Кира

На следующий день Паша не позвонил и не приехал. Я не спала всю ночь, ждала хоть каких-то вестей. Но, ничего. От этого я извелась в край. И без того беспрерывный поток слёз становился ещё сильнее.

– Кир, хватит реветь. Ты слезами делу не поможешь. – Юля села на край моей кровати и протянула мне кружку с горячим чаем.

– Юль, я не знаю, что делать. Почему он не позвонил? Значит что-то случилось. Я поеду в отделение – не могу больше просто сидеть и ждать. Если бы всё было нормально, он бы точно дал о себе знать.

– Ну, тогда поехали. Я с тобой. – встав, она упёрла руки в бока. Мне бы сейчас её бойкий настрой. Да только я растеряла весь свой боевой дух.

Сделав пару глотков чая, отставила кружку на тумбочку и начала собираться. Хотелось как можно скорее оказаться там, где Паша, и узнать в чём дело. Душа не на месте.

В отделение поехали наугад: просто предположили, что, скорее всего, нужно в районное, где всё и произошло. Собственно, не прогадали. Только Пашу так и не увидели.

Его заключили под стражу и завели уголовное дело. Паше вменяли умышленное причинение вреда здоровью средней тяжести. Я просто не понимала, как так быстро всё провернули, хотя, и предполагала, откуда ноги растут. Маша тогда рассказывала, что Кирилл не из простой семьи и, скорее всего, оттуда ветер дует.

Но я собралась, мобилизовалась и дала показания. Всё как было, «от и до», в мельчайших подробностях. Рассказала о конфликте с Кириллом, о неоднократных стычках и о том, как он угрожал мне ножом и с применением силы пытался посадить в свою машину.

Как оказалось, сейчас Кирилл находится в больнице. Его дружки отделались лёгкими травмами, а вот ему досталось больше. Но мне было ни капли его не жаль. Единственным человеком, за которого я переживала всей душой, был Паша. Покоя мне не давало, что он находится взаперти.

После дачи показаний вышла из кабинета и пошла к проходной, где ждала меня Юля.

– Оксана Витальевна? Здравствуйте. – неподалёку от Юли стояла Пашина мама. Совершенно потерянная и обеспокоенная.

– Кира! Здравствуй. Что произошло? Мне ничего толком не сказали. Я всю ночь не спала, не могла Паше дозвониться, а с утра мне позвонили и сказали, что он здесь.

Отойдя в сторонку, рассказала Оксане Витальевне всё, что произошло и всё, что я на данный момент знала. Она была в шоке от услышанного. В глазах такой ужас, что мне самой подурнело.

– Господи. Что же теперь делать?! Ему ведь нельзя. Ему ведь всё будущее загубят! – говорила дрожащим голосом, не сдерживая слёзы.

– Я сейчас дала показания. Он не виноват. Есть свидетели, камеры в конце концов. Всё обязательно образуется. – понятия не имею, кого я сейчас пыталась успокоить: себя или маму Пашки. Наверное, всё и сразу. От того и заговорила словами Юли. Она именно это мне талдычила всю дорогу в отделение.

– Он так рвался в этот выходной. Радостный был, когда его отпустили на день. – она продолжала говорить, утирая платком слёзы.

Даже не знала, что на это сказать. Мне на неё смотреть было больно. Врагу не пожелаешь того, что она сейчас переживает по отношению к своему сыну.

Я прекрасно понимала, что рвался он ко мне. Сидел бы сейчас на базе и не было бы этих проблем. Если изначально я была рада тому, что он оказался рядом и предотвратил возможные последствия, то сейчас я так уже не считала. Может быть получилось бы как-то выпутаться из той ситуации, отделаться, так сказать, малой кровью и лёгким испугом. А теперь… а теперь полная неопределённость и внутренний ужас, который начинал разъедать.

Оксана Витальевна так и не успокоившись, пошла к следователю, а мы с Юлей вышли на улицу. Вся моя былая собранность рухнула под тяжестью тревожных мыслей. Эффект уверенности был кратковременным и хрупким. Сама не заметила, как снова начала рыдать. Предчувствие какое-то гаденькое внутри сидело и не внушало ничего хорошего.

