Хер знает, как заслужить прощение. За слова, поступок, грубость. Она ведь, как цветочек: нежная, хрупкая. А я чуть не сломал. Надеюсь, что только чуть, а не основательно. И уверен, что она-то меня простит и забудет. Тут вопрос стоит иначе: как самого себя простить? Да за тот же игнор, длинной в полтора года.

Жаль, нельзя время назад отмотать. Хотя, кто его знает, смог бы иначе? Не уверен. Да и прощение даже самого себя, к сожалению, прошлого не изменит. Но ведь оно в какой-то степени даёт шанс на будущее. Попробовать построить это будущее? Наверное, да. Надо только для начала в себе окончательно разобраться. А то я хуже бабы истеричной. Тут хоть и не истерика, но по степени неадеквата близко.

Так и не сумев уснуть, решил пойти выпить воды. Да и покурить сходить тянет.

– Паш? – Кира вцепилась в меня намертво, когда начал подниматься с постели. Неужели так чутко спит? Или тоже толком уснуть не может?

– Спи, Кнопка. Сейчас вернусь. – поцеловал её в висок и вылез из постели.

Вдоволь напившись ледяной воды, вышел на балкон. Тоже не менее ледяной. Погода говно, как, впрочем, и моя жизнь. Похоже, единственное светлое в ней – Кира. А я и её чуть не замарал собой и чуть не сломал.

Снова курил одну за одной, не в состоянии вернуться назад. Миллион мыслей покоя не давал.

Чего я ещё сейчас хотел? Я хотел отомстить. Сам ещё не знаю, каким именно способом, но то, что я не оставлю всё как есть – это факт. Я ни одной ночи за решёткой не провёл, не мечтая о возмездии. Слишком многое потерял, чтоб закрыть на всё глаза. Слишком многое поломано, чтоб смириться с несправедливостью. И спустить всё на тормозах я тупо не смогу.

Правильно это или нет, мне плевать. Слишком долго это всё во мне сидело и зрело. Это как граната с выдернутой чекой. Пока держу, но ненадолго меня хватит. Рано или поздно разожму руку и выпущу всех демонов наружу. Рванёт и зацепит каждую тварь, причастную к моей отсидке.

Выкурив ещё одну сигарету, вышел с балкона и вернулся в постель. Стоило лечь, как Кира снова прижалась ко мне всем телом. Горячая на контрасте с моей кожей, продрогшей на прохладном воздухе, особенно ярко чувствовалась. Так и уснул в итоге, впитывая в себя её тепло. И далеко не только физическое.

Проснулся утром малость помятым. Мне бы ещё спать и спать, а организм привык к подъёмам по расписанию, так что выспаться нормально я в итоге так и не смог.

Собрав себя в кучу, оделся и практически бесшумно вышел из комнаты. Пусть хоть Кира нормально выспится.

На кухне уже во всю шуршала мама.

– Доброе утро, сынок. – отложив в сторону тарелку, подошла и крепко обняла. Только спустя пару секунд понял, что она плачет.

– Мам, завязывай. – аж сердце кольнуло от её слёз.

– До сих пор поверить не могу, что ты дома и всё позади. – всё, да не всё. Позади отсидка, но не моё моральное освобождение.

– Нормально всё. Хватит слёзы лить, а то давление подскочит. – попытался донести до неё отсутствие необходимости плакать.

– Я от радости, сынок. – отстранившись, улыбнулась и потрепала меня по короткому ёжику волос. – Завтракать будешь? Я тут уже приготовить успела твои любимые оладьи.

– Буду. С удовольствием. – никогда не думал, что так радоваться буду домашней еде. Даже после армии такого не было, а сейчас словно на седьмом небе счастья. Мелочи, казалось бы. Только эти мелочи, как оказалось, слишком ценные.

– А Кира? – мать спросила немного настороженно. Она прекрасно знала, что Кира осталась со мной. Это было не сложно понять хотя бы по её обуви, стоящей в коридоре.

– Спит ещё. – постарался ответить максимально ровно и спокойно. Хотя самого отчего-то подрывало внутри. Хер знает почему. Но подрывало не негативно, а это уже хорошо.

– Правильно. Пусть выспится девочка. А то все предыдущие дни не спала толком.

– От чего? – вопрос вылетел без промедления. Хотелось знать, что на столько тревожило Кнопку.

– От чего?! Дни считала до твоего возвращения. А последнюю неделю, как на иголках была. Будто в тень превратилась. – огорошила меня своим ответом мать.

