Наклонившись к лежащему в позе зародыша Худому, пощупал пульс. «Живой» с облегчением констатировал я и решил, что пора оставить поле боя противнику и быстренько ретироваться, пока на вопли дерущихся и выстрелы не сбежались соседи. Но было любопытно, чем закончится это бесплатное представление. Поэтому отойдя подальше и, спрятавшись между кустом и забором, стал наблюдать.

Вовремя заныкался. Захлопали двери и на шум стали стекаться соседи. За короткое время собралась изрядная толпа, окружившая драчунов и вставшего на карачки третьего артиста, который очумело оглядываясь, пытался куда-то уползти. Наконец сквозь толпу к дерущимся пробился со своей неизменной саблей городовой. Игнат некоторое время наблюдал за катавшимися в пыли гладиаторами, потом рявкнул:

— Прекратить!

Но те совершенно не обратили внимания на начальственный окрик и продолжали кататься по земле, осыпая друг друга тумаками. Тогда, городовой, зная всех собравшихся поименно, стал толково командовать:

— Филька с Тимохой хватайте того, что сверху и тащите в сторонку. Будет сопротивляться, стукнете пару раз, чтоб успокоился. А ты дядька Еремей с Семеном второго поднимите, ну и тоже немного успокойте.

Названные с удовольствием приняли участие в умиротворении драчунов и растащили их по сторонам, немного помяв обоих. Игнат обвел собравшихся начальственным взором и, наконец, обратил внимание на старающегося уползти третьего участника битвы.

— Так, а это кто тут на карачках ползает. Иван ну и ты Гришка поднимите этого ползуна, а то я чета не могу его признать.

Гришка с Иваном схватив под руки ползающего Худого представили его пред начальственным взором.

— Никак Худенков Семен! — Радостно воскликнул Горлов. — Мы всем участком с ног сбились, разыскивая вас с Гирей, а ты тут ползаешь.

Подойдя, к удерживаемому двумя здоровыми мужиками Гире, наклонился, вглядываясь в побитую физиономию.

— О! Кого я вижу! Гирькин Афанасий и ты здесь. Отбегались варнаки, вяжите их, в участок сведем, их там давно заждались. Ну а это кто тут у нас с битой мордой? Дермидонт! Ну, ты прям везде успеваешь и чего ты с этими варнаками не поделил? Ладно, в участке исповедуешься. Давайте мужики тащите всех троих в участок, там господин пристав утром с ними разберется, у него не забалуешь.

Мужики сноровисто связали, откуда-то взявшимися веревками, двух незадачливых грабителей. Дермидонта вязать не стали, поставили рядом и, подталкивая, повели. Горлов, оглядев толпу, сказал:

— Давайте по домам. Спектакля кончилась. Артисты в кутузке.

Придерживая левой рукой свою саблю, он отправился следом за арестованными. Толпа, немного погомонив, стала быстро рассасываться. Я потихоньку выскользнул из кустов и никем не замеченный отправился восвояси, размышляя об увиденном.

Нормально получилось. Видимо эти два утырка — Гиря и Худой, где-то уже успели отметиться и скрывались. Денег у них не было и Дермидонт предложил им ограбить богатого «буратинушку», засветившего не маленькую пачку денег. Тем более, что опасным я им совершенно не казался.

Завтра их допросят, конечно, они сразу не сознаются, но церемониться с ними никто не будет и, наверняка, послезавтра выбьют из них все, что они знают и то о чем они уже давно позабыли. А это значит, что и я попаду в поле зрения полиции, как потенциальный потерпевший. Надо понадежней припрятать револьверчики и деньги. Ну и деду обо всем доложить. День у меня наверняка еще есть, до вызова в полицию. А не наведаться ли мне тогда к Гуревичу М.И. ювелиру нашему.

Глава седьмая.

На следующий день с утра начал накрапывать дождь и я повел свою команду покупать галоши. Оказалось, что завод «Треугольник», пока еще не красный, исправно работает и выпускает галоши вполне привычного вида, черные блестящие снаружи и красные внутри. Стоят они конечно по местным меркам дороговато, но пришлось раскошелиться и теперь ни мне, ни моим «мушкетерам» дождь и грязь не страшны.

