Возле здания управления никого не было, удивительно, нас никто не заметил, даже камера наблюдения смотрела в другую сторону, не удостоив нас своим вниманием. Женщина поблагодарила меня и быстро скрылась в третьем подъезде, куда было положено входить РОНам. Я, наверное, должен пояснить для тех, кто не с нашей планеты, все же я хочу, чтобы мой труд вырвался на свободу, неплохо, правда? Только начал писать, а уже такие амбиции? Я сам себе нравлюсь после этого, ведь если ты не поставишь себе цель, пускай и невыполнимую, то в итоге у тебя получится лишь серая масса на тарелке, что тоже неплохо, ты будешь по крайней мере сыт.
Так вот, РОНы – это работники общего назначения. В эту крупнейшую социальную группу входит большинство жителей. РОНы работают везде, даже на рудниках, кроме тех, кого отправили на пожизненные работы в сердце рудника, там редко кто протягивал больше двух лет, сгорая до костей от радиации. Я как-то видел таких РОНов, точнее мне попадались их дела. Как бы вам описать, даже не знаю, представьте, что с вас слезает кожа лоскутами, и вы похожи на размахрившуюся тряпку, из вас сочится что-то грязное, красное, желтое, вы гниете изнутри. Представили? Так вот у них еще хуже. Я тогда был еще молодой, только что из училища, мне было семнадцать лет. Я потом неделю не мог есть, пока не свалился в туннеле, чудом не попав под гусеницы автобуса, он лишь плотнее прижал меня к твердому колючему брустверу.
Не хочу об этом вспоминать, не хочу. Слишком дорого мне это потом обошлось, меня едва не перевели в РОНы за то, что я стал после службы пропадать в архиве, выискивая в базе информацию об осужденных. Нельзя было этого делать, я никогда не получу красные полосы на погоны. Но, если честно, я и не хочу.
Я работаю в управлении людскими ресурсами, и в этом вся суть, вчитайтесь в это, вдумайтесь. Сегодня не было ничего интересного, о своей работе я расскажу в другой раз, сейчас я хочу быстрее заснуть, вдруг мне снова приснится КИРа, наша банда, а вдруг?
18-й месяц 252 года, день 7.
Вы знаете, какова стоимость жизни? Например, вашей, не знаете? А мы знаем, есть точный расчет по каждому человеку. С возрастом его цена падает, и если он доживет до возраста первой стадии дожития, он получит эти деньги в натуральной форме. Если бы у нас люди доживали до второй стадии дожития, то департаменту пришлось бы взять на себя все расходы. Я специально смотрел статистику, такое случалось не более десяти раз за последние полвека, поэтому мы всегда в плюсе. Обычно люди живут не более сорока зим, мне уже тридцать, через пять лет меня отправят на первую стадию дожития. Я не хочу, я был в интернатах для вышедших со службы, я не хочу туда, надеюсь, что не доживу.
Я обещал рассказать про свою работу – я считаю человеческие жизни. Это несложно, достаточно выгрузить данные из системы и провести простой анализ, но его тоже можно проводить по-разному, но это не важно. Таких как я в отделе больше трехсот. Мы все сидим в одном зале, спиной друг к другу, обрабатывая запросы от КИРов, РОНов – сотни запросов в день. Кто-то из них хочет построить дом для семьи на поверхности, он стоит 200 кьюбов, а если с отоплением и электричеством, то 350 кьюбов, но это мало кому доступно. Родители шестого взяли стандартный блочный дом за двести кьюбов. Это я сейчас понимаю, чего стоит их дом, по сути жалкий, крохотный, с печным отоплением, у них в пристройке всегда стояли паллеты с вонючими брикетами, которыми они топили печь, готовили на этом еду. Печка давала и слабый электрический свет, Кир ставил ветрогенератор, но его снесло во время сильного урагана в одно из лет. Я видел дорогие дома, но их редко берут, точнее, никто не берет. Те, у кого есть деньги, живут в подземных башнях, где всегда есть тепло, свет, вдоволь воды, как например, наш руководитель, у него красные полоски на черных погонах. Он живет в таком доме, поднимаясь на работу, не выходя на улицу. Ха, но даже ему недоступно жить в подземном городе, я знаю, я видел его профиль, он, как и мы, никто, по сравнению с ними.
