– Помогите нам, умоляем, Ваша Светлость! – сложив руки конвертиком, взмолилась черноволосая девочка так жалостливо, что ее будто нарисованные губки-бантиком задрожали.

Сердце Утрака дрогнуло. Эти малышки напоминали ему собственных дочерей в детстве, только намного очаровательнее. Светловолосые, голубоглазые Мина и Муна, пошедшие в его покойную жену, так напоминали этих миловидных близняшек, а темненькой масти Мона, унаследовавшая его южную кровь, нашла отражение в прекрасной маленькой брюнеточке. А если бы такое же горе выпало на долю их семьи? Его бы любимые доченьки так же скитались по Аминарисом забытым дорогам? Маленькие и голодные… Барон Ойвинд просто не смог остаться равнодушным.

– Конечно! Конечно! Садитесь скорее! – с чувством воскликнул он, распахнув дверь.

Утрак поспешил выйти из кареты, чтобы помочь девочкам. Любопытные сестры тут же высунули свои носы во влажную холодную ночь.

– Ох! Бедненькие! – запричитали они хором, рассмотрев заблудших путниц.

– Спасибо, добрый господин! Спасибо! – звонко благодарили близняшки.

– Что вы! Что вы! – поднимая на ступеньки одну из златовласок, отмахивался Утрак.

– Отвезите нас, пожалуйста, в Дорант, – тихо попросила малышка, напоминавшая барону среднюю дочь и его самого.

– Конечно, мы туда и держим путь, – доброжелательно улыбнулся он.

– Спасибо, – кротко кивнула девочка и тоже улыбнулась.

На пухлых щечках прорезались глубокие ямочки, очаровав Утрака окончательно. Он поспешил поднять куколку на ступеньки и уже сам закинул ногу следом, но застыл, глянув в темноту дороги, что следовала за их каретой.

– Инокан, – со страхом в голосе, позвал барон кучера, успевшего забраться на козлы. – Где другие наши экипажи?

Мужчина непонимающе обернулся через плечо. Его лицо неприятно вытянулось, напитывая черты испугом.

– Должно быть, отстали, Ваша Светлость, – слегка севшим голосом, отозвался Инокан, на ходу придумывая логичное объяснение. – Дорога-то, сами видите, какая. Может колесо у кого поломалось, остановились, а мы дальше уехали.

– Почему же они не остановили нас? Все бы вместе переждали починку.

– Не знаю, господин. Подождем их?

Напряженно осмотрев туманные пейзажи, Утрак коротко бросил, с трудом забираясь в карету:

– Нет, поехали. Нужно быстрее добраться до города.

Барон захлопнул дверцу, вернувшись в слегка остывший воздух своего экипажа. Заботливыми наседками дочери уже активно пытались привести в порядок гостей, не умолкая ни на секунду, расчесывая их пыльные хвосты и перевязывая ленточки, пока малышки жевали слегка зачерствевшие булочки с сахаром. Близняшки сидели на руках Мины и Моны, а черноволосая девочка расположилась на мягком кресле, между младшей дочерью и бароном. Пока сестры щебетали со своими подопечными, Муна выпытывала подробности у своей:

– Давно вы блуждаете, милая?

– Не знаю, – аккуратно отщипнула кусочек булки девочка, будто была совсем не голодна. – Когда на нас напали, Ория́р ярко сиял на небе.

– Скорее всего, днем, – тихо предположила Муна, глянув на отца, а затем вновь обратилась к малышке: – Как тебя зовут, дорогая?

– Роксалия.

– Очень красивое имя, – с улыбкой озвучила младшая дочь мысль самого Утрака, он даже не слышал никогда такого имени. – Откуда оно? Ты знаешь?

– Да, мама говорит, что это старое намира́нское имя. Так звали мою прабабушку.

– Ты намиранка? – удивился барон.

Намиранцев осталось немного, их сотни лет назад захватили ро́хтары. Они перебели почти всех, а та намиранская кровь, что осталась, давно перемешалась с другими.

– Не знаю, Ваша Светлость.

Да, верно. Такая малышка еще, может, и не знает тонкости своего происхождения. Ей, наверное, не больше шести лет. Ее сестрички выглядят чуть старше, на год-два.

Барон на секунду прислушался к разговору на соседнем диванчике.

– Коли́рия, – ответила на вопрос одна из близняшек, откусывая хрустящее яблоко.

