— Ты уезжаешь? — потерянно спросила она, крепко держа детей за руки. Дина всё время вырывалась и хотела потрогать заклёпки на широких кожаных кофрах, стоящих возле одного их столиков.

— Да, недели на две, на обратном пути заберу вас, и поедем домой, — нехотя признался он.

— А почему ты меня не спросил? Я хотела бы поехать с тобой.

— Вика, я понятия не имею, что нас там ждёт, там условия не такие, как здесь.

— А я не думаю, что вы там будете ночевать под забором.

— Нет, но я не уверен, что детям там будет лучше. Ты же должна это понять. Здесь они уже привыкли, пусть поживут пока тут. А я там буду работать, всё на мне, дел по горло.

Он взял её под локоть и отвёл в сторону от ходящих туда-сюда людей, которые собирались в дорогу с хорошим настроением. Все перешучивались, над площадкой слышался смех, радостные восклицания и чьи-то быстрые указания не забыть забрать из номера остальные сумки.

Дети наконец вырвались от неё и стали бегать по площадке, путаясь под ногами. Во время разговора она то и дело порывалась убрать их с дороги, но не давал Мистик, пригвоздив её своим тёмно-серым в это утро взглядом. Его глаза напоминали ей бархат.

— Вика, пойми, я не бросаю тебя, просто так будет лучше. Вчера я ещё сам не знал, что куда-то поеду, и, подумав, я решил, что для вас так будет лучше.

— Но почему ты не посоветовался со мной? Хотя бы попытался?

— Ну, вот, потому что я знал, что так будет, ты захочешь поехать, мы промучаемся всё это время. Меня это будет отвлекать…

— Ты думаешь о себе? — горько спросила она. — Миша, мы семья, и мы должны быть вместе.

— Я приеду очень скоро, и мы будем вместе.

— Но мы только поженились, мы…

— Давай не будем забывать, как мы поженились, поэтому про медовый месяц не говори.

Глаза молодой женщины перестали блестеть какой-то надеждой, она опустила руки, которыми секунду назад ещё старалась погладить его всегда горячие ладони.

— Ладно, — кивнула она печально и отвела взгляд. — Не буду. Прости, что попыталась, я уже думала, что ты немного ожил…

— Вика, перестань, — разозлился Мистик, пытаясь сдержать себя. — Думаешь, мне легко будет уезжать, если ты обидишься?

— Я не знаю, а мне легко будет остаться, когда ты говоришь, что наш медовый месяц — ничего не значит?

— Разве я так сказал?

— Нет?

Он потёр лицо ладонями.

— Я обещаю, что когда приеду, то возьму тебя, и мы поедем куда-нибудь на море, а детей оставим с няней.

— Лучше возьми меня с собой.

— Я не могу, — покачал головой он. — Не обижайся, Вика. Менять что-либо уже нельзя, я — вице-президент, или надо было мне вчера на совете отказаться от поста?

— Миша, причём тут это? Я… меня эта Марина убьёт до тех пор, пока ты вернёшься.

— Её Алик уволил ещё вчера, не волнуйся. Прошу тебя, мне надо идти, — он нагнулся и поцеловал её в губы. Молодая женщина на мгновение даже прикрыла глаза, так ей хотелось продлить поцелуй, но он отстранился.

Муж поднялся в номер собирать вещи, а она осталась кормить завтраком детей. Вниз спустился с вещами Чёрный и, уложив всё в кофры своего мотоцикла, сел за её столик.

— Когда выезжаете? — весело спросил он.

— Я остаюсь, так захотел Миша, — ответила она тихо. Дина уже наелась и теперь упрямо залазила на скользкую лавочку, чтобы проверить лбом твёрдость асфальта.

— Остаёшься? — удивился Чёрный и прищурился. — А когда он тебя заберёт?

— На обратном пути.

Друг что-то пробормотал и пошёл заказывать себе завтрак. Быстро вернувшись и поставив кофе на стол, помахал левым запястьем:- А Мистик где?

— Собирает вещи.

— Иди, поговори с ним, я посмотрю за твоими ребятами.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась Вика и быстро побежала к лестнице.

Миша уже закончил и оглядывал комнату, ничего ли не закатилось важного под кровать. Вика ворвалась, тяжело дыша, решительно заперла за собой дверь и удивительно обворожительно улыбнулась ему.

