Но стоит мне вновь заняться распаковкой чемоданов, как в дверь кто-то стучит. Скорее всего, Лидия Павловна решила меня проведать.

Не оборачиваясь, я разрешаю войти.

Дверь открывается бесшумно, потом слышатся приглушенные шаги.

— Я здесь уборкой занялась, — произношу, натягивая на губы улыбку. Нужно выглядеть спокойно и расслабленно, чтобы у нее не появилось лишних вопросов. Но стоит мне повернуть голову, как мои губы начинают нервно подрагивать.

В комнату входит Станислав Валерьевич, и в руках у него огромный букет.

Что-то мне дурно…

— Здравствуй, Элла, — произносит он баритоном, от которого у любой ноги подкосятся. Но мои ноги становятся ватными по иной причине — я пока не готова к встрече с маминым новым мужем. Он меня, если честно, пугает. Однако еще больше меня пугают наставления матери, которые она вчера раздавала с важным видом.

— Добрый день, — шепчу, надеясь, что он меня все-таки услышал. Не хочется выглядеть дурой, когда придется повторять лишь потому, что смелости не хватает говорить громче.

Станислав Валерьевич подходит ко мне, останавливается буквально в двух шагах. На его гладковыбритом лице мягкая улыбка, в глазах я не вижу бешеного блеска, как у его сына, и вообще он просто выглядит шикарно. Но еще шикарнее выглядит букет, который мужчина протягивает мне.

— С выпускным, — произносит он, и мне не остается ничего иного, как протянуть руки перед собой и принять букет. Цветы великолепны. Впервые я получаю цветы в подарок. Даже удивительно, как сжимается грудная клетка от радости, которая неожиданно вибрирует в моих легких.

— Спасибо, — бормочу себе под нос, борясь с желанием прижать к груди букет и расплакаться.

— Поздравляю тебя, — произносит он, отступая на шаг назад.

Я выдыхаю. Так легче.

— Как прошел выпускной? — задает вопрос, продолжая смотреть на меня. — Ольга сказала, что ты не хотела, чтобы кто-нибудь приходил на праздник.

Едва не теряю почву под ногами. Вот значит как?!

Радость улетучивается. Остается жгучее ощущение в животе. Наверное, лишь с помощью силы воли мне удается не швырнуть букет и не выкрикнуть, что ей плевать. Плевать на мои праздники, на мои проблемы или желания. Она спасает свою задницу, потому что боится, что брак развалится, если этот супер-мужчина с приличным счетом, властью и шикарным особняком вышвырнет ее из своей жизни. Вот чего боится моя мать!

Ненависть застилает глаза, но я продолжаю смущенно улыбаться.

— Я не люблю праздники, — нагло вру, потому что все еще хочу выиграть этот бой. У меня все-таки есть одна меркантильная цель и ради нее я буду стараться. — Просто сходила на официальную часть, а потом уехала домой.

Смотрю на Самойлова, молясь, чтобы он не задавал больше компрометирующих вопросов. Пока я просто не умею лгать, но надо бы учиться. Иначе мне здесь не выжить.

Он понимающе кивает.

— Я тоже раньше терпеть не мог праздники, — отвечает Станислав Валерьевич, и я не знаю, лжет ли он во благо, чтобы поддержать мое решение, или говорит честно, потому что хочет быть открытым передо мной, в надежде, что я поступлю также, — но последний праздник оказался совсем не плох.

С моих губ срывается нервный смешок.

— Вы про свадьбу?

Самойлов кивает.

— Согласись, прошло хорошо?

Интенсивно киваю, сжимая крепко букет. Станислав Валерьевич смотрит на мои руки, видимо, вспомнив про цветы.

— А это мой маленький подарок на выпускной.

— И вновь спасибо. Они очень красивые, — и я перевожу взгляд на цветы, желая запечатлеть этот неловкий момент в памяти. Первые цветы, как и первый поцелуй, впрочем, как и все остальное, навсегда остается памяти.

— Ну, что же, сейчас мне нужно поработать, поэтому я не буду мешать, — теперь он кивает на сумки. — Обустраивайся. Если что-то понадобится, сразу же обращайся к Лидии Павловне. Она всем здесь заведует.

Я киваю.

— А вечером, если ты не против, у нас будет семейный праздничный ужин.

