— Правда?! — восклицаю, перебивая его. — Да я любого соблазнить могу! А ты… ты просто бесчувственный чурбан! И вообще… — замолкаю, чтобы не выдать, что знаю его тайну.

— Думаешь, что можешь? — хмыкает, притормозив на светофоре. — Предлагаю спор. Ты соблазнишь троих по моей указке, и если у тебя получится, то… я исполню любое твоё желание. Если нет, то ты выполняешь моё.

— Хорошо! Но и ты соблазняешь троих по моей указке, — растягиваю губы в улыбке.

Он точно проиграет! Потому что он по мальчикам! А я могу соблазнить любого! И уверена в этом на сто процентов.

— Пффф! Легко! — усмехается, даже не догадываясь, что я ему приготовила. Я и сама пока не догадываюсь, но он точно проиграет. И тогда… тогда… Ну, желание я тоже пока не придумала. — Готовься к проигрышу, Роза.

— Даже не надейся, — прыскаю ядом. — Это с виду я приличная и безобидная. Ты ещё не знаком с жестокой и безжалостной Розой!

— Ага. С той, которая спит с медведем? И в розовой пижаме с единорогами? — обезоруживает меня.

И этот человек — мой лучший друг! Я ему такие тайны доверяю, а он теперь надо мной глумится.

— Ага, — театрально выпучиваю губы. — И которая знает, что ты хранишь у себя под подушкой фотографии своих родителей и меня. Какая сентиментальная Виктория…

— Роза, — вмиг становится серьёзным. — Это уже низко.

— Прости, — опускаю взгляд, в действительности почувствовав вину. — Я не это хотела сказать. Просто детский и девчачий жест. Хотела маленькой девочкой назвать. Мир? — тяну к нему мизинец. — Я не со зла. Просто маленькой девочкой.

— Мир, — вздыхает, протягивая свой мизинец в ответ.

— Мир-мир, не дерись! Если будешь драться, я буду кусаться! А кусаться ни при чём, буду драться кирпичом! — быстро проговариваю и отпускаю его палец. Тянусь к нему и быстро целую в щёку. — Я тебя всё равно люблю!

— И я тебя, Роза…

Роза

— И где вы были? — спрашивает отец, как только мы входим в дом. И хоть мы пытались сделать это тихо и максимально незаметно, он всё равно спалил нас. И теперь нас ждёт конец света.

Скрестив руки на груди, папа стоит в своём халате и выжидающе смотрит на нас. Его губы сжаты, что говорит о том, что он зол. Очень зол. Пальцы то сжимаются в кулак, то разжимаются. А это вообще намекает на то, что дело дрянь.

— Папуль, — отхожу от Виктора и иду к папе. — Мы немного погуляли. Ничего больше, — одариваю его мягкой улыбкой, за которой прячу все свои выходки и проделки. — Я с Виктором была. Поэтому за меня можно не переживать. Он всех за меня, если что, отлупасит.

— И где вы «гуляли»? — допрашивает тоном, какой я слышала только у него.

— В клубе, — не успеваю я соврать, что в одно хорошее и приличное место ходили, как мой напарник решает ответить, выдавая нас. Ну как после такого с ним в разведку ходить? Выдаст с потрохами! — Роза была со мной и моими друзьями в клубе.

— Зачем? — теперь папе плевать, что я стою перед ним и улыбаюсь ему, как он любит. Всё внимание на старшенького ребёнка в семье. — Виктор, она ещё… маленькая для таких мест. И с её… — оглядывает меня, — …«характером» туда точно пока нельзя. Натворит беду, которую потом расхлёбывать придётся мне и тебе!

— Ну… — тянет Виктор. — Она вела себя прилично, — врёт он. — Поболтала с Фаридом, Эльдаром и Арсом. Покорила их своим «характером». Выпила пару коктейльчиков, да и всё на этом. Время всего двенадцать, отец. Мы дома. Детское время.

— Точно? — пытаем меня прищуренным взглядом.

— Ну, я ещё танцевала немного, — пожимаю плечами и отвожу взгляд, иначе всё ему сейчас разболтаю, и он из меня и моих прекрасных задних булочек сделает отбивную.

— Под моим контролем, — защищает меня Виктор. — Не переживай. Я могу её контролировать.

— Её не могу контролировать даже я! — хмыкает папа, коротко рассмеявшись. — Мать её избаловала.

— Мать? — восклицает мама, спускающаяся к нам. — Её избаловала мать? Ты уверен?

