– Что же ты молчишь, негодяй? Язык проглотил? Отвечай чистому отцу, кто ты такой! – вмешался Охмай. – Или я иду за стражей!

– Нет! – молящим голоском пискнула Ника. Она решила попробовать соврать, как тогда в Ухони. А не получится – что ж, кинжал вот он, в ножнах. Но сначала чистого Отиса, а потом себя. – Прошу вас, благородные яры! Я всё скажу.

– Ну так говори, маленький лгун. Мы выслушаем тебя, а потом решим, что с тобой делать. Кто ты на самом деле и кто помог тебе проникнуть в агему?

– Я… побочный сын яра Никая.

– Опять врёшь!

– Нет, яр Охмай. Я видел всех вас в Беринкроме: и Виндара, и близнецов, и их матушку. Спросите что хотите про Беринкром. И даже в Востро лучье приезжал, я прислуживал молодому яру Илинику. Помните, как Вы устроили лучный турнир, а призом был белый пони с рыжей гривой?

Отис вопросительно посмотрел на яра, тот кивнул.

– Допустим, ты из Беринкрома. Но как ты докажешь, что яр Никай – твой отец?

– Если бы яр Никай был здесь, он бы подтвердил. – Ника развела руками. Старые слуги говорили, что она похожа на бабку, мать Никая.

Яр Охмай, вспомнив рождение близнецов и белого пони с рыжей гривой, неуверенно произнёс:

– Кажется, я смутно припоминаю его…

– А теперь расскажи самое главное: как ты проник в агему? – словно пригвождая к столбу, вопросил Отис.

– По приказу яра Никая. Только он велел никому-никому не говорить об этом.

Все были ошарашены, и Ника больше всех. А вдруг сейчас грянет гром, и в палатку войдёт сам яр Никай и накажет нечестивую лгунью?!

Отис обдумывал её слова. Возможно, Никай что-то замышляет в обход него, Отиса. Очень даже возможно. Но почему Охмай ничего не знал? Впрочем, он бы тоже не посвятил этого олуха в свои планы. Подсунуть шпиона в агему наследника… Да, это в духе интригана Никая. И улика против него.

– Что ж, мальчик, ты поступил верно, что открылся нам. Теперь ступай, но обещай явиться по моему зову.

– Я… благородные яры… я всем сердцем… да я ни за что… – Ника стала уже почти кричать, изображая восторг.

– Ступай! – недовольно шикнул Отис, и Ника вылетела из шатра. И нос к носу столкнулась с красным от возмущения Роской. Она схватила его и потащила как можно дальше.

– Ты подслушивал?

– Я… я думал, нужна помощь, а ты… ты – предатель!

– Не кричи! Ты ничего не знаешь!

– Я всё слышал!

– Что?

– Что ты не Виндар! Я всё скажу Капитану.

– Он знает.

– Что?!

– Роска, вспомни: Капитан лазил в мою голову. Он всё про меня знает.

– Но… – Роска совсем смешался. – Но ты обещал явиться по зову этого чистюли…

– Вот уж нет. Ничего я ему не обещал. А теперь послушай меня: забудь, что ты услышал. Капитан знает мою тайну, и он мне доверяет.

– А Пардус?

– Пардуса такой ерундой грузить не надо, у него и так полно забот. Или ты теперь и Капитану не доверяешь?

– Нет… то есть да… то есть доверяю.

– Роска, ты мой друг, и я не хочу тебе врать, как врал этим двоим. Но и правду я не могу тебе сказать. Давай так: вместе подойдём к Капитану, и он сам скажет тебе, что знает, кто я. Идёт?

– Но до тех пор я буду приглядывать за тобой.

– По рукам. А теперь пойдём выпьем сбитня, горло пересохло.

А между тем чистый Отис велел яру Охмаю держать язык за зубами и никому не говорить о том, что произошло. И пригрозил на всякий случай карами пречистых богов.

Но Охмай по дороге обратно в Тмень рассудил по-своему: Чистый Отис далеко, а грозный Никай близко, да и лицо этого мальчишки всё не давало покоя. Поэтому, решил Охмай, пусть яр Беринкрома сам разбирается со своими детьми.

Спустя месяц вестовой привез в агему послание от яра Охмая. Там говорилось, что яр тяжко занемог и слёзно просит отпустить сына попрощаться с отцом и вступить во владение Вострым лучьем, если яр не поправится и уйдёт к богам. И внизу стояло разрешение капитана Когтей Виндару Вострину покинуть агему наследника.

