Суть и смысл происходящего часто понимается по прошествии десятков, а может, сотен лет.
Скулд хотел постичь происходящее уже сегодня. И это его более всего угнетало – происходящее остается непонятным, непонятым, а значит, бессмысленным! А раз так, то и война может длиться до тех пор, пока большинство не поймет, что война не нужна. Но в людях накопилось столько зла и ненависти за годы смуты и капитализации, за годы прекраснодушной демократии и «свободы для животных», что этот поток злости долго еще мог извергаться из надорванных душ людей и оттаявших сердец.
Скулд сопереживал и сочувствовал мятежникам-сепаратистам, хотя таковыми их не считал:
– Благое дело задумали.
И одного только не мог понять и от этого непонимания мучился: «Отчего благое дело приводит всегда к кровопролитию и всплеску необузданной ненависти?» И ругал мятежников за то, что благая, правильная на первый взгляд идея стала причиной гражданской братоубийственной войны.
Из дневника Скулда:
«Странно, но все дело в том, что и добро, и зло имеют энергию. Только вот и направление, и интенсивность, и мотивация этой энергии – разные. Энергия зла направлена вовнутрь, она эгоистична, она продумана, рациональна, мотивом ее служат эгоистические побуждения человека. Другое дело энергия добра: она направлена вовне. Она всегда стремительный всплеск, прорыв, бессознательный, духовный.
Так что, получается, сознание мешает проявлению подлинной доброты. Духовность, по большей части, – бессознательное бытие».
Центром сепаратистского мятежа стал город Эвриз, небольшая столица одной из окраинных областей государства Америнии.
Так оно и получилось. Прикрываясь избитыми и набившими оскомину лозунгами о сохранении целостности государства, армия законной государственной власти ринулась подавлять восстание.
– Если бы сепаратисты отстояли город, мы бы жили совсем в другой стране! – сокрушался Скулд.
…Сегодня, двадцатого сентября (ровно полгода с момента вооруженного восстания), всё было кончено. Все до единого члена партии «За Свободную Республику» были схвачены и без суда и следствия уничтожены.
Именно в эти осенние дни, в последние дни надежды, Скулд часто ловил себя на мысли, что происходящее только сон, всё нереально. И этот призрачный сон иногда прерывался прозрением, просветлением. И тогда, словно на сцене театра, в доме появлялись персонажи – плоды больного и немощного воображения Скулда.
Чаще всего смотрителя посещал юродивый в одеянии скомороха.
– Что происходит на свете? – спрашивал его Скулд.
– Просто война! – И юродивый заливался идиотским смехом.
– Никто ничего не понимает! – ужасался, сокрушался, чуть не плача, старик. – Они слишком нормальны, чтобы понимать всю абсурдность происходящего, а я сумасшедший. Эта абсурдность – моя стихия!..
Однажды Скулду явился дух одного из сошедших с ума археологов. Смотритель спросил его:
– Зачем ты пошел по лабиринту?
– Меня тянуло какой-то неодолимой силой, такой, что я не смог ничего с собой поделать. Эта сила бросала меня, как щенка, в раскопанный лабиринт. Я вышел из него постаревшим на тысячу лет и больным. Чтобы забыть весь кошмар происходящего, я напрягся так, что потерял рассудок вообще.
– А вот Дантэлиим Эзид… как он смог отыскать эти лабиринты? – И сам подумал: «А может, их вовсе нет?»
– Все дело в том, что лабиринты располагаются в так называемых Местах Силы. Мы очень мало о них знаем. Но известно, что в местах силы космические излучения стыкуются, соединяются с излучениями, исходящими из земли. Другими словами, это канал. Это места подпитки Земли космической энергией. В этих местах тонкая космическая энергия каким-то образом преобразуется в грубые энергии, которые могут влиять и на человека, и на природу. Вне этих мест тонкая космическая энергия проходит сквозь Землю или просто обволакивает ее, не производя никакого воздействия.
– Все это интересно, немного путано и непонятно. – Скулд усмехался. – И вот была сила. Так отчего же вы проиграли?..
