Роксалия кивнула. В отражении голубых глаз Люси скользнуло сочувствие. Она и хотела бы как-то помочь подруге, но не могла.

В дверь постучались. Для Лии это прозвучало так, будто кто-то начал забивать гвозди в крышку ее гроба. Повернувшись к выходу одновременно с Люсирией, она глянула на часы, мысленно отбивая себе отрезвляющие пощечины со словами: «Успокойся! Ты сама на это пошла! Никто тебя не заставлял! Думай о свободе! Только так она к тебе приблизится!». Стрелки показывали без десяти восемь. Значит, сомнений быть не может – это за ней.

Глубоко втянув в себя воздух, Роксалия расправила плечи и направилась к двери. Оттягивая неизбежное, можно накормить лишь страх.

– Да хранит тебя Аминарис, – хором благословили сестры.

– Спасибо, – сипло поблагодарила Лия, дернув за ручку.

В коридоре стоял очень мрачный Йоран. И это так удивило Роксалию, что на миг даже предстоящий Обряд слегка потускнел.

– Что ты здесь делаешь? – возмущенно спросила Лия, плотнее заворачиваясь в плащ, даже в нем ощущая себя голой.

– Отвожу тебя на Обряд. Пошли, – недовольно объяснил Ньёрд, направившись в сторону круглого зала, где обычно собирались на ночную вахту дежурившие Хранители Бабочек.

– А где Патрок? Сегодня же его смена.

К горлу Роксалии подступала дурнота от неприятного предчувствия, когда она поравнялась с Йораном. В зале, освещенном мягким светом золотистых ламп, как обычно в это время суток, находилось семеро Хранителей. Кто-то играл в ара́ды, кто-то в карты, а кто-то в шахматы, разбившись на небольшие компании и усевшись в мягкие розовые кресла за изящными белыми столиками. Как только Ньёрд со своей подопечной вошли в круглую комнату, все взгляды обратились на них. Большинство из мужчин были недовольные и обиженные. Где-то на задворках атакованного паникой мозга, Лия отметила, что шестеро Хранителей выглядят так, будто по ним потоптались кони. Участники Кровавого ристания. От этого осознания по горлу разлилась противная горечь, но она быстро переключила всё свое внимание на Йорана.

– Он поменялся со мной, – коротко ответил ее сопровождающий.

«Ох…», – про себя протянула Роксалия, нервно вцепившись в плащ изнутри. Неужто Патрок обманул ее? Мог ли он победить в ристании? Лия лихорадочно попыталась вспомнить, в каком расположении духа пребывал вчера вечером Хранитель. Он был побит как собака, но чрезвычайно весел и доволен! Так ли ведут себя проигравшие? Что-то в груди Роксалии оборвалось, наверное, сердце лопнуло.

Как они спустились по лестнице, она даже не заметила, ощутив лишь стылые лапы приближающейся ночи, забравшиеся под плащ и ущипнувшие обнаженные ноги. В ушах стоял гул, а тело пробивала мелкая дрожь вовсе не от холода.

Уже ближе к Черной башне, Лия вновь расправила спину, пытаясь стряхнуть с себя страх. Совсем необязательно Патрок поменялся с Ньёрдом, чтобы оказаться с ней на Обряде. Может, он плохо себя чувствует после ристания? Такое вполне могло быть. К тому же Люсирия потратила весь сегодняшний день, чтобы разузнать, кто мог стать победителем. Она попыталась отыскать Гурда, но тот как в воду канул. Из чего они сделали вывод, что он – победитель. Ведь победителя освобождали от каких бы то ни было обязанностей и занятий перед Обрядом, чтобы он набирался сил и восстанавливался после ристания. Впрочем, это мог быть как Гурд, так и Патрок. Ни того, ни другого Люси сегодня не видела.

– Что, Алва, довольна? Добилась своего? Очень рада сейчас? – отвлек Роксалию язвительный голос Йорана.

Алва? Это что-то новое. Какие бы отношения между ними ни были, фамильным именем он ее никогда не называл. Что это с ним? Злится что ли? Очень интересно. Однако Лия привычно не стала отвечать, продолжая рассекать прохладный воздух засыпающей Долины, пахнущей сладкими луговыми травами, свежестью водных источников и легкой гарью пепла вулканов.

– Кто тебя гнал на этот Обряд? – открывая выкрашенную в полуночный цвет дверь, тем временем продолжил зудеть Ньёрд. – Если ты думаешь, что после Открытия тебе будут постоянно доставаться такие жирные заказы, как с этим Куашем, то тебя ждет разочарование. Больше тридцати тысяч золотых обычно не дают. Задание с принцем – это очень редкое исключение, а не правило. Так что ты наказала саму себя.