– А меня Люси́рия, – отозвалась вторая девочка.

Карета продолжала прыгать по ухабам. Потихоньку, взбудораженные девушки и маленькие гостьи начали успокаиваться, мирно болтая друг с другом. Они рассказывали, что ехали на большой праздник, в Дорант. Мама говорила про свадьбу герцога Танора. Она приходилась ему внучатой племянницей. Узнав, что эти крошки почти им родственницы, сестры Ойвинд заохали с удвоенной силой.

Барон удивился, разглядывая маленьких девчушек. Надо же, пути Аминариса неисповедимы. Какое горе! Какая беда!

Он не успел додумать свою мысль. В ночи, пробившись сквозь шум гремящей кареты, разлетелась мелодичная трель незнакомой птицы. В экипаже повисла тишина. Все услышали ее. Трель раздалась повторно, еще ближе. Мина подняла голову к крыше, уловив звук оттуда. И действительно. Третья трель раздалась именно сверху. Все глаза обратились на синий бархат кареты, над головами. Птица села на крышу? Должно быть, какая-то ночная пташка…

Одна из близняшек улыбнулась. Странно улыбнулась. В ее голубых глазах вспыхнуло зло. Душа Утрака застыла, когда он услышал ее тихие слова:

– Раз, два, три, четыре, пять,

Нам велели посчитать.

Утрак станет номер раз,

Мы начнем с него рассказ.

Барон не успел даже вскрикнуть, когда близняшки резко дернулись, вытаскивая из белых гольфиков маленькие ножи, и быстро перерезали горло его старшей и средней дочерям. Кровь брызнула на пыльные платья с розовыми розами и рубиновыми каплями оросила красивые личики. Та, что назвалась Люсирией, прыгнула на взвизгнувшую Муну и воткнула окровавленный нож в ее глаз. Последнее, что успел увидеть Утрак, как самая красивая девочка на свете с черными подпрыгивающими хвостиками, безжалостно взмахивает рукой на уровне его лица.

Холод полоснул по шее, а за ним взорвалась боль, вытягивающая воздух из его грузного тела. Он бешено задергался, смотря в темные омуты прекрасных глаз, обрамленных пушистыми веерами ресниц, и не верил, что милые крошки убили всю семью.

– Во имя первых душ! – зазвенел откуда-то сбоку голосок одной из близняшек, ватно донесшийся до затухающего сознания.

– За… что… – пробулькал Утрак, и мир вокруг исчез, превратившись в черную боль.

Короткий крик мужчины за пределами кареты превратился в сухой свист. Кучер. Ра́нгор убил его. Задача выполнена. Словно во сне, Роксалия смотрела на перекошенное лицо барона. Из его горла толчками вырывалась багровая жидкость. Она заливала бархатный костюм, превращая ткань из красной в черную.

Кровь. Кругом кровь. Противный запах мокрого железа и человеческого страха ударил в нос. Не так… Всё, что говорили Наставники, на деле оказалось не так. В маленьком сердце Роксалии разверзлась огромная дыра, наполняющая ее ужасом. Так не должно быть. Она понимала, что что-то они сделали неправильно. Что-то, что претило самому ее существу.

– Это оказалось даже проще, чем перерезать горло корове, – хихикнула Колирия. – А ты боялась.

– Я? Я не боялась, – обиженно опровергла Люсирия. – Идемте. А то Па́трок будет недоволен.

Будто ничего не произошло, близняшки выпорхнули из кареты. Роксалия же с трудом оторвала взгляд от кровавой дыры вместо глаза девушки по имени Муна. Она была добра к ней. Дала еду, искренне интересовалась их ложной историей. А теперь девушка не дышала, пока ее тело вздрагивало, выжимая из себя последние капли жизни, как называл это Наставник Тик. На соседнем кресле, упав на стену кареты, застыла черноволосая баронесса. Светлая же рухнула на пол, между сидениями, где тоже подергивалась слабыми конвульсиями.

– Рокси, быстро. Вылазь, – показался в проеме затянутый в угольное доро́ти, плотно обтягивающее всё тело, голову и половину лица, Рангор, один из четырех Хранителей их группы Бабочек. – Скоро охрана барона сюда доберется. Мы должны быть далеко, когда это случится.

С трудом оторвав взгляд от барона и его дочерей, Роксалия послушно полезла к выходу. Пятнадцатилетний парень ловко подхватил ее под подмышки и спустил на землю.