Затем Олид предложил Кортесу дымящуюся трубку, и тот осторожно поднёс её ко рту.
– Дышите глубже, капитан.
– Но это же невозможно! Я никогда не любил этот дым… я не люблю его с тех пор, как оказался на этих островах в Санта Доминго. Мне было тогда семнадцать лет и этот дым мне казался дымом от раскалённых вулканических камней.
– Их боги дышат этим, и Вы, капитан, должны уметь дышать этим зловонным дымом.
Кортес попытался затянуться табачным дымом, но у него ничего не получилось и он закашлялся.
– Прошлой ночью Марина мне сказала, что их Теномизлан – самый большой город в мире. Вы можете в это поверить? Представьте себе – в Лондоне проживают сто тысяч жителей, В Париже девяносто, в Женеве шестьдесят, в Толедо двенадцать, в Севилье сорок пять тысяч… а в их Темизилане пятьсот тысяч жителей! Разве это можно себе представить?… Даже во сне невозможно! Марина рассказала мне, что каждое утро в домах этого города зажигают более двухсот тысяч огней, а сам город подобно Венеции построен на сваях в центре лагуны…
Мария Эстрада была занята тем, что поправляла одежду Эрнана Кортеса, подготавливая его предстать перед свитой представителей великого города Теночтитлана. Наши художники оставили множество картин и рисунков того, как это происходило в действительности. На них Кортес изображён худощавым мужчиной с округлым лицом пепельного цвета, на котором едва – едва просматривается маленькая бородка. Такая же, как у большинства мексиканцев. Его ноги были настолько кривыми, что глядя на них возникали ассоциации с боевым или охотничьим луком. И действительно, когда его ступни соприкасались, колени расходились в разные стороны как две арки. Могло показаться, что он долго шёл пешком вместе с мексиканцами из тех земель, где растёт какао, цветы и табак.
Наши летописцы вспоминают, что говорил Кортес каким-то мягким вкрадчивым голосом, а взглядом очаровывал окружающих. Конечно он это делал только тогда, когда ему было нужно или когда он этого просто хотел. В день первого визита высокопоставленных мексиканцев он им продемонстрировал перстень с огромным бриллиантом, медальон, торчащий из-под кольчуги, цепь с жемчужиной, которую Монтесума не так давно послал ему с гонцом, и золотую медаль с изображениями Девы Марии и Святого Хуана Батисты. Под нижней губой был заметен шрам, видимо от ножа. Это немного портило внешний облик Кортеса… Именно таким, благодаря художникам, он и остался в истории и именно таким его впервые увидел Мудрецы из Мехико – Теночтитлана.
Огромный шатёр Кортеса был декорирован настолько красочно, что не мог не произвести впечатление на гостей. Три огромные собаки лежали на полу рядом с ним, рыча и всем своим видом показывая окружающим, что готовы разорвать любого из них по первой команде хозяина. Этот сценарий был заготовлен Кортесом заранее, а ему подсказан кем – то из его окружения: “Именно так Римский Император Цезарь принимал своих подданных”.
Теонтитле внесли в комнату Кортеса. Первое, на что он обратил внимание, было то, в какой манере Кортес держит деревянную трубку и как вдыхает дым ртом, а выпускает через нос. Как настоящий курильщик табака! Позади него стояли темнокожие люди и обмахивали его веером. Это были рабы Кортеса, привезённые им с Кубы. Две девушки – рабыни стояли тут же, держа в руках серебряные подносы с фруктами и напитками. Для человека из Кастилии, кем бы он не был, это представление было абсолютно нелепым, но оно служило определённой цели. Теонтитле огляделся по сторонам. Он увидел стоящих в центре помещения одетых в серебряные доспехи мужчин. Они выглядели как охранники Кортеса. На самом деле это были его капитаны при полном вооружении. С одной стороны от предводителя стояла Малинче, а с другой Йеронимо де Агилар. Невдалеке на жердочке сидел попугай, а ещё дальше стояли другие офицеры, каждый с мечом в руке, указывающим на то место, где находился гость.
