— Только до трёхсот килограммов?

— Этого вполне достаточно для осуществления функций официального представительства. Грузовой… гм… терминал, позволяющий производить переброску грузов большой и очень большой массы, планируется построить на базе завода «Серп и молот». Речь идёт о поставках железнодорожными составами. Единственное ограничение, которое может возникнуть с нашей стороны, это грузоподъёмность нашего подвижного состава. У них основой вагонного парка являются четырёхосные вагоны и платформы, грузоподъёмностью пятьдесят-шестьдесят тонн. Кроме того, потребуется проведение некоторых работ по точной подгонке ширины колеи в местах сопряжения их путей и наших. Они в 1970-90-х годах заузили железнодорожную колею на 4 миллиметра. На подвижном составе это никак не отразилось, но при переходе колёсных пар при разной ширине могут возникать удары, изнашивающие реборды колёс.

— То есть каких-либо существенных затрат для обеспечения грузооборота с нашей стороны не потребуется?

— Да, Коба. Только координация на уровне чуть ли не стрелочников. То ли начальников станционных участков, то ли как иначе они там у железнодорожников называются. Вылетело из головы…

— Пускай об этой конкретике болит голова у Лазаря. Ты мне скажи, когда всё это реально заработает?

— Полтора-два месяца, если говорить о представительстве. Для грузовых поставок — несколько дней. И нам за это время нужно согласовать с потомками, чего мы хотим от них.

— Карты месторождений начали проверять?

— Да, на часть маршрутов в тёплые районы уже отправлены геологические партии. Для отправки на остальные первоочередные ждём схода снега. К этому времени нужно получить буровые установки. Особенно — для бурения на нефть в Поволжье. Нужны трубы для прокладки трубопроводов к нефтеперерабатывающим мини-заводам.

— Мини-заводам?

— Да, Коба. У потомков поставлено на поток производство быстровозводимых нефтеперерабатывающих заводов, обслуживающих буквально одну-две-три скважины. Это позволит нам не ждать несколько лет, пока заработает очередной нефтяной гигант, а получать мазут, солярку и бензин буквально в течение месяца после того, как ударил нефтяной фонтан. Они называет этот бензин низкосортным, но у нас такой считается чуть ли не авиационного качества. Мазут, который составляет бо́льшую часть выхода такого завода, годится не только для флота, но и на электростанции, генераторы которых можно вращать и специальными мазутными двигателями дизельного типа, и турбинами. На питание мазутом можно перевести и часть паровозов. И это только по нефти и нефтепродуктам. С помощью поставок оборудования потомками мы сможем в течение года или полутора ликвидировать дефицит в собственном производстве алюминия и меди. Разумеется, при резком увеличении производства электроэнергии.

Нам уже передана документация по технологиям производства взрывчатых веществ, дефицит в которых мы испытываем. На моторные производства уже передана документация по модернизации танковых двигателей семейства В-2. Нам предлагают доработки конструкции, не требующие чрезмерных технических изменений, но они позволят поднять мощность этих моторов до семисот лошадиных сил, а гарантированный моторесурс до 350 часов вместо нынешних редко достижимых пятидесяти часов. Моторостроение, металлообработка, металлургия, химия, фармацевтика, оптика, строительные материалы, электротехника. Эх, нам бы хотя бы года на два оттянуть эту войну!

— В книгах, которые я получил оттуда, пишут, что в их мире я мечтал о том же самом. Но не смог такого добиться. А теперь тем более не буду пытаться это сделать.

— Но почему, Коба? — поразился Молотов.

— Ты пойми, Вече, даже тогда, не зная, что именно нас ждёт, мы смогли победить Гитлера. И знаешь, почему смогли? Потому что мы были слабыми. Очень слабыми! Если бы мы были сильными, мы бы проиграли.

— Не вижу логики.

