Особенно подчеркиваемые и выставляемые напоказ начитанность и выдающаяся память Гитлера удивляли многих образованных буржуазных и аристократических покровителей, поддерживавших его и НСДАП, так как они доверили ему — и не только из-за его необычайного ораторского таланта — позитивное (как они думали) преобразование политической обстановки в Германии. Также и изменение качественного состава членов НСДАП после того, как Гитлер стал ее руководителем, не в последнюю очередь, связано с впечатлением о нем как об «образованном» человеке. Когда он в сентябре 1919 года примкнул к Германской рабочей партии (DAP), в начале 1920 года принявшей название НСДАП, партия представляла собой группу ремесленников, главным образом железнодорожников, и немногих интеллектуалов — в качестве политических режиссеров. Гитлер привлек в партию торговцев, предпринимателей, интеллектуалов — как ее новых членов и солдат, а также, что интересно, много женщин — как сторонников38. В середине лета 1922 года, спустя год после прихода Гитлера к руководству НСДАП, профессиональный состав членов партии был таким39:
Служащие (в том числе с высшим образованием) — 27,91 % Ремесленники и квалифицированные рабочие (в том числе владельцы кустарных мастерских) — 27,00 %
Торговцы (в том числе владельцы магазинов) — 15,96 % Женщины, учащиеся, и члены партии, точно не указавшие профессии — 9,16 %
Преподаватели — 6,74 % Студенты — 4,83 %
Предприниматели — 3,92 %
Неквалифицированные рабочие — 2,92 %
Крестьяне — 1,56 %
Письма и заметки Гитлера, его интервью и планы выступлений периода написания «Майн Кампф» нередко отмечены его знанием литературы. Так как до путча 8–9 ноября 1923 года не было сколько-нибудь значительной политической темы, которой он не касался бы в своих выступлениях, то и литература, которую он читал, была тематически разнообразной. Близкий друг и наставник Гитлера Дитрих Эккарт40 уже в 1924 году в брошюре «Большевизм — от Моисея до Ленина. Мои беседы с Гитлером» (Bolschewismus von Moses bis Lenin — Zweigeschpräch zwischen Adolf Hitler und mir), выпущенной мюнхенским издательством «Хохенейхен», назвал некоторых известных авторов и названия их книг, сыгравших роль в качестве источников при написании труда «Майн Кампф».
В этом списке: «История еврейства» Отто Хаузера, «Евреи и хозяйственная жизнь» Вернера Зомбарта, «Интернациональный иудей» Генри Форда, «Еврей, еврейство и заражение еврейством христианских народов»41 Гугено де Муссо, «Справочник по еврейскому вопросу» Теодора Фрича (который Эккарт в 1920 году в своем антисемитском журнале «Ауф гут дойч»42 назвал «нашим подлинным и действенным оружием»43) и «Большой обман» Фридриха Делицша. В рамках этой «Беседы», написанной грубым кабацким языком, неоднократно упоминались — наряду с некоторыми еврейскими газетами на иностранных языках — также и «Ветхий завет» и «Талмуд». Однако, многочисленные цитаты из трудов Цицерона и Фомы Аквинского, Лютера, Гете и Фурье вовсе не означали, что Гитлер был действительно знаком с ними. Но доказано, напротив, что он хорошо знал Шопенгауэра (особенно его антисемитские высказывания), которого Эккарт тоже часто упоминает. Весьма вероятно, что Гитлер во время написания книги «Майн Кампф» на свой лад прорабатывал также труд австрийского еврея Людвига Гумпловича «Расовая борьба», вышедший в Инсбруке в 1883 году, и, возможно, книгу «Ариец и его значение для общества»44 Вашера де Лапужа. У Гитлера встречаются такие утверждения Лапужа, как: «Мысль о справедливости… это обман. Существует только насилие» (с. 349) и «Раса, нация — это все» (с. 340).
Также Гитлер, диктовавший свою книгу, был знаком с теориями о «жизненном пространстве» Ратцеля, Хаусхофера и Маккиндера и, кроме того, с трудами Гобино (его Эккарт, впрочем, не цитировал), фаталистический пессимизм которого он превратил в агрессивный оптимизм. Но приведенная в «Майн Кампф» цитата Моммсена о евреях как «ферменте декомпозиции»45 не означает, что Гитлер действительно знал работу этого автора. Из книги Гитлера непосредственно не видно его знакомства с работами Трейчке и Фихте, поскольку он постоянно подчеркивал, что практически все результаты своего изучения литературы46 он осмыслил по-своему. Так, в «Беседах», состоявшихся в конце 1923 года между Гитлером и Дитрихом Эккартом, в которых Ленин уже в заголовке брошюры назывался евреем, говорится, например, что уход из Египта племени Иосифа под предводительством Моисея стал следствием коварного заговора евреев против египетской правящей элиты, а сам Моисей был первым вождем большевизма (страница 6 и далее), при этом Гитлер ссылается на книги пророков Исайи (19.2 до З47) и Моисея (2-я книга, 12.3848).