Пока я прокручивал в голове слова мамы, она поставила передо мной тарелку с оладьями и кружку с кофе. Сама села напротив и тоже начала завтракать. Долго сидели в тишине, пока она её не нарушила. Сначала тяжёлым вздохом, а после разнесла меня в щепки словами.

– Паш, не обижай её.

– И в планах не было. – ответил, а сам вспомнил сегодняшнюю ночь. К сожалению, уже обидел. И вряд ли бы слова мамы что-то поменяли, даже будь озвучены несколько ранее.

– Знаю, что тяжело тебе сейчас. Но девочка к тебе тянется. Всё время рядом с нами была. Мне помогала, Асе с учёбой помогала. Ты запрещал мне про неё говорить. Но… – снова тяжёлый вздох и напряжённая пауза. Такая, от которой даже воздух вокруг наэлектризовался. – Но, Паш. Она ведь на нескольких работах работала, чтоб вместе с нами оплачивать адвокатов и закрывать долги. Всю себя на плаху положила. Я понимаю, что сердцу не прикажешь, но не обижай её. Ты мне сын, но и она теперь не чужая. Если понимаешь, что совсем ничего к ней, то отпусти сейчас. Насовсем. Не изводи девочку. Я же видела вчера твою реакцию на неё. Но сейчас она тут и мне хочется верить, что не просто так.

Слова мамы пробили в груди дыру размером с галактику. Пиздец. Пока я планомерно на протяжении полутора лет вычёркивал Кнопку из мыслей, сердца и памяти, она продолжала за меня бороться. На пределе возможностей. Всю себя отдавая. Невзирая на мои последние слова в зале суда. Не смотря на долгую разлуку. Наплевав на беззаботную жизнь. Была рядом с моей семьёй, когда я не мог. И ждала. Сука, меня ждала!

И без того паршивое состояние от выплеснутого дерьма в её сторону, ощущалось ещё острее. Какой же я мудак.

– Она здесь не просто так. – слова давались с трудом. Язык словно онемел и двигался через не могу.

– Ты ведь многого не знаешь. – продолжала мать, засаживая мне в грудину боевые патроны. На разрыв, блядь. – Она ещё до приговора боролась. С матерью по сей день не общается толком за то, что та взятку взяла за Кирино молчание. Пороги тех тварей обивала. Паш, я лезть не буду. Но девочка тебя любит. И скажу честно: вряд ли ты найдёшь ещё такую, которая полюбит так же сильно. Знаю, что сердцу не прикажешь. Но если у вас и не будет ничего, я её всё равно не выкину из своей жизни. Понравится тебе это или нет. Но я ей обязана многим. Не только помощью, но и моральной поддержкой.

Мой взгляд застыл в одной точке. Рукой с силой сжимал вилку так, что металл погнулся под напором. Хотелось головой о стену. С разбега. Чтоб мозги на место встали. Хер знает, когда бы я вышел из оцепенения, если бы не неожиданные крепкие объятия со спины.

– Пашка, так соскучилась по тебе. – Аськин голос выдернул меня из пучины мыслей. Но я-то знаю, что это временный эффект и меня ещё накроет с новой силой от только что услышанного и полученной информации.

– И тебе доброе утро, малая. – кое-как выдавил из себя слова.

– Ты чего в такую рань проснулся? Я думала ты отсыпаться будешь! – продолжала щебетать сестра.

– Успею ещё. Сама-то чего подорвалась?

– Как чего? Услышала, что вы не спите, и не смогла пропустить утреннюю болтовню с любимым братом. – чмокнув меня в щёку, уселась рядом. – А Кира спит ещё?

Похоже, уже ни для кого не секрет, что она тут. Ну, в принципе, это и не тайна.

– Да, спит пока. – ответил, отпивая кофе.

– Ну и правильно. Ой, я так обрадовалась, когда мы от соседки пришли. Поняла, что она тут и прям клааасс!

– Тебе-то от этого какой профит? – вопросительно уставился на сестру. С чего такая радость, интересно?

– Пффф, скажешь тоже! Она же офигеть какая клёвая. Я нафиг забила на своих говно-подружек. С Кирой как-то лучше.

– Ася! – встряла мама с небольшим укором в голосе.

– Ну, а что не так? Если они действительно такие. Жалко, поняла я это не сразу. Но лучше же поздно, чем никогда!

Действительно, лучше поздно, чем никогда. Хотя, желательно всё же сразу. И это я уже не про сестру, а про себя. Слова мамы о Кире так и не выходили из головы. Словно на гвозди приколочены. Необъяснимый ужас сковал всё тело. Как же паршиво на душе было.