Со спортивной карьерой пришлось завязать, после того, как кто-то из соседей признал в малявке, бултыхающейся с вышки вниз, Нину Джапаридзе и сообщил об этом Любе. Та тут же побежала на озеро и отшлепала дочь при всем честном народе, а потом разрыдалась, уронив голову в ладони: «Дурочка, ты же легко шею могла свернуть». Опешившая Нина, на которую никто ни разу за всю десятилетнюю жизнь не поднимал руку, дулась на мать несколько дней, но потом попросила у неё прощения и к вышке больше не приближалась. Тем более, что впереди уже маячили новые перспективы – к шестому классу девочки окончательно и бесповоротно решили стать ветеринарами.

Страстью к лошадям девочек заразил Макар, который повадился ездить на ипподром. Люба ворчала, и Макар, не желая доводить дело до скандала, придумал выход:

– Знаешь, Любаша, там в степи такую красоту выстроили, отвезу детей, пускай посмотрят. А может и ты с нами?

О новом ипподроме писали во всех газетах, строительство курировал сам маршал Буденный – страстный любитель скачек. Девочки покрутили носом, однако соблазнились обещанием покататься в упряжке. Первое посещение получилось настолько ошеломительным, что в следующий раз они сами уговаривали Макара взять их с собой.

Добирались на электричке. Поезд останавливался на станции Скачки, прямо напротив главного входа. В глаза сразу бросались скульптуры вздыбленных коней над воротами, рвущихся из мускулистых рук человека.

Выезжали с утра пораньше, чтобы не опоздать к началу и занять лучшие места. Аллея, ведущая к ипподрому, напоминала оживленную улицу в центре города. Пересекая рельсы, люди тянулись сплошным говорливым потоком. Одни шли привычным размеренным шагом завсегдатаев, другие – торопливо, на ходу просматривая программы скачек, третьи топали с беззаботностью праздных гуляк. Электрички выбрасывали все новых людей, мужчин и женщин, молодых и старых, расфуфыренных и одетых попроще.

Вслед за Макаром, через темный проход первого этажа Галка с Ниной поднимались на верхние трибуны и ахали от восторга. Вдалеке зеленела вершина Бештау, перед глазами, как на ладони, овальное блюдо ипподрома, озаренное утренним солнцем. Беговая дорожка, усыпанная желтым песком, красиво оттенялась сочной зеленью газонов и цветников в середине круга. На трибунах звенела музыка, гудела толпа. Пятна шелковых камзолов жокеев, и удары судейского колокола, возвещающие начало заездов, придавали особую красочность и волнение яркому летнему дню.

Макар расстилал на скамейке газету и погружался в изучение афишки скачек, сверяясь с результатами предыдущих забегов в своем блокноте. Девочки, зажав в руках твердые билетики из картона, с нетерпением ждали, когда из поддоков выведут и представят публике лошадей. Это шествие гордых вороных, серых, гнедых и рыжих коней с забинтованными ногами, с горящими глазами и блестящими телами, с играющими мускулами предплечий и груди, напоминало торжественное шествие гладиаторов на арену древнего цирка.

Галка изучила породы лошадей, участвующих в скачках, и легко могла отличить одну от другой. Гнедые арабские скакуны самые низкорослые, необыкновенно сухие, с блестящими вычесанными гривами и, так называемыми, «петушиными хвостами», которые лошади поднимали при быстром аллюре. Знаменитых скакунов терской породы сразу видно по широкой груди и атлетической, крупной форме. В любимчиках у Галки числились ахалтекинцы с выразительными глазами, отливающими синевой, и шелковистыми ушами. Эти красавцы – высокие, утонченные, с короткой атласной шерстью, переливающейся золотом на солнце, – самые капризные. Ахалтекинцы нервно перебирали стройными ногами, прижимали уши, хрипели и косились на шумную публику.

Макар внимательным взглядом окидывал участников заезда, ждал, когда представят наездников и тренеров, потом делал ставки. Девочкам строго наказывал, ничего не рассказывать матери, сурово хмуря брови и смешно шевеля усами. Научил Галку с Ниной разбираться чем отличается простой тотализатор – это, когда выигрыш падает на лошадь, пришедшую первой, от двойного, когда надо угадать победителей сразу в двух скачках. Порой Макар спрашивал у девчонок: «Ну, что, на которую ставить?». Они изо всех сил старались угадать – иногда, получалось.