— А напрасно! Наш главный враг не Гитлер с его танковыми дивизиями и авиационными армадами. Гитлер — всего лишь инструмент, дубинка, которой нам нанесут очень мощный удар. Несмертельный, как мы с тобой уже знаем, но очень, очень тяжёлый. Насколько тяжёлый, чтобы мы с трудом могли восстановиться после него. И, заметь, не самостоятельно, а приняв помощь именно тех, кто другой рукой помогал, помогает и будет помогать накачивать мышцы Гитлеру. От тех, кто считает — и это не мои выдумки, а практически дословная цитата, заимствованная из документов, полученных от наших потомков — «если будет побеждать Гитлер, то мы будем помогать России, если будет побеждать Россия, будем помогать Гитлеру, пока они не истощать друг друга».

Наша сегодняшняя задача, Вячеслав, оставаться слабыми настолько, чтобы эти… мудрецы не решили, что мы сильнее Гитлера, чтобы их помощь нацистам ограничивалась финансами, тайком поставляемыми стратегическими материалами и сырьём, но никак не дивизиями.

Ты знаешь по сведениям от разведки, что в настоящий момент Британия и Франция своим главным врагом считают именно нас и готовятся нанести по нам военный удар в Закавказье и на Балтике. И, при возможности, постараться привлечь к войне с нами немцев. Не из-за ненависти мирового капитала к первому в мире государству рабочих и крестьян. Они просто хотят обезопасить себя от войны с Гитлером. Им ни к чему нас уничтожать, им нужно только ослабить нас. Они будут делать это, мы — ослаблять Гитлера, а они наживаться и диктовать свои условия и нам, и Германии. А ещё мы с тобой знаем, что они не успеют. Осталось всего около месяца до того момента, когда Гитлер двинется обеспечивать безопасность своих европейских тылов перед войной с нами. И в Лондоне и Париже поймут, что не они обвели вокруг пальца нас и Гитлера, а Гитлер обвёл их вокруг пальца.

Это не просто не ослабит желание определённых кругов столкнуть нас лбами с Германией, а многократно усилит его. Помнишь? Помогать России, если будет побеждать Гитлер. Точнее, добиваться, чтобы Россия помогла им, когда побеждает Гитлер, обещая помощь нам. А когда мы сцепимся и начнём ослаблять друг друга, помогать слабейшему. Поэтому, пока Гитлер не решил, что сильнее именно он, а не мы, мы должны выглядеть слабыми. Мы должны оставаться слабыми даже некоторое время после начала войны с Германией. Не ради помощи капиталистов нам, а ради того, чтобы они не стали помогать Гитлеру.

— То есть, опять катастрофа лета 1941 года? Опять миллионы квадратных километров потерянной территории, миллионы советских людей, оказавшихся на ней, миллионные военные потери?

— Как ты не поймёшь, Вячеслав? Война подобного масштаба уже невозможна без всего этого. Без потерь территорий, граждан на оккупированной территории и миллионных жертв. Невозможна! Всё это нам придётся пережить: горечь первых поражений, тяжесть отступлений, мобилизационное сверхнапряжение по организации отпора агрессору, море пролитой крови невинных жертв. Всё это придётся пережить! Но клянусь тебе, что я приложу все усилия, чтобы эти жертвы не оказались напрасными, а их численность не стала такой ужасающей, как в мире наших потомков! А для этого нам пока нужно казаться слабыми. Помоги мне в этом.

Три огромных ангара, выстроившихся в ряд на краю танкового огневого рубежа, впечатляли не только необычным видом. Возникало ощущение, что их, как воздушные шарики, надули воздухом. Тем более, ближе к ним стал хорошо различим гул мощных вентиляторов.

Высокопоставленные гости оставили машины, в которых приехали в Кубинку, рядом с лесом, и по раскисшему снегу двинулись к ближайшему ангару. Следом за ними потянулись и десятка три людей в военной форме, прибывшие несколько раньше. Возле входа в первый из ангаров их ждали начальник полигона комдив Романов и мужчина в непонятной форме зеленоватых оттенков с явно чужеродными для неё петлицами полковника. Только петлицы со «шпалами», больше никаких нашивок, кокард и эмблем.

Романов отрапортовал о готовности приступить к демонстрации опытных образцов вооружений, а незнакомец просто козырнул и представился: командир группы консультантов полковник Слепцов.