— Настя? — глаза папы округляются, когда он понимает, что сейчас конец света будет ему, а не мне. На моём лице возникает довольная улыбка.

Оборачиваюсь к Виктору и посылаю ему лучик своего настроения, давая понять, что мы выкрутились и дальше мама всё возьмёт на себя.

Баловали меня всегда папа и Есенский-младший, а мама, наоборот, была кнутом в моём воспитании. Иногда я понимаю, что этого кнута было мало, и поэтому я выросла такой… своеобразной. А вот пряника в моём воспитании было очень и очень много. Порой я даже проглатывала этот пряник и шла напролом.

Но сейчас же всё поменялось. Мама — скрытый пряник, а папа — кнут.

— Дорогой, — тянет мама, остановившись рядом с нами. — Что здесь происходит? — оглядывает нас всех по очереди, остановившись на мне. Оценивает мой наряд и сама же отвечает на свой вопрос.

— Твоя дочь была в клубе, — выдаёт меня папуля. — Ты себе представить это можешь?!

— Роза! — восклицает мама, послав мне недовольную гримасу. — В какой ещё это клуб ты ходила? Зачем?!

— Ну… — тяну, оглянувшись на своего напарника. — Мы с Виктором ходили. Знакомились с его друзьями.

— Дома у нас нельзя было с ними познакомиться? — прищуривается.

— Ну… они просто не домашние. По домам не ходят, — кривлюсь в улыбке. Спасаю свою попку от папы.

— Роза! А ну марш в свою комнату! — кричит мама, рукой указывая, куда мне идти.

— Хорошо, мам, — опускаю голову и спешу скрыться от всех кричащих.

— Виктор, — слышу, как за моей спиной продолжает командовать родительница. — Ты тоже в свою комнату! И чтобы до утра носу не показывали! Ясно?! Уйти в клуб и нас не предупредить! А если бы случилось что-то? Где бы мы вас искали?!

Захожу в свою комнату и закрываю дверь, начав тихо смеяться. Моя мама — настоящая актриса. И как папа её ещё не спалил? Как не догадался, что всё это время его любимая женщина играет с ним.

Раздеваюсь и спешу в душ, чтобы смыть с себя остатки грима, который мне в клубе нанесли. Вроде не видно, но они точно есть. Я знаю. Чувствую всем нутром. Да и похотливые взгляды не мешало бы смыть.

Когда возвращаюсь, обнаруживаю в своей комнате весело болтающих маму и Виктора. Эти двое спелись сразу же после того, как последний в нашей семье появился.

— Ну, рассказывайте, — произносит мама, потирая ручки. — Как повеселились? Что пили?

— Отлично, мам, — опускаюсь в кресло, поправляя узел из полотенца на своей голове. — Мы танцевали! Я даже на главной сцене попкой потрясла. Вот! Пили вкусные-вкусные коктейли.

— Алкогольные?

— Ага, — признаюсь. — Но мне ведь уже есть восемнадцать. Значит, можно, — растягиваю уголки губ в улыбке.

— Виктор, она тебя слушалась? Дел не творила? — обращается она к моему напарнику.

— Роза и слушалась?! — фыркает он. — Подумай, о чём говоришь, Насть. Твоя дочь неконтролируемая бомба, которая взрывается от каждого щелчка.

— Ябеда! Ну ты и ябеда! — ругаюсь на него. — На себя посмотри! Ага? У самого-то рыльце в пушку! Ты вообще ничего контролировать не умеешь! Ни меня, ни своих друзей!

— А ну не ругаться! — призывает нас к порядку родительница. — Не для этого я папу отвлекала несколько часов. Вы хорошо погуляли?

— Да, — в один голос отвечаем мы с Виктором.

— Ну и отлично! — восклицает мама и встаёт. — А теперь я пойду спать. И вы давайте!

— Хорошо, — отвечаю и пересаживаюсь поближе к своему напарнику. Опускаю голову ему на плечо и тихим, но жалостным голосом предлагаю:

— А давай фильм посмотрим? Мне совсем спать не хочется.

— Какой?

— Какой-нибудь про любовь, — вздыхаю. — Чтобы там была такая красивая-прекрасивая любовь.

— Опять реветь будешь?

— А ты мне платочки подавать?

— Ну, включай, — соглашается не особый любитель таких фильмов. Я, к слову, тоже, но мне так нравятся его комментарии во время просмотра. Он критикует каждую деталь.

Роза

— Что ты сделала?! — в один голос восклицают Маша и Кристина, вытаращив глаза. — Ты больная? — добавляет последняя, покрутив пальцем у виска.