Трибуны, как огромный улей, у которого убрали стенку, копошились и гудели сотнями людей. Когда из судейской кабины падал удар колокола, все вскакивали со своих мест и улюлюканием, выкриками, бранью встречали фаворитов. Макар засовывал четыре пальца в рот и по-бандитски свистел, Нина запрыгивала на скамейку и кричала в полных голос, поддерживая отчима. Галка шуметь стеснялась, лишь подрывалась на ноги и крепко сжимала кулачки. По мере приближения к финишу, народ рокотал все громче и громче. Публика лезла на скамьи, на барьеры лож, на перила крыльца, ревела от восторга. После заезда, когда победителя проводили перед трибунами, Нина тащила Галку вниз, чтобы рассмотреть скакунов поближе. Победитель скачки в поводу, уже расседланный, с лоснящимся мокрым крупом, гордо вскинутой головой, ходил по кругу, ставя в струнку уши.

В перерыве между забегами шли кататься на бричке. Запряженные лошади косили карими глазами, и бормотали губами, словно спрашивая: «К нам? Что принесли?». Девочки протягивали, припасенный заранее ломоть круто посоленного хлеба, яблоко или кусок сахара. Сахар лошади осторожно брали атласными губами, склоняя шеи с такой грацией, как балерины. Громко хрумкали угощением, смешно перебирая ушами. Когда забирались в бричку, кучер в зеленой косоворотке, подпоясанной кушаком, взмахивал кнутом и делал вид, что подстегивает двух смирных кобыл.

– Эге-гей! Залетные! – оглядывался и хитро подмигивал девчонкам. – А, ну держись крепче, щас прокачу с ветерком!

Галка прижималась к Нине со смешанным чувством ликования и испуга. А вдруг и правда, понесут? Но кучер зорко следил за упряжкой, да и лошадки хорошо знали свою работу – не спеша трусили по кругу. Рядом мужичок с гармошкой наяривал русские народные песни.

К обеду у всех просыпался зверский аппетит, девочки оглядывались по сторонам и ждали, когда на трибунах появится буфетчик в белых штанах, белой куртке и белом колпаке, надвинутом на самые брови. Он тащил ящик с крышкой и громко кричал: «Горя–а–чие пирожки!». Макар всем покупал по два вкуснейших пирожка – один с капустой, другой с мясом. Если Макар оказывался в выигрыше, то заглядывали в буфет, где не было стульев, лишь стоячие столы на высокой железной ноге. Приходилось вставать на цыпочки, чтобы дотянуться до металлической креманки с восхитительным мороженым, посыпанным шоколадной крошкой. Себе Макар заказывал сто граммов армянского коньяка, к которому в угощение прилагалось две карамельки «Барбарис», а девочкам – по стакану сладкого грушевого лимонада. Колючие пузырьки лимонада вздымались в граненом стакане и смешно щекотали нос. На обратном пути Макар извлекал из кармана припрятанные карамельки, и Галка всю дорогу держала леденец за щекой, ощущая на языке кисло-сладкий привкус.

После первой же поездки на ипподром Нина заявила, что ветеринар – это не только почетная, но и одна из древнейших профессий.

– Представляешь, в Китае и древнем Иране людей и домашних животных лечили одни и те же доктора, – сообщила Нина подруге. – А в Индии, где верят в переселение душ людей в тела животных, ветеринары принадлежат к высшей касте, как и врачи.

Откуда Нина почерпнула эти сведения Галка понятия не имела, но ей и в голову не приходило сомневаться, что так и есть. А Нина увлеченно продолжала;

– Специализироваться будем на лошадях. Кавалерия – это наше все! Если бы не кавалерия, мы б фашистов не разбили!

Галка не возражала, она очаровалась благородными животными, едва ли не сильнее подруги. На следующий день Галка отправилась в библиотеку и собрала все учебники по лошадиным болезням. По вечерам она с интересом их штудировала, а потом пересказывала подруге, как подпиливать коням зубы, колоть прививки от сибирской язвы и ухаживать за копытами. Нина тем временем, представляла, как они будут работать где-нибудь в армейской лечебнице и получат ордена труда за выведение новой лошадиной породы. Словом, идея ветеринарии захватила подруг не на шутку и продержалась гораздо дольше остальных. Однако, с надеждами на получение ордена в области коневодства пришлось распрощаться, когда у Нины раскрылся волшебный меццо-сопрано.