… Сын брата моей матери был принесён в жертву Дымчатому Зеркалу. Перед тем, как убить, ацтеки на протяжении нескольких часов заставляли его танцевать, а до этого его долго обучали танцам женщины теночей. Я всё это видела сама… Лицо тринадцатилетнего красивого мальчика они раскрасили чёрной краской, а на его голову водрузили перья кетцаля. Они развевались в воздухе как тонкие шелковистые волоски, свисающие вдоль початка кукурузы. На плечах будущей жертвы громоздился орнамент из тех же перьев кетцаля и других птиц. Перья были красного цвета. К его ногам были привязаны копыта горного оленя. Мальчик не был готов умирать и не хотел этого. До последнего времени его отец готовил сына стать воином. Он уже водил его в качестве будущего воина в Дом Женщин Для Многих, где мальчик в первый раз получил удовольствие как взрослый мужчина… Он танцевал и плакал… у него было такое красивое лицо… потом вышел жрец в чёрной одежде и с ножом в руке… он вырвал у него сердце…
После смерти сына брат моей матери сразу же постарел. Он покрыл себя пеплом, после чего несколько дней танцевал у подножия храма. Его скорбный траурный танец не прекращался ни днём, ни ночью, пока он, обессиленный, не упал почти без чувств. Он больше не мог плакать. Люди, проходя мимо храма, не обращали внимания на старого танцующего человека…
… Уже состарившись, мой дедушка как-то сказал: “Эти ацтеки, ах, эти ацтеки… они как перья, торчащие из волос твоей головы, но которые ты уже выбросил. Они как дорогое ожерелье из драгоценных камней, которое ты больше не носишь. Они как тот ветер, который появляется из далёкого Ниоткуда, пролетает над маисовыми полями с молодыми початками, а потом неожиданно возвращается и уничтожает все посевы.
Мой дедушка ненавидел, но, в то же время, иногда восхищался миром ацтеков. Он любил декламировать строчки из поэм Несауалкойотля из Тескоко…
… Наш город, несмотря на то, что он был очень беден, всегда платил дань тем, кому уступил в бою. Увы, мы были побеждены теночами и теперь должны были готовить для них тамале, которым они кормили своих пленных. Кроме этого, мы ещё и сушили тамале, чтобы у воинов теночей всегда был запас перед и во время походов в отдалённые земли. Им же постоянно нужно было расширять границы Мексики! Также, в качестве дани мы заготавливали дрова для Школы Храма Воинов, для Школы Бегунов Чалко и их жилищ. Отдельными поставками в Теночтитлан шли многочисленные корзины с поленьями из ценного дерева копаля, дымом от сгорания которого окуривали богов великого города и будущих жертв этих богов, ожидающих встречи с одетыми в чёрное жрецами с обсидиановыми ножами. Наши женщины тысячами изготавливали сандалии цвета красного перца для рабынь Богини Маиса. Этой ужасной богине нравилось просить отцов новорождённых младенцев отдать ей их детей в то время как матери этих младенцев убаюкивали их в колыбелях. Мне не хочется говорить о том, что они делали с Крылышками Колибри, но они всегда требовали от них покорности и выражения благодарности. “Всё хорошо, – говорили они, – мы имеем на это право победителей! Мы – народ Теночтитлана, Тескоко и Тлакопана”. Их беззаветная вера в собственную правоту подтверждалась тем, что сборщики податей всегда носили мантии с изображённым на них символом справедливости и правосудия – луком и стрелами!
Когда они приходили в наш город, они всегда это делали по ночам. Но мы знали, что они идут. Помимо того, что на головах теночей были надеты меховые шкуры, они носили выкрашенные белой краской маски с глиняными носами, разрисованные белые мантии, а к ногам привязывали трещотки гремучих змей. Их было слышно издалека…
…Однажды, когда я была маленькой, в наш город прилетела радостная весть – Уэксоцинки восстали против правителей Теночтитлана. Мы видели, как по улицам города шли их воины, не обращая внимания на то, что в это время дня появляться на улицах было запрещено и что сами улицы были перегорожены стволами больших деревьев. Восставшие расчищали себе дорогу и шли дальше, оставляя нам ощущение вернувшейся свободы, чувство родства с землёй, на которой родилась я и все те, кто никогда не испытывал дружеских чувств к захватчикам из Теночтитлана. Колонна воинов достигла центральной площади, где их напоили свежей водой из артезианского колодца. Их лица были выкрашены в цвет красного перца, а вокруг лбов и затылков были повязаны чёрные шнурки. Это было нужно для того, чтобы в бою отличать своего бойца от чужого. И, горе нам!.. среди нас оказались шпионы теночей, которые видели, как мы радостно бросаем цветы Уэксоцинкам, и которые впоследствии выдали нас ненавистным захватчикам.
