— То есть ты ни при каких обстоятельствах не намерен перешагивать через свои принципы? Даже ради Китти? — осторожно спрашиваю.

— Нет. Не намерен. — не колеблясь отвечает, сердце падает в пятки и грудь сжимает из-за той боли, которую может испытать Китти. Я тяжело вздыхаю.

— Тогда поговори с ней. Она просто так не откажется от тебя, она слишком долго влюблена в тебя и не намерена отступать. — желваки забегали на его щеках, пока он смотрел куда-то в землю.

Я хватаю его за руку и он наконец поднимает голову.

— Ты поговоришь с ней и скажешь все то же самое, что и сказал мне! Ты не будешь и дальше играть с ее чувствами, иначе я убью тебя. Она заслуживает большего, и она должна сдвинуться с этой мертвой точки. — он долго молча смотрел на меня, словно раздумывая.

— Хорошо, я поговорю с ней. Но не напоминай ей о поцелуе, это может заставить ее усомниться в моих словах.

— А ей есть в чем сомневаться? — пытаясь просканировать его и заглянуть за маску спросила я.

— Нет. Я не буду с ней несмотря ни на что. Так будет лучше для нас обоих. — он был уверен в своих словах, что только больше меня расстроило. Возможно она и нравилась ему, но это ничто, по сравнению с чувствами Китти. Моя бедная девочка..

Кажется мы обе будем с ней у разбитого корыта собирать наши разбитые сердца воедино. И кто знает, может однажды нам удастся склеить их обратно.

— Ты поговоришь с ней сегодня же. — встаю я, завершая нашу беседу и он следует за мной.

— Хорошо. — даёт он согласие и я разворачиваюсь, направляясь к выходу, проходя мимо Дэна и стараясь не смотреть в его сторону. Я видела, как он дернулся, словно собирался подойти ко мне, но этого не произошло.

Несмотря на его грубость, я не могла отказаться от своих идиотских чувств, я злилась, но больше на себя, что столь наивна и глупа, выжидая, когда он наконец будет смотреть на меня так же, как и я на него. С глубокой любовью в сердце.

Я усмехнулась и села на скамейку у автобусной остановки.

После его ночных слов и слез, я растерялась утром и не знала, как себя вести, но он очевидно ничего не помнил. Было бы глупо ему напоминать обо всем, но мне чертовски сильно хотелось узнать, что же на самом деле происходит в его жизни, но он был слишком осторожен и мало что говорил. С такими темпами я нифигашечки не узнаю.

Точно не в этой жизни.

Данила

— Что за кислая мина? — подхожу я к Киру и коротко обнимаю, долгие объятия это не для нас, особенно не для такой задницы как он.

— Все в норме. — стараюсь звучать убедительно, но друга не проведёшь. Не поверил.

— Говори, не беси меня. — кидает он мне баскетбольный мяч и мы начинаем игру на площадке недалеко от его дома.

Было всего шесть вечера, но на удивление пусто.

— Отец звонил. — говорю я одну из причин беспокойства и злости. Хотя крошка почему-то тоже не вылезала из головы. Но об этом я говорить не стану.

— Что на этот раз? Снова попал на деньги? — слышу я осуждение в его голосе и обхожу его двумя ловкими движениями, закидывая мяч в корзину.

— Не то слова. Он блять задолжал Сербскому. — друг с мячом в руке остановился, переводя дыхание, что не скрылось из-под моего внимания. Из-за болезни он стал быстро утомляться и тахикардия стала его одной из насущных проблем. Я предлагал завязать со спортом, но он только послал меня и сказал, что не будет просто сложа руки сидеть в своей квартире выжидая кончины. Блять.

— Михаилу Сербскому? — с отвращением проговорил он и я кивнул, хватая воду из рюкзака и протягивая ему, он сделал пару глотков, не сводя с меня обеспокоенных глаз.

Я старался унять дрожь от злости в теле, но контроль меня словно покидал, хотелось кому нибудь разукрасить рожу, и желательно своему отцу.

Мы оба знали, что с этим человеком лучше не связываться. Он был опасной личностью из тёмного мира, прогнившего наркотой, проституцией и азартными играми.

— Сколько он задолжал?

— 200 тысяч рублей. — рот друга приоткрылся от шока.

— Блять, только не говори, что ты дал ему эти деньги? — он нахмурился. Я хотел обмануть его, сказав нет, но не смог.

— Что мне прикажешь делать? Они же блять убьют его. Каким бы говнюком он не был, он не заслуживает такой смерти. — я ненавидел себя. Ненавидел себя за то, что у меня было это чертово сердце, которое беспокоилось за такое ничтожество, как мой отец.

— Он последний человек на земле, кто заслужил бы такого сына. Тебе нужно было оставить все на него, пусть бы сам разбирался со своей долбанной зависимостью с казино. Он же блять не ребёнок. — Кир был зол не меньше меня, он кинул в меня мяч со всей силы и я поймал его, вновь начиная игру, которая хоть как-то отвлекала нас.

Он был прав, он всегда прав. Но я все равно делал иначе.

— Ты ведь отдал ему все свои деньги, так? — не спрашивал, а словно утверждал он. — Те деньги, что ты откладывал на свой спортивный комплекс? — и вновь в точку. Я молчал. И так уже пожалел, что проболтался ему. — Блять, с такими темпами, хер ты откроешь своё дело. Ты даже после моей смерти будешь так себя вести? — последние слова болью отдали глубоко в сердце. Я замер и не заметил летящий в меня мяч, который больно ударил меня в плечо.

— Я ведь говорил, что бы ты не зарекался о своей смерти. — я прикрываю глаза, стараясь унять нарастающую боль.

— Дерьмо. Ладно. Больше не буду, просто ты вывел меня. — он подходит ближе и кладёт свою тяжелую руку на мое плечо. — Я беспокоюсь за тебя. — говорит он еле слышно, потому что такие откровения были не для него, но я всегда цеплялся за них, потому что они грели душу.

— А я за тебя. — тоже положив руку на его плечо устремил я взгляд в карие глаза.

— Может ты устроишься на мою работу? — он замялся. — Прошлую работу. — поправил он. Из-за болезни он уволился, хотя и любил свою работу, он больше не видел в ней смысла, ему больше времени хотелось проводить со своей матерью и временами со мной, ну и делая всякую дичь, словно восполняя упущенное время. — Я смогу внести за тебя словечко и думаю они примут тебя, да и платят прилично. — я покачал головой и усмехнулся.

— Недвижимость не для меня, ты же знаешь, что я хорош только в надирании задниц. — друг усмехнулся.

— И то верно.

Я ценил его, и понимал, что мне чертовски будет его не хватать. Не знаю, как я справлюсь с его исчезновением из моей жизни, я уже просто ничего не знал, а лишь надеялся на гребаное чудо.

Нависала угнетающая тишина и я решил сменить тему.

— Как там твоя рыжулька? — вспоминаю я о его новой сожительнице.

— Скоро сведёт меня с ума. — усмехается он и мы вновь начинаем игру.

Не знаю, что творилось у него с этой девушкой, но без теплоты в глазах и улыбки на лице он не мог говорить о ней. Я понимал, что он попал, даже если он этого не признавал.

Я был рад, что мой друг наконец испытывает любовь перед его…. Черт. Даже подумать об этом не могу! Но я был и взволнован, ибо понимал, что теперь ему будет куда сложнее, ведь он потеряет больше близких людей.

Следующие пару часов мы с другом развлекались на площадки, а потом в баре, но я мог только думать о том, что мне придётся работать в два раза больше, потому что я лишился своих последних гребаных денег. Блять.

Стоит наведаться к отцу и вбить ему немного мозгов, что бы перестал меня втягивать в свои неприятности и наконец нашёл нормальную работу, иначе нас обоих в могилу сведёт.

Алексия

Я получаю очередной заказ и принимаюсь смешивать алкоголь, но мыслями я была где-то далеко. Я не могла дозвониться до Китти уже два дня, в универе она не появлялась, а когда пришла к ней домой, мне сказали, что ее нет.

На мои вопросы о том, что произошло, Григорий так и не ответил, гневно посылая меня куда подальше.

Я беспокоилась за подругу и не знала, что делать. Я понимала, что они очевидно поговорили и зная характер своей подруги, она должна быть разбита, и я хотела быть с ней рядом в этот момент, как она была рядом со мной в плохие моменты моей жизни.