Разглядывая голову, Грин первым делом обратил внимание на веко и жёсткую мигательную перепонку, судя по всему, способную выдержать скользящий удар ножом. Было безумием пытаться прострелить ему глаз. Грин открыл пасть твари. У топтуна не было перегородки, отделяющей ротовую полость от глотки. Правильно. Он же хищник – мясо глотал сразу, не разжёвывая, крупными кусками. Пуля попала в пасть, по диагонали попала в мозжечок и, продолжая движение, ударила в череп изнутри, заставив последний треснуть, и застряла. Мозг даже не задела – фактически она прошла под ним. Мелкие осколки черепа ушли в споровый мешок на затылке, вызвав мгновенную смерть. М-да… Если бы траектория пули была иной, то, возможно, топтун остался бы жив и хорошо покушал человечинки. Непонятно, почему он вскочил – то ли так повёл себя из-за травмированного мозжечка, то ли просто в попытке оторваться от пола и освободившейся лапой вырвать ткань из пасти. Впрочем, уже неважно.

«Какой у него калибр?» – задумчиво посмотрел Грин на револьвер и стал потрошить затылок топтуна, чувствуя себя мясником. Топтун обогатил его сразу тремя споранами и двумя горошинами. Чувствуя, что жизнь налаживается, тут же достал запасную флягу с разбавленным медицинским спиртом и приготовил живец – хорошо иметь при себе две ёмкости. Выпив немного живца и почувствовав себя лучше, Грин влил небольшую дозу в рот девушки, которая пребывала в состоянии шока, и, привычно взвалив её на спину, пошёл дальше. Настроение стремительно улучшалось. Было странно, как маленькая победа так быстро взбодрила его. Впервые даже захотелось петь, разговаривать и если не смеяться, то хотя бы улыбнуться.

– Ну вот и обошлось, – сказал он. – Боялась? Я так боялся, что чуть в штаны не наложил. Фух… до сих пор страшно. Этот топтун прямо-таки родственник Мосфета. Вылитый старший брат или отец – такой же урод со склонностью к каннибализму.

Грин немного помолчал.

– Теперь нам нужна пища, живец и покой. Один мой трусливый знакомый говорил, что, обильно питаясь и попивая живец, можно заживить любые раны, даже восстановить оторванные конечности. Никогда бы не поверил в такое. Хотя знаешь, я бы и в топтуна раньше не поверил…

Грин шёл, болтая без умолку, и на душе становилось как-то спокойно. Весь кошмар произошедшего его уже не пугал так, как раньше. Примерно так же он чувствовал себя, угощая Баклана и Чучело живцом или помогая проводнице из поезда.

Вдруг впереди вышла знакомо сутулящаяся фигура.

– Грин? – спросила она громким шёпотом.

Грин вгляделся, сделал шаг и спросил:

– Баклан, ты, что ли?

– Я. – Баклан чуть помялся и полностью вышел из-за угла.

Грин даже улыбнулся и пошёл навстречу. Ещё одна знакомая фигура вышла из-за угла.

– Ты? – удивился Грин. – Ты живой?

Чучело только трусливо кивнул. Дуэт неудачников снова был в сборе. Грин расхохотался и пошёл навстречу.

– Ты это… – Баклан замялся, трусливо отведя глаза. – Я струсил и сбежал… И сделать бы ничего не смог…

Грин только поморщился – чего ещё было ожидать от него?

– Забудь, – просто сказал он. – Ты вовремя. Хотел спросить, до ближайшего стаба в какую сторону? И сколько идти?

– Километров десять. На юг, – помедлил с ответом Баклан. – Но придётся пройти через Адскую станцию. Или вообще все тридцать – если делать крюк и обходить её.

Грин задумался.

– Так перезагрузка уже была, и следующая не скоро, – вслух подумал он. – Там уже пусто должно быть.

– Угу, – грустно кивнул Баклан. – И мелочь из соседних кластеров пойдёт туда прятаться от крупных хищников.

– Ладно… – чуть помрачнел Грин. – Пошли пока в ту сторону – проводишь, а там и с другой дорогой определиться можно будет.

Он поймал на себе пристальный взгляд.

– А? Эта та женщина, которую муры тогда резали.

– А-а-а… – односложно ответил Баклан и отвёл глаза. Его напарник тоже как-то притих.

– Ну, пошли, что ли? – спросил Грин, бодро зашагав. Парочка пошла рядом.

– А ты как вообще выжил? – спросил Грин у Чучела.

– Я с балкона упал, – чуть улыбнулся тот. – А пока падал – дар открылся. Как мячик резиновый запрыгал. Мозги, правда, встряхнуло, и шкуру ободрал, синяков набил, но ни одного перелома, ни одного ушиба. В соседнем квартале в мусорке спрятался и сидел, а потом ушёл.