Хотя Гитлер считал своими учителями не слишком многих писателей, исследователей, поэтов и мыслителей и составил свои представления как из общепризнанных, так и из, однозначно, оспариваемых теорий, можно считать, что к моменту написания «Майн Кампф» список создателей образа мира в его голове, включающий значительных представителей истории духа, начиная со стоиков, довольно обширен. Если говорить только о нескольких самых значительных именах XIX столетия (не касаясь сфер религии и церкви, техники и военного дела), духовным наследником которых Гитлер оставался до конца, то источниками его представлений и (частично) также формулировок можно назвать49: Томаса Мальтуса (1766–1834), Карла фон Клаузевица (1780–1831), Артура Шопенгауэра (1788–1860), Чарлза Дарвина (1809–1882), Грегора Менделя (1822–1884), Роберта Хамерлинга (1830–1889, с которым Гитлер, кроме того, состоял в родстве), Альфреда Плетца (1860–1940), Вильгельма Бельше (1861–1939), Остина Стюарта Чемберлена (1855–1927), Эрнста Хэкеля (1834–1919), Гюстава ле Бона (1841–1931), Зигмунда Фрейда (1856–1939), Рудольфа Кьеллена (1864–1922), Уильяма МакДугалла (1871–1938), Свена Хедлина (1865–1952), Фритьофа Нансена (1861–1930), Ханнса Хербигера (1860–1931) и Александра фон Мюллера (1882–1964).
Основой представлений, определяющих «лицо» «Майн Кампф», наряду с болезненным биологическим антисемитизмом и извращенным псевдокатолицизмом биологизма, являются в решающей степени религиозно воспринятый монотеизм и антицерковный вульгарный либерализм. Утверждение Гитлера в «Майн Кампф», что его духовная позиция еще до 1914 года в основном была выстроена, не совсем соответствует действительности. То, что добавилось к ней уже после так называемой «венской школы», изменило именно его особо негативные центральные представления — антисемитизм и теорию о роли войны в рамках политики, определяемой расовой идеологией, таким образом, что его мировоззрение в период 1922–1924 годов уже резко отличалось от идеологии и взглядов многих политиков того времени, осуждавшихся за крайний правый радикализм50.
Читая книгу «Майн Кампф», не слишком трудно обнаружить важнейшие источники, использованные Гитлером для формулирования своего взгляда на пропаганду: Ле Бон «Психология масс» (2-е издание, 1912) и МакДугалл «Коллективный разум» (Кембридж, 1920). То, что он хорошо знал труды обоих авторов, подтверждается информированными и компетентными свидетелями51. Многие выражения в «Майн Кампф»52 свидетельствуют о том, что Гитлер не только читал и помнил Ле Бона и МакДугалла, но и последовательно использовал их взгляды. Частью того, что Гитлер называл пропагандой НСДАП и что он осуществлял в политическом обиходе, стала точно организованная, детально отточенная реализация научно обоснованного Ле Боном и МакДугаллом пренебрежения массой.
Его высказывания о пропаганде, несомненно, принадлежащие к крупнейшим «достижениям» Гитлера в «Майн Кампф», даже при условии, что он не сообщал ничего принципиально нового, а, наоборот, в самом существенном, последовательно придерживался научно обоснованных представлений Ле Бона и МакДугалла, показывают две веши: Гитлер обладал способностью образного преобразования воспринятых научных знаний и возможностью действенно применять их в практической политике, раскладывая на составные части и ловко модифицируя их. Хотя он и заявлял, что его утверждения о пропаганде, которую он красноречиво называл «подлинно страшным (оружием. — Примеч. авт.) в умелых руках»53, являются результатом его анализа английской пропаганды во время войны, это в лучшем случае соответствует лишь небольшой доле правды. Его утверждения, дополненные резкой критикой действий германского военного командования и правительства во время Первой мировой войны, в основном явились результатом его размышлений и намеком на его готовность, в отличие от германского руководства, «учиться другому». Его рассуждения о (военной) пропаганде в 6-й главе 1-го тома начинаются с заявления:
