Я правда боялась ехать вместе со всеми. Решила встретить тут. Страшно от его реакции. Оксана Витальевна меня всё время успокаивала, говорила, что Паша ведёт себя так от нежелания, чтоб я видела его в колонии. Но, мне кажется, что она просто пыталась меня в этом убедить, сама не до конца веря в сказанное.

За эти полтора года мы очень сблизились. Наверное, общая беда действительно сближает. Она по сути мне мать заменила. Со своей я окончательно рассорилась и практически не общалась. Сначала было тяжело от такой постановки дел, но потом свыклась. Я её не переделаю, она меня тоже. Поэтому лучше редкое общение ни о чём, чем частые громкие и эпичные ссоры. Постепенно мои переживания на эту тему сошли на нет. Стало просто некогда об этом думать.

Всё это время, я впахивала на двух подработках до посинения. Все заработанные деньги откладывала, оставляя себе минимум на жизнь. Мы с мамой Паши всё заработанное отдавали адвокатам, которые бились за возможность условно-досрочного освобождения. Я ощутимо скатилась в учёбе. И если бы раньше я переживала из-за этого факта, сейчас было совершенно плевать. У меня был только один приоритет: я была готова сделать всё возможное и невозможное, чтоб Паша оказался на свободе. Но, к сожалению, он отбыл в тюрьме весь срок.

После того, как мы выпили по чашке чая, Оксана Витальевна начала собираться. Такси уже подъехало. Да и Аська копытом била на пороге. Она тоже безумно соскучилась по брату. Да это и не удивительно. Как иначе?!

Оставшись в квартире одна, не могла найти себе места. К столу всё было готово, сама тоже небольшой марафет навела. Как бы там ни было, Паше хотелось понравиться, если это ещё возможно. Меня не покидало чувство, что он во всём произошедшем винит меня. Может потому, что я сама себя винила.

Устав маяться в квартире без дела, пошла в Пашину комнату и прилегла на кровать. Бывали дни, когда я оставалась с ночёвкой в этой квартире и всегда ложась спать на эту постель, меня укутывало воспоминаниями. Невольно переносилась в то время, когда мы были вместе и нам было хорошо вдвоём.

Если со стороны посмотреть, глупо, наверное, было столько времени ждать. Ждать неизвестно чего. Мы до его заключения знакомы были всего ничего, но это было самое лучшее время в моей жизни. Не могла я иначе. Полюбила Пашку так сильно и бесповоротно, что не отпустило до сих пор.

Сама не заметила, как задремала и очнулась от громких звуков, исходящих из прихожей. Подскочив с постели, поправила волосы, одежду и практически бесшумно вышла из комнаты.

В коридоре стоял Пашка. Такой родной и такой другой. Словно повзрослел резко за эти полтора года. Лицо приобрело более резкие черты. Сам стал словно крепче. Даже чудно было. Мне иногда представлялось, что он исхудал и осунулся. А он вон какой, словно богатырь. Аська чуть ли не висела на нём. Оксана Витальевна тоже порхала рядом. А я замерла на пороге комнаты и стояла, как вкопанная, жадно исследуя его взглядом.

Какой-то внутренний стопор мешал сдвинуться с места и подойти к нему. А Пашка, в свою очередь, был так увлечён щебетанием Аськи, что даже на замечал моего присутствия. И хорошо, наверное, ведь сейчас я могла не стесняясь его рассмотреть. Всего-всего, впитывая каждую деталь, каждый жест.

– Кира, ты чего там затихорилась? – прервал моё беспалевное подглядывание, весёлый голосок Аськи. Я даже дёрнулась непроизвольно. Как и Паша.

Переведя на меня взгляд, уставился не моргая. Сначала его глаза выдали удивление, но он быстро взял себя в руки и скрыл все эмоции под непроницаемой маской.

– П-привет. – выдала нерешительно и шагнула к нему навстречу.

– Привет. – ответил после нескольких секунд молчания, которые показались мне вечностью.

Даже понять не могла, какие он сейчас эмоции испытывает. Удивление и радость или же отвращение и ненависть. Всё было скрыто под холодным взглядом.

– Дети, пойдёмте к столу. – позвала нас на кухню Оксана Витальевна. – Кира столько всего наготовила – можно целую роту накормить! – говорила не скрывая радости, всё время глядя на сына.

Паша только молча кивнул и помыв руки, прошёл на кухню. А я не знала, куда себя деть. Хотелось подойти, обнять, прижаться. Но и решиться не могла. А вдруг оттолкнёт? Лучше не рисковать, чтоб потом не было мучительно больно.

За столом царило какое-то неловкое молчание, которое периодически прерывало щебетание Аси и Оксаны Витальевны. Мне как-то неуютно было. Паша на меня не смотрел от слова совсем. Изредка и словно нехотя отвечал на вопросы сестры и мамы. А я и рта раскрыть не решалась. Даже не знала, о чём говорить и что спрашивать. Да и самой рассказывать особо нечего было.

В кармане джинсов провибрировал телефон. Аккуратно достала его и посмотрела на экран.

«Ну как вы там? Встретила своего Ромео?» и куча смайликов в конце. Именно таким было сообщение от Юли. Не зная, что ответить, погасила экран и убрала телефон обратно в карман.

Как мы? Да никак. Что я скажу? Что чувствую себя здесь лишней и ненужной? Писать это совершенно не хотелось. Лучше потом всё в живую расскажу, заодно и сопли на кулак понаматываю, выплакавшись в жилетку по имени Юля.

Закончив с праздничным ужином, Паша поблагодарил и вышел из-за стола. Минут через пять он вернулся обратно на кухню, держа в руке телефон.

– Надеюсь никто не против, если я вас на время покину? – скорее поставил перед фактом, нежели спросил. Постановка вопроса была формальностью.

– А ты куда, сынок?

– С парнями встречусь. – ответил матери всё так же невозмутимо.

– Встреться, конечно. Мы тогда с Асей как раз к тёте Наташе сходим, тортик отнесём. – это она про соседку по лестничной клетке говорила. Мне за прошедшее время и с ней довелось познакомиться.

– Я тоже в общежитие поеду. – сказала поднявшись со стула. Я действительно не видела смысла больше здесь находиться.

Убрав со стола продукты, мы с Асей и Оксаной Витальевной вышли из квартиры. Паша лишь бросил мне напоследок скупое «пока» и ушёл к себе в комнату.

– Кира, не расстраивайся и не принимай близко к сердцу его отстранённость. Ему время нужно, чтоб обвыкнуться и перестроиться. – погладив меня по спине, попыталась успокоить Оксана Витальевна.

– Конечно. Я всё понимаю. – нет, ни черта я не понимаю! Мне до ужаса больно и тяжело. Но вида я не показывала.

Попрощавшись, спустилась на первый этаж и вышла из подъезда. Сердце не на месте было. Какое-то гадкое и едкое чувство внутри сидело. Мне до дрожи в коленях не хотелось уезжать. И не хотелось, чтоб куда-то уезжал Паша. Словно если я сейчас уйду, это будет началом конца. Финальным аккордом и нашей с ним жирной точкой.

Потоптавшись минут пятнадцать возле его дома, решительно пошла обратно. Сама не знаю зачем и для чего, но неслась на нужный этаж, перескакивая ступеньки. Остановившись у необходимой двери, перевела сбившееся дыхание и нажала на дверной звонок.

Дверь открыл Паша в одних джинсах и с влажными после душа волосами.

– Пустишь? – спросила, пристально смотря ему в глаза. Словно каждую эмоцию считать пыталась. Глаза ведь не обманут.

Молча отступив с сторону, пропустил меня в квартиру.

– Забыла что-то?

– Нет. То есть, да. – дура. Какая же дура, что поддалась импульсу и вернулась обратно. Не нужно это ему было. Сейчас я выглядела до абсурда нелепо.

– Окей. – бросил в ответ и просто ушёл к себе в комнату, оставив меня одну стоять в коридоре.

Сильно зажмурившись, с силой сжала ладошки в кулаки и несколько раз глубоко вдохнув, открыла глаза и пошла к нему. Мало мне унижения, видимо, решила напоследок окончательно себя растоптать. Словно сама бросалась под каток.

Переступив порог его комнаты, наблюдала, как Паша перебирает вещи в шкафу. Взяв футболку, перевёл на меня вопросительный взгляд.

– Не уходи. – жалобно прошелестела. Сама себя еле расслышала. Но, что удивительно, Паша меня услышал.

– Почему?

– Я скучала по тебе. – выдала невпопад, дрожащим голосом.