Она поднялась с сиденья и подошла к двери моего трейлера, пока я обходил его сзади и запирал свой байк. Ни у кого не было причин искать его, так что я знал, что мой "Харлей" в безопасности. У меня была пара грунтовых байков под навесом для машины и старый "Шевроле Нова", с которой я возился, когда выпадала возможность, что случалось нечасто. Мне нравилось все ремонтировать. Помогало мне успокоиться, когда в моей голове начало накапливаться дерьмо.

На обратном пути с Ларами я подобрал палку и протащил ее по грязи, стирая отчетливый след, оставленный колесами моего мотоцикла. В считанные секунды все следы того, что мы въехали на территорию, исчезли. Я потратил немного больше времени, выйдя на дорогу, и стер столько, сколько смог, в обоих направлениях. Это было лучшее, что я мог сделать на данный момент.

Мой телефон разрывался по меньшей мере час, но проверять его до сих пор было небезопасно. Как только Лара устроится внутри, я позову Диабло сюда… и Грима. Блядь. Я не хотел думать о том, в каком дерьме я оказался.

Я отпер дверь и жестом пригласил Ларами войти первой, сам взбежал по ступенькам следом за ней, и снова закрыл и запер дверь. Невозможно сказать, кто был здесь, в пустыне, где мили и мили песка, кактусов и всевозможных существ были единственной компанией.

Достаточно было один раз проявить глупость, чтобы тебя ограбили.

У меня было не так много денег, но большинство вещей, которые я любил и о которых заботился, находились на этом участке площадью в пять акров, и было логично, что я хотел сохранить все это в целости и сохранности. Мне нравилось думать, что это было место, где Ларами тоже могла чувствовать себя защищенной, особенно после того, как она увидела все усилия, которые я приложил внутри. Передвижной дом нельзя было сдвинуть с места после всего того дерьма, что я с ним натворил.

Я никогда не оставлял дом незапертым, и по всему дому было установлено несколько скрытых камер, запись с которых отправлялась прямо на мой телефон, сохранялась на жестком диске моего ноутбука, также спрятанного в шкафу в главной спальне.

В моем трейлере было три спальни: главная в одном конце и две поменьше, расположенные бок о бок на противоположном конце. Большая кухня в центре была отделена от столовой половиной стены, которую я старался не загромождать. Я пристроил ее сзади и создал просторную гостиную-кабинет, где я мог бы отдохнуть и посмотреть фильмы или пообщаться с друзьями за мини-баром. Раздвижные стеклянные двери разделяли две зоны. У хозяина была своя ванная комната, но рядом с двумя другими спальнями была построена ванная поменьше.

Ларами отправилась на экскурсию одна, а я достал свой сотовый из внутреннего кармана куртки и сначала набрала номер Диабло.

— Где ты, черт возьми, пропадаешь, Проспект? — Он казался раздраженным, но в его тоне было что-то еще, намек на беспокойство.

— Голдфилд.

Должно быть, он включил громкую связь, потому что я услышал приглушенный звук, а затем голос Грима.

— Что случилось, сынок?

— Столкнись со Скорпионами. Они пытались похитить Ларами. — Мой тон был спокойным, но гнев было трудно не заметить. На заднем плане было много шума, и я понял, что Диабло собрал всех в общей комнате клуба.

— Кто такая Ларами?

— Сестра Блейка. Его семья, президент, — ответил Диабло. — Она его девушка.

Откуда, черт возьми, он это узнал? Я никому не рассказывал, кроме Призрака и Тени. Блядь. Держу пари, один из них сдал меня.

— Она твоя сестра или твоя женщина? — Раздраженно спросил Грим.

— Она весь мой мир, президент, — тихо ответил я и услышал, как весь шум на заднем плане затих. — Мое сердце, — добавил я, с трудом сглотнув, когда услышал шаги позади себя, которые доказывали, что Ларами прислушивалась к разговору. Я не обернулся и не посмотрел в ее сторону. Ещё нет.

— Тогда все решено, — ответил Раэль, его грубоватый тон был слышен отчетливо и без дополнительного грохота.

— Конечно, — согласился Диабло.

— Она под защитой, — объявил Грим, и мои плечи расслабились. — Оставайся на месте, малыш. Держи свой телефон при себе.

— Я так и сделаю, президент.