Нет, я не пессимист, но события былой ночи выкачали из меня всю силу и энергию. И все мысли скатывались в негативную сторону. Я хотела верить в лучшее, но так страшно было. А вдруг всё будет плохо? А вдруг Пашка не выпутается? И какие вообще последствия ему грозят? Следователь явно не расположен в его сторону – это было видно невооружённым взглядом. Рой мыслей не давал сосредоточиться и успокоиться.

– Кир, хватит плакать, соберись ты уже! – снова попыталась встряхнуться меня подруга.

– Он же из-за меня во всё это ввязался. Если бы не я – с ним бы ничего подобного не произошло, понимаешь? Это я виновата!

– Хватит винить себя. Ты тут не при чём. Вся вина лежит на мажористых мудаках, которые почувствовали себя вершителями судеб! Но никак не на тебе!

– Юль, я его не брошу. Землю рыть буду, но придумаю что-то.

– Я тоже показания дам! И если дело до суда дойдёт и туда пойду.

– Спасибо тебе. Но хочется верить, что суд не понадобится.

– Да было бы за что. Главное результат! – подруга крепко меня обняла, подбадривая.

В общагу ехала такой же опустошённой, но уже немного успокоившись. Настроения никакого. И когда думаешь, что хуже быть уже не может, появляется очередное дерьмо. В этот раз в лице Нади и Лены. И если Лена явно была настроена на полный игнор, то Надя не удержалась от колкости в мой адрес.

– Земля слухами полнится. Говорят, что твой нищеброд теперь ещё и уголовником стал? – она даже не скрывала своего злорадства. Как быстро, однако, слухи расползаются, когда только успевают?!

– Слышь! – тут же встрепенулась Юля, но я одернула её за рукав. Нет уж, тут я сама.

– Ты до меня какого фига докапалась? А? Своей жизни нет – в чужую нос засунуть решила? – сделала шаг в её сторону, с силой сжимая кулаки.

– Да было бы куда лезть! Одна – ущербная мышь и второй – не пойми что. Правильно, пусть закроют его на несколько годков, может умнее станет.

Это было последней каплей. Как красная тряпка для быка.

– Тварь! – с этим криком я накинулась на неё прямо в коридоре общежития. Вцепилась в волосы и повалила на пол. Юля с Леной что-то кричали, меня пытались оттащить от этой суки, но я вцепилась в неё мертвой хваткой.

Она отбивалась, брыкалась, несколько раз попала мне по лицу. Но я даже не почувствовала ничего в этот момент. На столько кипело всё внутри, что плевать было на её удары и громкий визг. Разжав пальцы одной руки, влепила ей звонкую пощёчину.

– Ещё хоть слово скажешь про меня или Пашу – удавлю. Клянусь, удавлю. – прошипела ей в лицо, продолжая удерживать. Так и сидела на ней верхом, пока меня кто-то не оттащил.

Оказывается, на наши крики сбежалась половина общежития. Все стояли разинув рты.

– Ненормальная! – верещала Надя, пытаясь подняться с пола.

– Ты даже не представляешь на сколько! Проверять не советую. – гневно сверкнув глазами в её сторону, ответила, поправляя одежду и волосы. Я так и полыхаю изнутри. Невозможно сразу полноценно обуздать ту бурю, что мной повелевала.

Сердце в груди до сих пор трепыхалось с бешеной скоростью. Мне будто дыхания не хватало. Даже в ушах шумело. Вся, как натянутая струна.

– Всё, концерт окончен! Расходимся! Че столпились?! – гаркнула Юлька и потянула меня в сторону нашей комнаты.

Я даже и не думала сопротивляться. И только зайдя в комнату, нормально выдохнула. Пальцы на руках до сих пор дрожали. Какое-то сумасшествие. Тяжело обуздать гнев, когда сама как оголённый провод.

– Давай дуй в душ, я нам пока чая налью. – засуетилась подруга.

Она никак не комментировала произошедшее. Вела себя так, будто ничего не произошло, за что я ей была благодарна. Нет, я не жалела о своём поступке. Отмотай время назад, сделала бы тоже самое, не задумываясь. Но разговаривать на эту тему не хотела. И желания не было, и сил.

Пошла в душ, еле шевеля ногами. Встав под горячие струи воды, снова расплакалась. Последний раз я столько плакала только после смерти папы. Так же морально хреново мне было тогда же. Но, наверное, мне нужно хорошенько выплакаться сейчас. Может тогда голова немного лучше соображать начнёт.