Вика смутилась и одновременно приятно удивилась теплотой, сквозившей в словах, казалось бы, такого жестковатого мужчины. Но для него семья была как раз той отдушиной и светом, который многие в этой жизни просто не находят в близких людях. Оставалось только позавидовать и пожелать того же себе.

Оставив детей одних в комнате, она быстро подошла к соседней, где всё ещё лежал на постели навзничь и курил Чёрный. Вика осторожно постучала о косяк двери костяшками пальцев и, неловко обнимая себя, вошла: — Привет, как всё прошло?

Чёрный вскочил, туша окурок в пепельнице и помахал перед собой, разгоняя дым: — Моя ненавидит, когда я в комнате курю, — улыбнулся белозубо мужчина. — Всё нормально, Мистик снова вице-президент.

— Он рассказал обо всём?

— Да, всё нормально, его поняли правильно.

Вика замялась: — А где он?

— Он у центрового, они обсуждают дела, предстоящие в Волгограде.

— Ясно, он придёт скоро?

— Конечно. А ты своих привела уже спать?

— Да, сейчас ужином покормлю. Ты не мог бы посидеть с ними, пока я за едой сбегаю на кухню?

— Конечно, не проблема, уже давно не проблема, — вздохнул он и вышел вслед за молодой женщиной.

— А что, когда-то было? — спросила она.

— Да, это если тебя сейчас посадить за руль тяжёлого «Харлея» и сказать — езжай! Вот такая проблема.

Вика лукаво улыбнулась: — Я бы справилась.

— Да? Надо Мистику предложить как-нибудь провести эксперимент.

Вика сбежала вниз по лестнице и, не замечая расположившихся гостей «поста» за столиками на улице, подошла к специальному широкому окну дома с мансардой, откуда официантки забирали заказы — там была кухня «поста». Но на месте никого не оказалось, и Вика стала ждать, оглядываясь. Внутри обычно заведовала Диана — молодая армянка, помогавшая повару Елене. Вика заметила, что на довольно прохладном воздухе, который к вечеру как будто загустел и сделался морозным, сели в основном московские «волки», им всё казалось, что они приехали из Сибири в лето.

Молодая женщина передёрнула плечами и подняла голову на лестницу — на ней стояли девушки-официантки и кого-то утешали, вполголоса говоря настойчивым, убедительным голосом. Вдруг среди молоденьких лиц Вика увидела плачущую Марину, с которой Миша пытался начать какие-то отношения. Сердце у молодой женщины дрогнуло, быть может, потому, что она знала, что такое неразделённая любовь, и ещё знала, что Миша, женившись, вовсе не был с ней счастлив, как это должно быть.

Вдруг Марина сфокусировала взгляд на ней и, что-то выкрикнув, бросилась вниз. Опешившие девушки не поняли, куда она побежала, следя за Мариной удивлёнными взглядами.

Когда молодая девушка вцепилась Вике в волосы и стала визжать прямо в ухо, захлёбываясь слезами и повторяя какую-то фразу, та поняла, что не изумилась происходящему. Это назревало и было, как закон жизни — закономерно. А потом она поняла то, что верещит Марина, и онемела.

— Ты всё придумала, ты специально всё подстроила, чтобы он к тебе вернулся, что ты ему сказала? Что ты беременна? Он не мог на тебе просто так жениться, он говорил, что совсем не любит тебя и никогда не любил. Ты всё подстроила, ты!

Зажмурившись от боли, Вика попробовала отцепить себе волосы, но Марина была совершенно невменяемой. Она стала бить её ладонью с размахом по лицу, а потом вдруг ударила ногой в живот. Вика задохнулась от боли и осела на асфальт, где Марина стала пинать её и выдёргивать из головы пучками волосы.

Подскочили мужчины, оттянули беснующуюся девушку и увели куда-то. Вика лежала, согнувшись, на асфальте, вдруг её кто-то приподнял, подхватил на руки, и всё вокруг закружилось и приятно стало покачиваться. Повернув голову, она увидела хмурого любимого. Он сдвинул брови и не смотрел на неё, а Вика поняла — он подумал, будто она провоцировала девушку, и та накинулась.

— Миша? — спросила она, когда он уже шёл по лестнице.

— Что? — грубо бросил он. — Что это за кошачьи бои?