Немолодого ацтека внесли в помещение как и положено на носилках и осторожно опустили на ковёр. Выполнив свою миссию, трое воинов Орла с поклоном отошли, оставив носилки стоять там же на ковре. Сопровождающие Теонтитле мудрецы остановились немного позади него. В правой руке ацтек держал тыкву с цветами. Глядя на Кортеса с благоговением, он пробормотал:
– О, наш господин, наш господин…
После этих слов ацтек поднялся, но тут же припал на одно колено, наклонился и коснулся земли рукой, которую затем поцеловал в знак повиновения и послушания. Он что-то начал говорить, а Малинче переводила его слова Йеронимо, который почти синхронно повторял их Кортесу, но уже на испанском языке. Свита ацтеков повторяла слова и жесты Теонтитле. Вошёл жрец. Он был одет в тунику белого цвета, разрисованную разноцветными улитками. На мгновение замерев, он начал двигаться в танце, имитируя одну из них. Одновременно с этим он начал затягиваться табачным дымом из своей трубки и окуривать помещение и находящихся в нём людей. Казалось, что струи дыма были продолжением извивающегося в танце тела жреца. Особенно досталось Кортесу, неподвижно замершему в кресле подобно камню, и стоящим рядом с ним. Жрец продолжил свой танец, приближаясь к каждому из испанцев и бесцеремонно прикасаясь к его бороде. Коснувшись, он выпускал очередную струю дыма прямо тому в лицо и переходил к следующему… Пока жрец исполнял свой танец, другой выбивал ритм на барабане, сделанном из перьев цапли. Наконец танец закончился, но перед последними движением всё тот же жрец подошёл к Кортесу вплотную и окутал его облаком табачного дыма. Капитан по – прежнему сидел как окаменевший.
– Это был танец Кетцалькоатля в интерпретации одного из его жрецов, – проговорила Малинче. – По их правилам теперь Вы, капитан, должны станцевать свой танец. – Йеронимо тут же перевёл её слова Кортесу, в позе и выражении лица которого ничего при этом не изменилось.
После того, как жрец закончил свой феерический танец, наступила небольшая пауза, после которой перед присутствующими предстала очень красивая женщина. Она была одета в обмундирование воинов Орла зелёного цвета. По ходу действия Малинче давала пояснения:
– Её имя Тосгенцин. Она вторая по старшинству после Матлы в Доме Воинов, а Матла славится умением командовать. Говорят, что во время боя у неё хватка как когти ягуара.
Тосгенцин начала танцевать, а её помощница начала разбрасывать вокруг неё розы и лилии. Она танцевала и постепенно скидывала с себя одежду, пока не осталась абсолютно обнажённой посредине зала. Танец занял у неё полчаса. Было трудно не заметить, как с каждым её движением всё более и более напряжёнными становились лица воинов Кортеса. Она казалась сделанной из шоколада с мёдом! В самом конце танца она произнесла слова, которые могли слышать только находящиеся совсем близко от неё мексиканцы. Малинче не расслышала этих слов. Они звучали как: “Кампа йее… Кампа йее”.
Наступил момент, когда должен был сказать своё слово Кортес. Он взглянул на Теонтитле, потом перевёл взгляд на представителей воинства Орла, Ягуара, Койота, Медведя, Оцелота, которые находились в свите жреца, и только после этого посмотрел на обнажённое тело танцовщицы. Он начал говорить, обращаясь к Йеронимо, который тут же переводил его слова Малинче для последующего перевода на язык ацтеков:
– Добро пожаловать во владения Повелителя Вселенной!
– О, мой Повелитель… – воскликнул Теонтитле с чувством захлёстывающих его эмоций.
В этот момент в помещение вошёл священник Хуан Диас в сопровождении Бартоломе де Ольмедо. Оба были одеты в традиционные одежды служителей католической церкви. В белые мантии с золотой отделкой и синей вышивкой. Они вошли размеренной походкой. В руках Хуана Диаса на уровне глаз находился достаточно большого размера крест. Бартоломе, чуть сзади, шёл, размахивая кадилом из стороны в сторону и наполняя помещение ароматом ладана и других благовоний. Дойдя до места, Хуан Диас прямо на глазах присутствующих снял белую мантию и вместо неё надел пурпурную с множеством золотых украшений. Именно в этот день Кастильцы и Арагонцы поминали день смерти Иисуса. Святая Пятница!.. Служители начали мессу.
