— Мне то не интересно — отмахнулся я о новости о новой фаворитке Аликс. Меня сейчас другое волновало. — О войне что говорят?

— О войне… — задумался Демчинский. — Государь жалеет, что не успел с Вильгельмом договориться.

Ну да, как же. Я еще в школе, когда проходили Первую Мировую, думал “Вот же дураки, а еще кузены! Могли бы раз-два приказать и никто бы не воевал!” А потом, в универе, когда влез в документы и серьезные источники, в какой-то момент настигло озарение — все эти цари-короли-императоры такие же песчинки между колоссальных жерновов, как и последний солдат в окопах. Ну, может песчинки золотые, и оттого более заметные, вот и вся разница. Тут такие тектонические силы к войне тащили, так все это давно зрело, что ничем иным, кроме бойни и кончится не могло. А случись кто против — так грохнули бы, как Фердинанда. Даже помню, как поймал себя на мысли, что марксисты с их теорией кризиса империализма куда ближе к истине, чем верящие в возможность отменить войну приказом сверху.

— А государыня?

— Ее Величество с цесаревнами обсуждали, что они могут предпринять для помощи русскому воинству.

— И что надумали?

— Пока ничего-с, кроме лазарета в Царском селе и санитарного поезда.

— Одним лазаретом, боюсь, не обойдемся. И поездов надо больше, каждой цесаревне по одному для начала…

— Думаете, потерь много будет?

— Да уж немало, коли вся Европа задралась, — разлохматил я бороду. — Вот еще, скажи, что коли всех ранетых в Москву повезут, то большая беда будет. Пусть по разным городам развозят.

— Обязательно скажу-с!

Разговор с царской семьей оставил тягостное впечатление. В затяжную, кровавую войну никто не верил. Николай продолжал перестукиваться телеграммами с кузеном, призывал к примирению. Но Германия пребывала в шоке от истории с Кильским каналом — на послания из России уже никто не отвечал. Войска выдвигались к границе, начались перестрелки в Пруссии и Польше.

Судя по дайджестам прессы из посольства в Берлине, которая пришла в Царское — немцы грешили на англичан.

— Надо бы забирать наших дипломатов из Вены.

Дети были уложены, в палисандровой гостиной остались только мы с Никсой. Аликс сослалась на головную боль и в сопровождении новой фрейлины — миленькой Софьи Воронцовой — ушла к себе.

— Да из Берлина також — я тяжело вздохнул. Предстоял тяжелый разговор с царем, который похоже витал в эмпиреях.

— Да, да, телефонируй Григорий, Извольскому. Пусть начинают эвакуацию — Николай достал портсигар, я подвинул к нему пепельницу — Очень надеюсь на твою помощь. Сейчас нам как никогда надо быть сплоченными.

На столе у Никсы лежал черновик манифеста о мобилизации и план развертывания. Пока слуга давал прикурить царю, я скосил глаза, быстро просмотрел пункты. Ну в манифесте ничего интересного не было — патриотические призывы, “следуя своим историческим заветам, вопреки нашим надеждам…”, заявления, что Россия не допустит оккупации Сербии и все такое прочее. А вот план развертывания был интереснее. В течение первых двух суток должны быть приведены в боевую готовность кавалерийские соединения и части, выдвинуты на западную границу для прикрытия мобилизационного развертывания. То есть это уже послезавтра. На 8-й день планируется закончить мобилизация кадровых пехотных дивизий. Сразу же открываются оперативные перевозки войск и их стратегическое сосредоточение. На 13-й день в действующей армии должно быть 96 пехотных и 37 кавалерийских дивизий — 2,7 миллиона человек в дополнение к миллиону резервистов и войск крепостей. На 15 — 18-й день мобилизацию планировалось завершить развертыванием еще 35-и пехотных дивизий второй очереди. Всего 45 суток на все про все.