— Ты спрятал свой байк? — Спросил Раэль немного встревоженным тоном. — Эти ублюдки могут проехаться по Голдфилду, пока ты спишь.

— Запер в большом сарае под навесом для моей машины. Я использовал палку, чтобы избавиться от следов шин в обоих направлениях на большом участке. Они не должны нас найти. Мы как иголка в песчаном стоге сена.

Диабло усмехнулся.

— Ты умный малый, Перспективный.

— Ты действительно молодец, сынок, — похвалил Грим, — но никогда больше, черт возьми, так не исчезай. Я заберу твои цвета и вышвырну твою задницу вон. Ты понял меня?

Черт возьми.

— Да, я понял. Я обещаю, президент.

— Хорошо.

Звонок прервался, и я выдохнул, медленно поворачиваясь лицом к Ларе. Если когда-нибудь и был момент взглянуть правде в глаза, то сейчас он настал. Я просто не знал, готова ли я.

Глава 6 Ларами

— Она весь мой мир, президент, — тихо ответил Ронин в свой мобильный телефон. — Мое сердце.

Я не хотела вмешиваться в личную беседу, но, когда я услышала эти слова, мое сердце учащенно забилось, а на глаза навернулись слезы. Он все еще заботился обо мне. Более того, Ронин любил меня. Пораженная, я не знала, что сказать. Мне нужна была минута, чтобы собраться с мыслями, и я была благодарна, что он не обернулся, пока не закончил свой звонок.

Когда Ронин убрал свой сотовый обратно во внутренний карман своей куртки, он бросил на меня настороженный взгляд.

Да, тебе нужно кое-что объяснить.

— Почему? — Спросила я, втягивая воздух и стараясь не заплакать. — Почему ты так долго боролся с этим?

— Чтобы защитить тебя, — без колебаний ответил он, делая маленький шаг в моем направлении.

— Нет, не совсем так, Ронин. Это также было для того, чтобы защитить себя. — Я ждала, что он будет отрицать это, но он не стал мне противоречить.

— Да, я думаю, в каком-то смысле так оно и было, — признал он, качая головой. — Я не видел тогда этого в таком свете. Блейк попросил меня присмотреть за тобой. Это было его предсмертное желание. Он, блядь, истек кровью у меня на глазах, Лара.

— Я знаю, — прошептала я, глотая слезы, которые жгли мне горло.

— Нет ни черта на свете, чего бы я не сделал для своей семьи: для тебя, Блейка, твоих родителей. Я оберегал вас всех в течение последних двух лет, с тех пор как он был убит. Это единственное, что облегчило боль, которую я чувствую прямо здесь, — подчеркнул он, когда его ладонь поднялась, чтобы прикрыть сердце, — но боль никогда не проходит, что бы я не делал.

— Потому что ты отстранился от меня, — указала я, не сводя с него пристального взгляда. — Ты расстался со мной, когда нам было больнее всего. Ты не думал о том, что это сделает с нами?

Он вздохнул, подняв руку, чтобы в отчаянии провести по темным прядям своих волос.

— Тогда ты была слишком молода для меня. Разве ты не понимаешь этого? Было неправильно прикасаться к тебе так, как я это делал. Вы были моей семьей. Твои родители приютили меня. Мне следовало держать свои гребаные руки при себе.

— Но ты этого не сделал, Ронин. В тот день на кухне все изменилось. Ты заставил меня почувствовать себя живой, как будто я стоила того риска, на который ты пошел. Та неделя, которую мы провели вместе, разожгла огонь в моей крови. С тех пор я страдала без него каждый день, — призналась я, ненавидя слезы, которые, наконец, потекли по моим щекам, не в силах их сдержать. — Ты не единственный, кому продолжает причиняться боль. Как будто ты этого не видишь, — разочарованно ответила я, вытирая щеки. — Как будто ты слеп к тому факту, что мы любим друг друга.

Он бросился ко мне, когда увидел мои слезы, и прижал меня к своей груди.

— Я не слеп к этому, Лара. Я никогда не был слепым, клянусь. — Он с трудом сглотнул, приподнимая мой подбородок. — Я помню каждую гребаную деталь о тебе: эти красивые голубые глаза, тепло твоих прикосновений, то, как ты разлетаешься на части, когда я заставляю тебя кончать, все это… запечатлелось в моей душе. В каждом моем вдохе есть частичка тебя, потому что мы две половинки одного целого.