— Ты же не думаешь, что уедешь не попрощавшись? — спросила она и подошла к мужу вплотную.

Поднявшись на носочки, стала его целовать, но он не отвечал: — Мне надо идти.

— Да, я знаю, — ответила она, стягивая с себя джинсовую куртку. — И поэтому мы быстренько…

Он прикрыл свои длинные ресницы и стал целовать чувственно, отчего Вика улыбнулась и прижалась к нему всеми изгибами тела.

Не раздеваясь полностью, не сдерживая дыхания, он поддался искушению и быстро погрузился в наслаждение, тяжело придавив жену к постели. Она искренне и ласково отдавала себя, плотно закрыв глаза, как будто сосредоточившись.

— Я люблю тебя, — вырвалось у женщины, она тут же до крови прикусила губу, и улыбнулась. Её жёлтые глаза посветлели от удовольствия, взгляд стал мягким и беззащитным.

— Вика, не надо, — только и сказал он. — Оставим такие серьёзные разговоры на потом, хорошо?

Застегнув ремень на джинсах, Мистик наклонил голову, оглядывая её обнажённые бёдра.

— Жди меня, я приеду, жена, — произнёс он шутливо и вышел, забрав сумки с вещами.

Вика встала и быстро натянула на себя бельё, пряча от самой себя слёзы-предатели.

Когда, бывало, у Мистика спрашивали, привык ли он к тому, что женат, он откровенно отвечал — нет. Мужчины удивлялись тому, что он не взял с собой семью в Волгоград, ведь оставлять женщин надолго одних можно только либо когда они беременны, либо когда уезжают к маме. Но Мистик никого не слушал, зная, что Вика в этом отношении порядочна и серьёзна.

С момента их свадьбы прошла ровно неделя, а Мистик страшно скучал по ней. Днём, улаживая дела с будущим «Байк-шоу» как представитель Грека или его сопровождающий, Мистик был занят почти каждую минуту делами мотоклуба. Но вечером, выпив бокал пива с ребятами, расслаблялся и не мог уже до утра выкинуть из головы их с Викой откровенное, сильное притяжение, близость, которая в его голове будто увеличивалась, и становилось понятна.

Она любила его, и он это видел, даже если она ему не признавалась. Взгляды, прикосновения, постоянная жажда секса — это было не просто влечением, в душе женщины зародилось и росло чувство, которое люди назвали любовью. Но вот что происходило с ним, он пока не разобрался, а громкое слово сюда не подходило.

В волгоградской чапте шёл грандиозный ремонт к летнему шоу, и поэтому Мистик не взял сюда Вику и детей. Жить здесь было невозможно, они разместились в местной недорогой гостинице, и ни о каком подобии уюта речь не шла.

Здание, где находилось отделение «Железных волков», было большим и каким-то неудобным. Широкие просторные комнаты занимали много места, и для бара или зала советов это и было хорошо, но не для остального. Стены, задрапированные серыми тканевыми обоями и окна — ярко-алыми гардинами, создавали ощущение логова графа Дракулы. В простенках между окон и вокруг висели гитары, исполняя роль элемента декора. Низкие кожаные диваны по периметру, очень мягкие, кстати сказать, единственные претендовали на любовь Мистика.

В этом городе было значительно холоднее, в помещениях сыро и неустроенно. Вчера он простыл, и чувствовал себя отвратно, прося девушек в чапте глинтвейн.

Все молодые девушки и женщины обращали пристальное внимание на Мистика, но он как будто не видел их нервных улыбочек и игру глаз. Этим он интриговал прекрасный пол ещё больше, тогда его друзья и товарищи по мотоклубу объясняли заинтересованным дамам, что их вице-президент недавно женился, и мечтает о молодой жене, никого не видя вокруг.

Грек, сам над этим когда-то насмехавшийся, теперь пресекал такие шуточки, говоря, что семья — это святое понятие, и не нужно над ним глумиться. Если у тебя её нет, либо она не удалась, это не повод думать, что и у остальных так же.

Один день он пролежал с температурой, но поскольку болеть нельзя было абсолютно, то на следующее утро мужчина встал почти здоровым.

Вика звонила ему и он ей каждый день, они разговаривали ни о чём, но было приятно услышать голоса друг друга.