– Мозгов у тебя нет, вот и не сотряс, – хмыкнул Баклан.

Чучело хихикнул.

И фраза, и реакция были какие-то неестественные, но Грин не понял, что именно в них было не так. Все трое, вернее, четверо двинулись дальше. Однако настроение как-то неуловимо переменилось. Баклан что-то неестественно бодро рассказывал, Чучело отвечал невпопад, и при этом оба поглядывали на Грина мельком, иногда вообще старательно не смотрели. Какое-то нехорошее подозрение проникло в душу. Грин аккуратно придержал арбалет на бедре – единственная вещь, от которой сейчас был толк – револьвер разряжен, а с ножами ему будет несколько трудновато. Куда же ведут его эти двое? Что вообще задумали? Грин чуть приотстал и взвёл тетиву, но вкладывать стрелу пока не спешил. Чуть подумав, он решил, что лучше будет допрашивать этих клоунов в помещении, нежели на открытой улице.

– Мужики, – окликнул он идущую впереди парочку. – Давайте зайдём куда-нибудь?

– Зачем? – не поняли те.

– Да хочу продуктов поискать, перекусить немного, да и… – Грин замялся, подбирая слово. – Попутчицу подкормить.

На этих слова Баклан как-то излишне резко отвёл глаза, а Чучело разом побледнел. Грин понял всё моментально, ещё не веря в это, но уже поспешно снимая рюкзак. Бережно опустив на землю, Грин взглянул на попутчицу, а потом приложил палец к шее, нащупывая пульс.

Девушка была мертва.

Грин какое-то время тупо пялился на труп, то бросаясь щупать пульс, то пытаясь услышать дыхание, то проверяя реакцию зрачков на свет. Потом просто сидел, тормоша и разглядывая тело.

– Подождите, – сказал он дуэту неудачников. – Вдруг ещё очнётся.

Но уже понимал сам – она не очнётся, и спасти не удастся. Его невольные напарники это тоже понимали, но промолчали. Грин попытался сделать массаж сердца – безрезультатно. Вколол несколько кубиков живца под кожу, в мышцу и в вену – всё то же. Затем немного посидел, с минуту разглядывая покойницу, и тихо спросил:

– Давно?

– С момента встречи, – так же тихо ответил Баклан. – Мы не хотели говорить.

– Угу. Спасибо. – Грин кивнул и стал снова водружать рюкзак с трупом на спину.

– Грин? – осторожно спросил Чучело.

– Да, я всё понимаю, – равнодушно ответил тот. – И в порядке… Она бы всё равно скончалась ещё до стаба – куча ран, дикий шок, огромная нагрузка на сердце и мозг. Даже странно, что сегодня ещё была жива.

– А тело зачем снова взял?

– Ну не оставлять же её тут зверям на прокорм, – пожал плечами Грин. – Как-то это не по-человечески.

Баклан внимательно всматривался в него.

– Правильно, – сказал он наконец. – Давай похороним по местным обычаям – закроем в пустой квартире, а с перезагрузкой тело само исчезнет.

– А почему бы и нет? – пожал плечами Грин и как-то мимоходом отметил собственное хладнокровие…

По пути Баклан обернулся на него несколько раз, а сам Грин поймал себя на том, что тянет руку за спину, чтобы нащупать в своей ноше хоть какие-то признаки жизни. Пустую квартиру нашли быстро, на десятом этаже многоэтажки – так была большая вероятность, что заражённые не почуют запах тлена. Грин с равнодушием патологоанатома прошёл в одну из комнат с широкой кроватью, положил на неё немую покойницу и закрыл простынёй. Из напитков был только живец, который распили молча, после чего, выйдя, заперли дверь и стали спускаться вниз.

– Да в порядке я, – отмахнулся Грин от Баклана.

Баклан промолчал. С огромным трудом в разорённых магазинах удалось найти остатки продуктов, годных в пищу – мародёры и рейдеры подмели всё. Ближе к вечеру нашли пустую квартиру и, нехитро поужинав, начали клевать носом. Оставив попутчиков за столом, Грин вышел в пустую комнату. Очень хотелось побыть одному. В одиночестве он опёрся на подоконник и стал смотреть на догорающий закат. Спокойствие было просто змеиное. Вдруг Грин понял, что чувствует себя как-то странно – словно плывёт, отхлебнув разбавленного спирта. Что такое? Он вроде не пил… Грин отошёл от окна и почувствовал, что его шатает. Всё вокруг стало каким-то чётким и одновременно расплывчатым, как в начале попойки. В голове забухал набат. Грин опёрся на стену, не понимая, что происходит, – пил только свой живец, ел сыр и галеты и даже не опьянел. Почему сейчас так ломает? Руки болели как не свои, тело шатало, в голове словно носились черти.