– Господин Ураковский! – вдруг воскликнула Танечка и, обращаясь к Денису, пояснила, что сей господин в последнее время бывал на всех спектаклях, дарил цветы и частенько устраивал угощение для всех артисток.

– Точно, Ураковский. – Давыдов хлопнул себя по лбу. – Как бишь его… Не помню.

– И я не помню! – счастливо засмеялась беглянка. – Кажется, Станислав… Но! Мы ведь теперь спасемся? Уедем, да? Господин Ураковский! Эй! Эй! Скорее сюда!

Подкатив, коляска остановилась, и возница, удивленно взглянув на беглецов, приподнял шляпу:

– Рад приветствовать вас, мадемуазель! И вас, месье Давыдов! Вы как здесь? И что такие мокрые?

– За нами гонятся какие-то злодеи! – испуганно оглянувшись, выпалила Танечка. – Они… Они в нас стреляли. Вот!

– Злодеи? Бог мой! О чем вы?

– Все так, Станислав Петрович. – Денис наконец припомнил имя недавнего своего знакомца. – Гонятся. Как раз сейчас переправляются через реку. Вы при оружии?

– Ну… – Ураковский конфузливо потер нос. – Охотничье ружьишко имеется. Я его, знаете ли, всегда с собой вожу. Вдруг да по пути дичь какая. Да вы не стойте, не стойте! Садитесь же… Говорите, гонятся? Там сейчас дорожка получше будет, не догонят. Да и людно ближе к мосту… Забрались? Н-но!

Перевалив через ухабы, коляска выехала на более-менее ровную дорогу и покатила через луг к лесу.

– Там повертка, – обернувшись, пояснил Станислав Петрович. – Как раз к мосту.

– Ой, смотрите, смотрите! Злодеи! – посмотрев назад, вдруг выкрикнула Танечка. – Ой-ой!

Давыдов покусал ус:

– Где тут у вас ружьишко?

– Там вот, под тряпьем, – отозвался Ураковский. – Только оно не заряжено.

– Не беда, зарядим.

– Отстали! – между тем сообщила девчонка. – Нет, правда – отстали… Даже и не попытались за нами скакать.

Действительно, лиходеи – двое, как и предполагал Дэн – повернули коней и неспешно поехали вдоль реки, по кочкам.

– Видать, испугались. – Давыдов отложил ружье и усмехнулся. – Поехали более легкую добычу искать. Надо будет сообщить о них местному полицейскому начальству.

– Обязательно сообщим! – подогнал лошадей Станислав Петрович. – Я здесь, знаете ли, частенько бываю. По коммерческим делам. Но вообще-то места здесь спокойные.

– Ага, спокойные! Видели мы… Ели ноги унесли.

Танечка саркастически усмехнулась и крепко прижалась к Денису. Они проехали, наверное, версты две или чуть больше, а потом резко свернули к лесу. Вокруг поднялись высоченные вязы и липы, стало темно, словно бы в сумерках, хотя утро-то зачиналось ясное. Однако в сию чащобу солнечные лучики проникали весьма неохотно.

– Ну и местечко, – поежилась девушка. – Для разбойников в самый раз.

Сказала – и словно сглазила! Где-то впереди, за деревьями, вдруг послышались гулкие голоса, лошадиное ржание и отрывистый собачий лай.

– Назад! – хватая ружье, крикнул гусар.

– Не развернемся. – Ураковский кивнул на узкую лесную дорожку, развернуться там и впрямь казалось весьма затруднительным делом.

И что оставалось делать? Бросать коляску и бежать в лес? Ага, в лес… С собаками-то изловят живо.

– Отобьемся! – повернувшись, Станислав Петрович неожиданно выхватил из-за пояса пистолет. Небольшой, явно не кавалерийский и не дуэльный, а такой, какой можно носить скрытно.

Ишь ты… А говорил, что из оружия только ружье! Однако запасливый…

– Давайте-ка здесь, в кусточках схоронимся… и, ежели что, будем стрелять…

– Может, лучше все же распрячь лошадей и…

Не успели! Даже и схорониться не успели! Из зарослей вдруг с лаем выскочила собака – пятнистая, с вислыми, как оладьи, ушами! Вслед за собакою показались и всадники… С фуражками! В белых полицейских мундирах с золочеными пуговицами! Всего их было с полдюжины, все вооружены – сабли и короткие кавалерийские карабины, а за главного – некий молодой человек в модном сюртучке с жилеткой и штучных панталонах, заправленных в высокие дорожные сапоги. В руках молодой человек держал пистолет со взведенным курком.

