня, по которым медленно скатывались капельки пролитого ею вина. Когда она все же осмелилась поднять голову и посмотреть ему в глаза, они снова сверкали. Теперь она была уверена, что это не игра света.

– С этого момента мы принадлежим друг другу. И я не возьму в супруги никого, кроме тебя. Если я нарушу свою клятву, то пусть меня накажут все призраки, которые это видят и слышат.

В животе распускался огненный цветок, который сжигал нутро Катарины, превращая его в невесомый пепел. Ее любовь к нему обретала очертания безумия. Настолько острой привязанности, что разум застилала жажда… жажда обладания им.

– А теперь, – Сунлинь снова поднял ее на руки и развернулся в сторону купального двора, – наша первая брачная ночь…

Едва они оказались в тепле, Катарина начала медленно приходить в себя. Осознание того, что Сунлинь натворил, обрушилось снежной лавиной.

В просторных запыленных покоях Катарина попыталась вырваться.

– Вы хоть представляете, что наделали?!