Вздрагиваю, понимая, что под семьей он подразумевает маму, себя и, скорее всего, своего сына. И, словно читая мои мысли, добавляет:

— Лидия Павловна сказала, что ты уже виделась с Арсением сегодня. Надеюсь, он не доставлял тебе неприятностей?

Приходится выдавить из себя смешок, чтобы скрыть истинные чувства. Мое запястье все еще болит после жестких прикосновений парня.

— Нет, мы просто позавтракали вместе.

Самойлов кивает, закладывает руки в карманы брюк.

— Арсений у меня с характером, но я просил его, чтобы он не досаждал тебе.

Я молюсь на это! Но боюсь, что парень будет делать всё, чтобы насолить мне, и никакие просьбы отца не помогут. Только приказы, жесткие и бескомпромиссные, смогут повлиять на наглого мажора. Однако сможет ли Станислав Валерьевич поставить мои интересы выше интересов сына, чтобы предотвратить опасное противостояние?

— Надеюсь, вы подружитесь, тем более возраст у вас одинаковый. Тем, наверное, много общих, — продолжает он рассуждать, и в этот же миг я замечаю за его спиной появившуюся в дверях Лидию Павловну.

— Вот, нашлась, — сообщает она и входит в комнату. — Ох, весь дом перерыла. После свадьбы все вазы в цветах, а эту кое-как нашла.

И она ставит небольшую прозрачную вазу на тумбу.

Станислав Валерьевич оборачивается на ее голос.

— Спасибо, Лидия Павловна.

Женщина мягко улыбается ему, а потом смотрит на меня, протягивая руки вперед.

— Давай, поставлю цветы. А то завянут без воды.

Я киваю и подхожу к ней, чтобы помочь поставить букет в вазу, а когда хочу обернуться, чтобы еще раз поблагодарить Самойлова за подарок, он уже выходит из комнаты.

— Ох, какая красота, — говорит Лидия Павловна, отходя от тумбы. Она будто вовсе не замечает, что ее начальник уже ушел. — Какие цветы красивые. Кстати, Элла, с выпускным. Я же с этой суматохой не поздравила тебя. — И она вмиг обнимает меня за плечи, и делает это так, что мои ноги от неожиданности подкашиваются, и чтобы не упасть, мне приходится приобнять ее в ответ.

От нее пахнет едва уловимым ароматом парфюма и мыла, и еще, кажется, какой-то едой с кухни. Возможно, она заботилась об обеде для Самойлова. За строгим костюмом и тугим пучком волос скрывается очень добрый и чуткий человек. Та, что может стать моим союзником в этом доме. Нужно лишь правильно разыграть карты.

И я повинуюсь порыву и еще крепче обнимаю эту женщину.

Мне понадобится ее помощь.

За раскладыванием вещей проходит полдня. Я не тороплюсь покидать новую комнату, потому что хочу все обдумать. Мне нужно время и тишина, и, оказавшись в этой комнате, окруженной разобранными сумками, я могу имитировать бурную деятельность по обживанию, чтобы выиграть для себя несколько часов.

Лилия Павловна меня больше не тревожит, лишь иногда заглядывает, чтобы пригласить на обед или предложить помощь. От обеда я не отказываюсь и, как выясняется позже, остаюсь дома одна, ну, не считая обслуживающего персонала. Самойлов уехал в компанию, моя мама здесь до позднего вечера не объявится, а Арсений, судя по резким высказываниям Лидии Павловны, ведет себя в последние дни вызывающе, чем портит настроение всем. И его поведение очень беспокоит домработницу.

— Наверное, из-за свадьбы, — сетует женщина, подливая мне зеленого чая.

Она не обедает со мной, хотя я предлагаю ей из вежливости составить мне компанию, но как позже выясняется — обслуга не ест за господским столом. Будто мы в каком-то средневековье живем, но спорить с ней я не тороплюсь. Просто наслаждаюсь плотным обедом, мечтательно потягиваю чай со сладостями и стараюсь не думать о праздничном ужине. Хотя Лидия Павловна сама проговаривается на этот счет.

— Я заказала торт на вечер. Надеюсь, ты любишь шоколад. Хотя о чем это я, — усмехается она, всплеснув руками, — какие девочки не любят шоколад.