Удивила мобилизация не всех скопом, а по годам рождения, волнами. Это здорово, не иначе Главный штаб додумался, а то в моем варианте истории в армии возникла дикая проблема — первыми загребли унтеров, для которых в частях даже не было должностей, их ставили простыми солдатами. Ну их и повыбило в первых сражениях, и во вновь формируемых полках пришлось делать наоборот — ставить солдат на унтерские должности. Поскольку все военные авторитеты в голос твердили, что сержанты (ну, то есть унтера) — костяк армии, можно представить, к чему такая бестолковая мобилизация привела. Я-то уверен, что косяков военная машина Российской империи и тут наплодит, но хоть одним меньше.

Я встал, придвинул с дальнего конца стола карту развертывания. Пока Николай пускал кольца вверх, прикинул, как будут развиваться военные действия в этой реальности. В маневренной схватке — мы немцам не конкуренты. От Восточно-Прусской операции удалось отползти еще года четыре назада, при Редигере. Все эти наступления вдоль мазурских болот и озер… Отрежут, окружат, к Пасхе мы останемся без 2-й армии. Но надо ехать к Палицыну — вдруг эту глупость все-таки реанимировали…

Значит, атакуют немцы, занимают, Ченстохов, Калиш и далее на восток. Спрямляют линию фронта с Австрией.

— Григорий, как думаешь — прервал мои размышления Николай — Надо ли высылать графа фон Пурталеса? Мы с Якобом играем на бильярде по субботам.

Семен Семеныч! Ну е мое… Тут война с Германией началась, народ громит лавки с немецкими названиями, а царь про бильярд фон Пурталесом думает…

— Мыслю, график сам уедет. Ноту о начале войны же он уже вручил?

— Вчера — царь пустил новое кольцо вверх. Большое — Плакал говорят потом.

Теперь требуется проконтролировать Туркестанова и Комитет. Чтобы сразу после отъезда фон Пурталеса — зачистили всю германскую шпионскую сеть. Иначе, это будет не война, а игра в поддавки.

— Ставку Главнокомандующего надо бы создать побыстрее. Начальника генерального штаба, генерал-квартирмейстера, всяких дежурных… Чтобы каждый день собиралась, решения принимала.

— Думаешь нужно? — Николай пожал плечами — А если война долго не продлится?

Я промолчал.

— Да… — царь затушил сигарету в пепельнице — Все это так некстати! Испортили 300-летие, летний отдых тоже насмарку… Кстати, Григорий, а что думаешь насчет роспуска Думы? На войне эта говорильня точно не нужна.

— Конституцию тоже? — я показал руками крест

Тут Николай и задумался. Крепко так. Одно дело разогнать Думу. Другое — ломать основы государства. Пусть новые, не устоявшиеся еще.

— Нынче нам нужно быть сплоченными, в одной лодке все плывем — я встал, подошел к окну.

По аллее парка шел патруль казаков, фонарики подсвечивали подстриженные деревья. Царская семья продолжала жить в Парадизе, который мог быть разрушен любой бомбой. Кстати, о них. Надо срочно делать части ПВО. Пройдет год, другой, появятся тяжелые, дальние дирижабли с неплохой такой бомбовой нагрузкой. Требуется защитить как будут говорить в будущем “центры принятия решений”. Царское, Питер…

— С левыми дружбы не будет — Николай наконец, отмер — Эсеры, большевики — там предатели через одного. Спят и видят как война поможет разрушить монархию.

— Ими я займусь. Депутатство не освобождает от призыва в армию.

В этом месте Николай засмеялся. Да так, что в двери заглянули слуги.

Хотели как лучше, а получилось как всегда. Англичане, конечно, от закупоренного Кильского канала в полном восторге — еще бы, немецкие дредноуты заперты на Балтике! Да только вот Балтфлот нерадостен, видал я тут адмирала Эссена, от него пар шел покруче, чем от адмиральского катера. Мины валить он приказал, когда еще ни черта толком не ясно было и только благодаря этому поспел подготовить встречу германцам. Первый набег на Либаву стоил им легкого крейсера и парочки миноносцев, а вот когда последует русская ответка, бог весть — первый линкор, “Севастополь”, дай бог только осенью введут в строй. Правда, в достройке еще три на Балтике и три на Черном море и теперь Дума без колебаний проголосует за дополнительное финансирование “Измаилов”, но готовы они будут года через полтора, не раньше.