Потом вспомнил, что не заказал портному соответствующий охотничьему костюму головной убор. Пошли всей толпой к Хайкину. Дождик кончился и я оставил парней на улице. Старый портной идею армейского кепи оценил и пообещал сшить все вовремя. Сказал еще, что шелк достал и можно его посмотреть.

— Ну, так несите же. — Обрадовался я.

Вдвоем с племянником они вытащили откуда-то из недр своего заведения три тюка шелковой ткани красного, голубого и желтого цвета и бухнули их на прилавок. Я принялся осматривать и ощупывать ткань. Конечно не совсем то, что нужно для параплана, но попробовать можно.

— Пойдет! — Одобрил я. — Возьму всё. Пусть пока у вас полежат, заберем перед отъездом. А шнур и машинка швейная как?

— Через неделю все будет. Готовьте денежки молодой человек.

— Деньги найдутся. И еще чуть не забыл, для швейной машины нитки же нужны. Вы уж Абрам Семенович и этим озаботьтесь.

— Не беспокойтесь, будут вам нитки. Скажите если это не секрет: кто на машинке будет работать?

— Не секрет. Машинка будет подарком юной портнихе. Я вам про нее уже рассказывал.

— А кто ее учить будет? Швейная машинка особой сноровки требует.

— Вот как? — Озадачился я. — Об этом я и не подумал. И что теперь делать?

— Могу одного из вас научить, как ею пользоваться.

— Гм. А вон того самого здорового вы научить сможете? — спросил я указав в окне на Митьку.

— Этого? — С сомнением произнес Хайкин. — Даже не знаю. Здоров больно.

— Ничего, парень он сообразительный — научится. Когда подойти?

— Дня через четыре загляните.

— Договорились.

Попрощавшись с портным, пошел клеить бороду и усы. Пора пришла навестить ювелира. Подумав, решил, что не худо получить консультацию знающего человека по поводу побрякушек из саквояжа покойного Голована. В сараюшке откопал спрятанные Митькой мешки, достал мешочек с ювелиркой и спрятал в карман. Монеты и золотой песок положил на место и замаскировал. Подумав, прихватил «Лефоше», который отобрал у Гуревича в свое последнее посещение ювелирной лавки. Посмотрим, как пройдет встреча на «высоком уровне». Если нормально, то отдам игрушку, а то револьверов у меня уже скопилось довольно много. Еще немного поразмышляв, вытащил патроны из барабана.

К ювелиру снова пошли всей командой. Пацаны остались на улице, а мы с Митькой-Тором зашли внутрь. Митька, уже привычно прикрыв лицо шейным платком, закрыл входную дверь на засов и встал возле прилавка. Приказчик Илья, увидев меня, побледнел, и даже как-то скукожился. Странно! Парнишка, похоже, боится меня гораздо больше чем грозного Тора.

— Здравствуй Илья. — Оглядев его изучающим взглядом, сказал я. — Михаил Исаакович у себя?

Тот, глядя на меня, как кролик на удава, кивнул.

— Тогда я к нему пройду. А ты тут с Тором побеседуй, да свои террористические замашки оставь, не бей его больше по голове. Он этого не любит.

Гуревич, не сказать, чтобы мне обрадовался, но и недовольства никак не выразил. Лишь как-то по-особому пристально вглядывался в мое лицо. Я, изобразив на своей бородатой морде полнейшее радушие и чуть ли не восторг от лицезрения его особы, воскликнул:

— Здравствуйте любезнейший Михаил Исаакович! Вот решил снова вас навестить, хотя вижу, что вы не слишком рады меня видеть.

— Здравствуйте господин…

— Бендер. Зовите меня по-прежнему Бендер, а впрочем, как сказал поэт: «Что в имени тебе моем?». Можете звать, как хотите, а можете и совсем не звать, я все равно к вам зайду. Дело у меня к вам есть, и дело обоюдовыгодное.

— Что за дело? — Все еще вглядываясь в мою физиономию, спросил ювелир.

Что это он так пристально меня разглядывает? Догадался, что борода и усы приклеены?

— Вижу я, любезный Михаил Исаакович, вам очень хочется подергать меня за усы или за бороду. Уверяю вас то, что скрывается под этой накладной бородой, никакой радости вам не доставит. Так что оставим эту тему. — Гуревич отвел от меня взгляд и согласно кивнул.