А зачем мы живем? Я не знаю. Я много раз задавал этот вопрос Кире, она гладила меня по голове, говоря, что я умный, но так и не ответила. В ОДУРе нас долбали, именно долбали, иногда даже палками по голове и спине, забивая в нас понятие, что мы живем ради высшей цели, именно поэтому мы должны жизнь положить на работу, возблагодарить богов за право жить. Шестой тогда говорил, что его отец считает, что наша основная задача – это то, что мы спускаем в канализацию, иначе бы не было брикетов на растопку печи. Сейчас, когда я стал уже старым, я понимаю, насколько он был прав, ведь это действительно лучшее, что я могу сделать, кому-то от меня будет теплее. По статусу я должен каждую неделю ходить в молельный дом, и я хожу, я там на особом счету, меня даже в пример ставят. А для меня это хорошее место, чтобы подумать. Там меня никто не трогает, я смотрю на огромные картины с человекоподобными великанами, какие же они страшные, с маленькой головой, длинными руками и ногами, мы похожи на них, но мы гораздо красивее. А может, божество и должно быть таким? Оно должно пугать, повелевать, вряд ли этого можно достичь лаской и теплом, нет! Если нас ласкать, то мы ничего делать не будем, так нас учили – добродетель в повиновении, беспрекословном, слепом.
Ха! За одно это меня уже можно отправить в карьер! Странное чувство, не знаю, даже как описать, удовлетворение… да! Именно удовлетворение и радость! Пускай, я готов, я не боюсь.
Боги! Кто дал вам право?! Это не мои слова, я как-то слышал это от одного осужденного, которого мы определили на работы в карьер. Интересно, а что добывают в этом карьере, и почему богам могущественным нужны наши жалкие труды? Вы думаете это мои вопросы? Вовсе нет, я их запомнил, когда разбирал дело одного осужденного, там было еще много свидетельств богохульства и подрывной работы, дело было ясным, его надо было наказать, строго, до конца его жалкой жизни. И вы знаете, сколько стоила его жизнь? Как вы думаете? Никогда не догадаетесь – она стоила больше, чем моя или ваша, вот так вот. Странно, неправда ли? Вы дорожите своим положением, вы неплохо живете, но для системы ваша жизнь менее значима – вы ничего не производите. Неприятно это слышать? Вы возмущены, разгневаны? Ваши проблемы, но если вы смеетесь, согласно кивая головой, – я ваш друг и приветствую вас! Я вот все больше и больше подумываю о том, чтобы сжечь центральный молельный дом, в который нас загоняют, как скот. Просто сжечь, чтобы ничего не осталось. Меня за это не убьют, у нас нет смертной казни, а жаль, может, так было бы и проще. Зато меня отправят работать на карьер, я очень хочу узнать, что там добывают и для чего. Я не верю, что это все приносится в жертву богам, я не верю, что им нужна такая жертва, а что взамен? Наши жрецы говорят, что боги заботятся о нас, кормят нас. Может, и так, никто не знает, откуда берется эта серая клейкая масса у нас на тарелках, никто не знает – она была всегда, другой пищи мы не знаем.
18-й месяц 252 года, день 8.
Ночью мне приснился странный сон, я даже проснулся посреди мертвого муравейника, чтобы записать его, пока я готовился, включал блеклую ночную лампу, по ночам нам не полагалось иметь электричество, даже идти в уборную приходилось на ощупь в полной темноте, надеясь, что не вляпаешься в кем-то оставленный сюрприз. Я один раз наткнулся на лежащее поперек коридора тело, человек не дошел до уборной всего тридцать метров, он был уже мертв, но это не важно, может, расскажу об этом потом, хотя, что тут рассказывать? В нашем муравейнике часто умирают люди, каждый день, каждую ночь.
Что такое муравейник? Я не знаю, нашел как-то в архиве упоминание в одной притче, там рассказывалось, как жили раньше боги на далекой голубой планете. И почему они запрятали эту книгу в архив, не понимаю. Там я и вычитал это слово, боги жили в огромных жилищах, почти как наши, называя их муравейниками.