Каримир долго сидел, глядя на послание, потом вызвал коготка Вострина к себе.

Ника весело влетела и вытянулась в струнку:

– Капитан! Коготок Вострин явился!

– Садись. Читай.

Ника прочитала. Потом ещё раз. И замерла. Вот теперь действительно всё.

– Как думаешь, от кого это послание?

– Тут нечего думать. Печать отца. – Ника указала на оттиск летящей совы.

– Может быть, откроешься Пардусу?

– Нет. Он меня не простит. – Непрошеные слёзы брызнули из глаз.

– Для меня ты навсегда останешься коготком, одним из нас… Дариника.

– А ты навсегда останешься моим Капитаном.

С Пардусом попрощаться не получилось – он опять был в отъезде вместе с отцом. С остальными коготками Ника обнялась на прощание, в глубине души зная, что они больше никогда не увидятся. Теперь только верный Флам будет напоминать ей, что всё это было на самом деле. В последний раз маленький, но отважный коготок Виндар вскочил на коня и отправился в неизвестность. Большой розовый пёс с небольшим светлым рогом во лбу сопровождал его.

Глава 7

– Это всё, магестри?

– Касательно изысканий – да, Владыка.

– Что ещё?

– Относительно особых гостей. Уже известны сроки их прибытия?

– Кан Скур? – обернулся Златан к хранителю ключей и тайн.

– Да, Владыка. Яр Никай заверил, что у него всё готово. Это должно случиться дней через десять, плюс дорога.

– На этот раз вы всё предусмотрели?

– Думаю, да, Владыка. Наши тайные отряды дважды ходили к этому амбару, который они почему-то называют замком, но он был пуст. И наши шпионы постоянно следят за теми двумя.

– А старик?

– Исчез. Зато мы точно знаем, что мальчишки скоро поедут на юг и окажутся недалеко от владений яра Никая. Это очень удобный случай. Можно будет взять второго.

– Он действительно так хорош, что стоит наших усилий?

– Я уверен, Владыка. Он хорош и сам по себе, но на эту приманку можно поймать и другую добычу. Ту самую.

– Что ж, магестри, удачной охоты.

– Не пойдёшь? Точно?

– Отвяжись, Рыжий. Я спать хочу.

– Всю молодость проспишь, Звездочёт. Там такая шилохвостка появилась! Вчера на столе такое выплясывала – всю посуду побила.

– Старый Гриб её не убил?

– Мы заплатили. Так пойдёшь?

– Неа. Я завтра в дозоре.

– Ну спи. А мы идём.

– Куда это вы собрались? – в дверном проёме внезапно показался Пардус.

– Наследнику многая лета!

– Тише вы. А Капитан где?

– Его местный сотник вызвал.

– А вы, пока его нет, к Старому Грибу намылились?

– Да мы, Пардус, это… по кружечке всего…

– А меня, значит, с собой не зовёте? Что там за шилохвостка?

– Огонь-девка! Танцы заморские знает – закачаешься! А Капитан и не собирался сегодня идти – Глая заболела.

– Это которая улгайские песни поёт? Все, как одна, бесконечные и заунывные?

– Она самая!

– Тогда тем более идём!

Флам зарычал, и Ника проснулась. Снаружи доносились голоса разбуженных слуг, топот, затем скрип открываемых ворот. Ника подбежала к окну и разглядела в свете нескольких факелов отряд въезжающих всадников. Ворота тут же закрылись за ними, прибывшие спешились и скрылись внутри замка.

– Опять Никай что-то затеял, – шепнула она Фламу.

Тот зевнул и положил голову на лапы, намереваясь обратно заснуть.

А Нику разбирало любопытство, поэтому она оделась, зажгла светильник и выскользнула из комнаты.

Покои яра охранялись, а вот комнаты слуг и стражи… Ника шмыгнула в каморку, откуда было прекрасно слышно всё, о чём болтают стражники. Она прильнула ухом к стене и затаилась. За стеной оживлённо шептались, у новоприбывших выспрашивали всё новые подробности.

– Тихо, братцы. Яр злющий, как медведь по весне.

– Ну так Шатун – он и есть Шатун. Что, не вышло, что он задумал?

– Вышло, да не так.

– Не темни, рассказывай уже!

– Как бы он мне язык не отрезал…