— Я не знаю, Марина налетела на меня и стала говорить… В общем, неважно.

Зайдя в комнату, он увидел сидящего на полу возле дивана Чёрного, на одном колене друга сидел Даня, на другом клевала носом маленькая Дина, и оба слушали сказку, которую тот читал глубоким голосом.

— Ты что? — спросил он, лицо его вытянулось.

— Вике проблем мало, решила выяснить отношения с Мариной.

— Я не выясняла никаких…

Он поставил жену на пол, и она тут же сложилась пополам, простонав.

— С чего ты взял, что это она стала выяснять отношения? Видя эту Марину я бы сказал — наоборот.

Мистик сверкнул взглядом на друга, помогая Вике лечь на кровать.

— Ладно, я понял, ухожу, спокойной ночи, если что — я в номере, — показал он на соседнюю стену и ушёл.

— Где болит? — спросил Мистик, наклонившись над молодой женщиной.

Она горько сжала белые губы и произнесла: — Ничего, всё в порядке, уже прошло.

К кровати подошёл Даня и, серьёзно глядя на маму, сказал: — Маме больно.

— Ничего, сынок, — попробовала улыбнуться Вика и встать. — Я же вам так и не принесла поесть.

— Лежи, — категорично сказал Мистик, надавливая ей на плечи и быстро расстёгивая джинсовую куртку, поднимая тонкий свитер. Ощупав её и выяснив, где болевой очаг, он покачал головой: — Ушиб мягких тканей, немного поболит.

— Миша, я правда не выясняла никаких отношений, она налетела с лестницы, я даже не поняла, что она хочет, — Вика искала его взгляда, но он отводил его.

— Я понял, — кивнул мужчина. — Сейчас принесу для детей поесть, ты тоже голодна?

Она кивнула.

Ужинала детвора в пижамах, Дина оттого, что хотела спать, ела плохо, и Вика нервничала, пытаясь её накормить.

— Доченька, ну поешь немного, ты же проснёшься посреди ночи и будешь плакать! — возмущалась она, заталкивая в рот девочке кашу. Та выплюнула и начала плакать.

— Что ты за мама такая? — спросил Мистик, он как раз пришёл из душа, искупавшись. — Ты что, не видишь, что она не хочет?

— Может, покормишь её сам? Или встанешь ночью, чтобы подогреть ей молоко и покормить?

Он поднял на женщину один из своих жёстких взглядов и сказал: — Ладно, я встану и дам, хорошо?

Вика опустила голову, чуть не плача — она устала, переживала за него, а он делал такое холодное выражение.

— Да, я плохая мама, — тихо добавила она. — Может быть, мне не нужно было вообще иметь детей.

— Мама, мамочка, не расстраивайся, ты хорошая! — звонко сказал со своего диванчика Даня, он уже был в постели и даже укрылся одеялом. — Только ты очень устала, мама.

Вика улыбнулась дрожащими губами, прижала к себе дочь и, вытерев ей рот салфеткой, положила в кровать.

Мистик лёг в постель, а Вика взяла халат и быстро вышла в душ. Вернувшись, она оказалась в темноте, в которой все уже спали. С Мишей ей так и не удалось поговорить.

Когда Миша утром ничего не сказал о поездке, Вика поняла — он не хочет их брать с собой. Она же была настроена решительно, тем более оставаться в месте, где тебя могут в один прекрасный момент лишить волос, она одна не хотела. И поэтому женщина взяла инициативу в свои руки.

— Ты вчера не сказал, как прошёл совет, — миролюбиво начала она.

— Хорошо.

— Мне Чёрный сказал, что ты — опять вице-президент.

— Да, — Мистик потянулся в постели и стал одеваться.

— А что дальше?

— Ничего, дальше — работа. С Греком не соскучишься.

Он натянул джинсы, достал чистую толстовку и вышел.

Вика тщательно одела детей, и они все вместе спустились во двор «Байк-поста». За ночь довольно похолодало, но сейчас снова пригревало жаркое солнце. Увидев Мишу внизу, Вика поспешила к нему, заметив, что многие московские «волки» уже навьючили мотоциклы и завтракали, чтобы отправиться в дорогу.

Мистик подошёл к Греку и разговаривал с ним, обещая покидать вещи в кофры и быть готовым через полчаса. Повернувшись, он взглядом наткнулся на неё.