– По той же причине, что и во все века и времена – предательство. Самое гнусное из человеческих пороков! Вспомнить хотя бы того же Христа. От предательства погибали целые империи и государства, этносы, нации, народы и племена.
– И кто же предал вас?
– Как ни странно, тот, кто и затеял, и профинансировал эту войну. Поиграл-позабавился, что называется! Люди-то так и не узнали – кто играл, что это была за игра, во что они с таким упоением и азартом играли…
– А может, и не надо было затевать все это? – в сердцах бросил Скулд.
– На благом деле всегда паразитируют те, кто считает себя самым умным. На каждое чудо всегда есть Иуда, – саркастически усмехнулся призрак.
– Тьфу ты! Но ведь действительно жить было уже невмоготу. Души людей стонали и плакали бесслезно. Мор шел по стране. Страшная нищета. Только все замалчивалось или приукрашивалось, маскировалось.
– Война не решает проблем, а только усугубляет, загоняет вглубь – это аксиома.
– А кроме войны не было больше методов?
– Это от человеческого бессилия. Когда люди не могут перешагнуть через амбиции и эгоизм. А вообще… это пустой разговор.
– Ну а лабиринт? Это что, не игра? – не унимался Скулд.
Но призрак умалишенного археолога уже растворился во тьме. И после долгой, томительной паузы только шепот донесся до Скулда, и он смог еще что-то понять.
– Лабиринт символизирует собой путь к истине. У каждого человека он свой, но всегда тяжкий, нелегкий. Легких путей к истине, к правде, к свободе и к любви не бывает. Нельзя осуждать оступившихся на этом пути. Большая часть человечества вообще предпочитает на этот путь не вступать. Скитание от тюрьмы до тюрьмы – это тоже путь к истине. Вечная нищета и нужда – это тоже путь. И изменить что-то можно лишь внутри этого пути. Попытка вырваться за предел может иметь место, но приводит к жертвоприношению… к жертвоприношению… к жертвоприношению… к жертвопри…
Шепот всё слабел и слабел, пока совсем не затих…
В следующую ночь призрак того же сумасшедшего археолога продолжил свою исповедь-монолог. И на этот раз Скулд всё выслушал спокойно, не вступая в полемику.
И вдруг старик обрушил на несчастное бесплотное мистическое существо рой вопросов, и довольно каверзных.
– А ты-то отчего с ума сошел? А может, и не сошел вовсе? Придуриваешься? Притворяешься?..
– Я просто ошибся в выборе пути, – без обиды ответил призрак археолога. – Вернее даже, я просто впал в иллюзию пути. Надо было просто усвоить, что если не идешь к истине, то скатываешься в пустоту. И этот процесс тотальный, непрерывный, как дыхание. Но именно благодаря ему мы живые. Лабиринт способен возвращать или вдыхать в человека жизнь – животворящую силу (вихрь, свет, энергию), а иначе – излечивать. Но чтобы лабиринт наполнил тебя жизнью, необходимо сначала отдать ему свою жизнь, вдохнуть жизнь в лабиринт…
И призрак, как всегда, внезапно растворился – исчез в темноте.
Вообще посещение духами умерших сторожки было обычным делом для кладбищенского смотрителя. И Скулд нисколько не боялся с ними встречаться.
Первые годы работы на кладбище, когда духи только-только стали испытывать молодого парня на крепость и стойкость, Скулд, конечно, побаивался. Опасался просто сойти с ума. Лучшим способом избавления от видений и галлюцинаций был только труд – хозяйственно-бытовая деятельность.
Одна только выпечка хлеба в печи чего стоила! А приготовление пищи?.. Сейчас, в самый разгар осени, нужно было собрать урожай, опустить его в подпол.
Скулд был на все руки мастер. Всякое дело, за какое брался, у него получалось. Возле домика смотрителя был небольшой кусок земли, отвоеванный Скулдом у леса, где он уже лет тридцать высаживал морковь, лук, свеклу и другую съедобную растительность. Участок с картофелем находился на другом конце кладбища, во вновь разбитом огороженном месте, специально приготовленном для «новых посетителей». Выпеченный Скулдом хлеб всегда хвалили все, кто по разным причинам оказывался в его скромной обители.