– Эй, господа! Вы кто такие? – вальяжно скинулся Ураковский.

– Мы-то? – Молодой человек поиграл пистолем и вдруг, заметив Танечку, конфузливо улыбнулся: – Из полиции мы московской. Парнишка один сказал, что… Да вот этот парнишка!

Из-за деревьев, запыхавшись, выбежал… белобрысый отрок Еремка! Глянул на беглецов, заулыбался:

– Ну вот! Я же говорил, что вы здесь! Говорил же!

Давыдов и Танечка непонимающе переглянулись.

– Здесь вообще что такое творится-то? – строго спросил Денис. – Московская полиция, говорите? Однако, зачем?

– Разбойников ловим, – спешившись, деловито пояснил молодой человек и, глянув на девушку, снял с головы шляпу, только что каблуками не щелкнул: – Позвольте представиться: сотрудник Московской следственной канцелярии, коллежский регистратор Иван Иванович Минькин! Счастлив, что с вами все в порядке, господа. – Чуть помолчав, Минькин развел руками: – Выехали мы за разбойниками в Серафимово, тут и мальчишка ваш, Ерема.

– Я как раз за бокалами прибегал! – радостно пояснил сельский гаврош. – На станцию! А там, смотрю, полиция…

– Мы проводника искали. Кого-нибудь из местных. Вот, нашли. – Коллежский регистратор потрепал парнишку по плечу. – Славный проводник оказался!

– Ну и слава богу, что все так кончилось, – с облегчением рассмеялась Танечка. – Нам бы теперь в Москву… Подвезете?

Минькин изогнулся в поклоне:

– Готов уступить свою лошадь столь очаровательной мадемуазель!

– Ну что вы, лошадь! – запротестовал Станислав Петрович. – На моей коляске и доедем. Я как раз в Москву и проеду мимо имения господина Майкова.

– Вот и славно! – Денис Васильевич с благодарностью пожал помещику руку. – Вовремя вы здесь оказались, дружище! Я ваш должник теперь.

– Ну что вы, что вы! Однако поспешим, господа.

Ураковский уселся в коляску и схватился за вожжи.

– И мы с вами поедем, – забрался в седло юный Иван Иваныч. – Мне тоже надо в Москву… Доложить.

Денис Васильевич глянул в окно, на серое петербургское небо. Все так же сыпал снег, на этот раз – пополам с дождем. Поежившись, гусар поплотней запахнул шлафрок и, допив принесенный слугой кофе, принялся раскуривать трубку от жарких углей камина. Раскурив, уселся в кресло, вытянув ноги к огню, выпустил клубы ароматного дыма. Улыбнулся: под трубочку всегда хорошо вспоминалось и еще лучше – думалось. Так же, как тогда, в Москве, теплой осенью одна тысяча восемьсот четырнадцатого года. Да, конечно, никогда не хочется припоминать без особой нужды неприятности, но тут вдруг словно само собой вспомнилось…

Был такой же дождливый день, правда, осенний, и Давыдов вот так же сидел с трубочкой в кресле, пуская дым в потолок и рассматривая приглашение от обер-полицмейстера Москвы господина Ивашкина. Интересно, зачем это он, гусар и поэт, понадобился сему уважаемому ведомству? Может быть, возникли какие-то вопросы по ходу следствия об убийстве несчастных девчонок? Да, скорее всего… Или вскрылись какие-то новые обстоятельства, которые следовало незамедлительно прояснить.

Что ж, можно было и съездить, раз уж зовут. Тем более что обещали выслать коляску. Съездить, чего уж там! К тому же до вечера все равно делать нечего – дождь. Вечером же Давыдов собирался в театр, на представление. Танечка Иванова ныне блистала там в главной роли! Стоило посмотреть….

Кстати, после того незабвенного приключения на реке влюбленные больше толком и не встречались, так что Денис уже начал подозревать, что Танечка… Впрочем, не стоило без нужды терзать возлюбленную глупыми подозрениями. Не стоило, но все же… Слухи-то о связях сей ветреной девы ходили упорные: и с балетмейстером Глушковским, и с кем-то из сыскных… Денис Васильевич подозревал, с кем… С другой стороны, можно было радоваться: девушка осталась жива, и, кажется, больше ничто ее жизни не угрожало! Все свои сомнения о роли великого князя Константина Павловича в убийствах девиц Давыдов изложил в подробном рапорте на имя обер-полицмейстера Москвы… Верно, по этому поводу как раз сегодня и приглашали.