Наши старики говорили, что: ” воины дошли до Теночтитлана босиком, не одевая сандалий, но только жрецам было дозволено вручить теночам оскорбительные подарки, которые означали ненависть. Корзины с мелом, перья цапли, жёлтые цветы, шапки, изготовленные из тростникового волокна, блузки и шали, пошитые из того же волокна. Жителям Тлателпака – места, где делают циновки из озёрных водорослей, и людям из Толлана, где растёт тростник, приходилось сражаться с ними. Они почти все погибли.
Коатеотл, “заводила” в строю воинов Уэксоцинков, ни на минуту не прекращал своего воинственного танца. Танцуя, он выкрикивал угрозы в сторону врагов, обещая поразить теночей стрелами, сжечь их всех вместе с их озером и изготовить из них удобрения для маисовых полей… Ничего из этого сделать у Уэксоцинков не получилось.
Воин по имени Мукскоатль – Туманный Змей, особенно отличился в бою. Это он повёл войско победителей в Китлауак, что недалеко от Чалко, в котором тысячу лет тому назад Бог обронил каменную голову оленя. В этом месте в жертву были принесены сотни бесстрашных женщин Уэксоцинков. Их одну за другой затаскивали на вершину храма, вслед за чем в дело вступали обсидиановые ножи. Этот день так и остался в памяти людей, как день жертвоприношения женщин – воительниц Уэксоцинков, уступивших в бою Теночтитланцам.
Ни одному из побеждённых воинов не сказали: “Отдохни, это твой дом. Возьми лепёшку…” Хотя лепёшки им всё-таки дали. Толстые лепёшки! Если бы они не были побеждёнными и их не готовили к отправке на жертвенный алтарь, то им бы дали другие – тонкие жёлтые лепёшки в знак того, что им дарована жизнь… но нет! Они все были убиты огнём и стрелами. Только один из них спасся. Он вернулся в наш город, но ему никто не предложил даже глотка воды. Люди делали вид, что не знают его, и он исчез в ночи.
После всего этого на дорогах, ведущих к землям Уэксоцинков и обратно, были установлены щиты, напоминающие о том, что прямо отсюда, по ту сторону щита, начинается дорога страха. Они как бы говорили проходящим: “Бойся ацтеков!”. Теперь по этим дорогам в сторону Теночтитлана передвигались выжившие, навьюченные бобами, жиром, маслом и другими товарами, предназначенными для ацтеков в качестве контрибуции. Ни один художник, даже самый искусный, не мог “нарисовать” историю того, что происходило на этих дорогах. Рассказчики в своих историях упоминали о том, как воинство Уэксоцинков подошло к Теночтитлану по главной дороге и им навстречу вышел воин из Тескоко с деревянным барабаном. Мгновенно горы Сьерра де Куаутепек “расцвели” огнями сигнальных костров. Бесстрашные Уэксоцинки могли видеть, как вооружённых отряды из Тескоко, одетые во всё белое, выстроились перед ними, готовые отразить атаки восставших и защитить подходы к городу – крепости, Теночтитлану.
На помощь восставшим подошли одетые в белые хлопчатые одежды отряды из Тласкалы. В свою очередь, воины Теночтитлана предстали в кроваво – красном и жёлто – белом обмундировании. Некоторые были в чёрном. Их головы были обвязаны верёвками для того, чтобы отличаться от неприятеля. Они были готовы к битве на равнине, где привыкли сражаться и побеждать. Прозвучал сигнал к атаке. У ацтеков было не принято нападать без предупреждения. Это по их убеждению был удел подлых и трусливых. В масках ягуаров, койотов и медведей они пошли на Уэксоцинков, один из которых был сразу же захвачен в плен воином – ацтеком. Он стал умолять о пощаде, а ацтек… ацтек плюнул ему в лицо и чуть не заплакал… Ему было стыдно, что он пленил жалкого труса. Ацтеки шли вперёд под звуки громогласных морских раковин и деревянных барабанов, распевая воинственный гимн.