На волнение и, чего уж греха таить, страх начали наслаиваться раздражение и злость. В словах Йорана была правда, и она очень неприятно укусила Лию.

Они дошли до лестницы, но подниматься не стали, свернув в глухой коридор, освещенный красным светом факелов. В конце него, друг на друга смотрели две двери темно-бордового цвета. Туда-то Хранитель и вел Бабочку.

– Ты никого не слушаешь, Лия. А теперь будешь мучиться.

В голосе Ньёрда слышалась неприкрытая злоба, что даже вызывало замешательство.

– Тебе-то что за печаль? Радуйся, – нехотя выдавила из себя Роксалия, когда они остановились возле левой двери с вырезанным на ней символом Школы Спящей справедливости.

Она сказала это не для того, чтобы узнать ответ на вопрос. И без того было ясно, что он прав. А что-то изображать из себя, раздирая на себе рубашку, говоря, будто она ни капли не боится и очень хочет на Обряд, по меньшей мере, смешно. Лия сама схватилась за каплевидно изогнутую ручку, желая уже избавиться от Ньёрда, предпочитая Обряд его компании, однако он грубо захлопнул приоткрывшуюся дверь, оперевшись о нее.

– Что бы ты обо мне ни думала, Лия, я никогда не желал тебе зла, – чуть склонившись, твердым взглядом попытался он вдавить свои слова в ее сознание.

– В таком случае, страшно представить, что ты тогда считаешь злом, – смотря прямо в синие глаза, недобро проговорила Роксалия. – А теперь, будь любезен. Меня ждут.

По челюстям Хранителя прокатились жесткие желваки. Он оттолкнулся от двери, позволяя Бабочке ее открыть и войти внутрь. Слава Аминарису! Избавилась!

Однако Ньёрд быстро стерся из головы Лии, как только она увидела комнату с большой кованной кроватью, в изголовье которой извивались металлические лозы искусственного винограда и широкие листья. Толстый матрас кутался в алые простыни. Кругом трещали десятки, если не сотни, свечей, распространяя по комнате медовый аромат и горячее тепло. Ни окон, ни другой мебели, кроме кровати, здесь не было. Даже кувшин с двумя кубками стояли на полу, застеленном ковром такого же кроваво-красного цвета, что и простыни. На мягком матрасе сидела Наставница по актерскому мастерству – Ринна Прад.

– Добрый вечер, Роксалия-нима, – мягко улыбнулась полная светлолицая женщина, поднимаясь на ноги.

– Добрый вечер, Ринна-мит, – негромко кивнула Лия, скользнув взглядом по стенам, желая понять, как Высшие будут слушать то, что произойдет в спальне.

Под самым выбеленным потолком она заметила небольшие стальные решетки. Должно быть, это и есть нечто вроде слуховых окон. Противно.

– Подойди, – отвлекла Лию Ринна, беря с красной простыни повязку, слившуюся с ней цветом.

Сжав зубы, Роксалия послушно подошла и повернулась к Наставнице спиной, закрывая глаза. Гладкая ткань легла на лицо, ударив в нос резкими, приторно-сладкими духами, едва не заставив закашляться. Лия непроизвольно скривилась, чувствуя, как повязка затягивается на ее затылке, плотно впиваясь в каждый изгиб, так что теплый свет свечей превратился во мрак. Прекрасно! В одно мгновение ее лишили и зрения, и обоняния. Когда же Ринна стянула с ее плеч плащ, отдав в объятья воздуха, моментально прилипнувшего к каждой клеточке кожи, Роксалия почувствовала себя беспомощной и беззащитной.

Пухлая ручка Наставницы обхватила холодные влажные пальцы Бабочки. Без лишних слов, она уложила ее на кровать.

– Подними руки кверху, Роксалия-нима, – велела главная актриса Школы.

Лия подчинилась, ощутив, как на ее запястьях затягиваются шелковые веревки. Их практически обездвижили, привязав к металлическим лозам. Вот теперь она точно почувствовала себя беспомощной, словно гусь на убое. Никакого выхода. Ни единого шанса.

По всему нутру прокатилась дрожь. Лия так сильно сжала ноги, пытаясь хоть как-то закрыться, что они начали неметь. Кровать прогнулась и пружинисто расправилась, потеряв тяжелый вес Ринны.