Пока мы есть друг у друга, мы можем справиться с чем угодно. Дюжина детей? Конечно, у меня будет столько, сколько захочет моя Стефани.

Был ранний час, когда я перевернулся, и моя рука скользнула по простыням, ожидая почувствовать нежную кожу своей женщины, но не обнаружив ничего, кроме прохладных простыней. Я встал с кровати и натянул пару боксеров, проскользнув из спальни в нашем новом доме в студию, которую я подарил ей ранее в этом году. Она еще не рисовала после произошедшего, и я знал, что ее сердце все еще было встревожено всем, что она пережила во время своего похищения. Я проводил каждый божий день, любя ее, утешая и занимаясь с ней любовью, чтобы помочь исцелить молодую женщину, которая владела моим телом и душой.

Мягкий свет лился из студии, когда я вошел, с благоговением глядя на открывшееся передо мной видение. Стефани стояла обнаженная перед огромным окном с видом, которое я соорудил, глядя на начинающийся восход солнца, который все еще бросал разноцветные блики на мерцающее небо. Это было восхитительно само по себе, но это была не единственная красота, которую я увидел в этот день. Перед ней на мольберте была ее первая картина с тех пор, как я спас ее, и это была фантастическая копия рассвета, раскинувшегося далеко за пределами нашей досягаемости. Каким-то образом она запечатлела это идеально, и все же по-своему, она также добавила в это что-то дополнительное. Частичку своей души, сияющую ярким, теплым сиянием солнца, которую ни один похититель, русский, байкер-скорпион или придурок торговец больше никогда не сможет забрать.

— Ты сделала это, — прошептал я, гордость наполнила мою грудь и в сочетании с надеждой, которую я почувствовал, когда мы впервые встретились, создала нерушимую связь, которую я буду лелеять до конца своих дней. — Это захватывает дух.

Крошечная торжествующая улыбка приподняла уголки ее губ и блеснула ямочкой на щеках, когда я вошел внутрь, остановившись всего в нескольких дюймах от нее. Моя рука поднялась, и я погладил ее по щеке, она наклонилась к ней, момент, наполненный покоем, который я не ожидал, что Жнец может когда-либо почувствовать.

— Ты был рядом со мной на каждом шагу этого пути. Я бы не справилась с этим без тебя.

— Я люблю тебя, детка. — Больше нечего было сказать.

Она ухмыльнулась, повернулась и убрала кисти в шкаф, бросив быстрый взгляд наружу, в котором я быстро распознал тот, который привел к странному сексуальному времяпрепровождению между простынями. Когда наши взгляды встретились, и она скользнула рукой вниз по своему округлому животу, останавливаясь, чтобы подразнить между своими темными кудряшками, я издал голодный рык.

— Скажи мне, что я смогу облизать эти пальцы после того, как они погрузятся в твою киску.

— Ах, это? — Спросила она, вводя два пальца внутрь, когда я застонал. — Что, если я вместо этого захочу твой член?

Я не ответил, шагнув вперед, чтобы поднять ее. Руки и ноги Стефани обвились вокруг моей талии, когда я прижал ее к стене. Мои губы накрыли ее губы, я качал бедрами, скользя своим толстым, тяжелым членом по этой узкой, райской пещерке между ее шелковистыми бедрами.

— Пожалуйста, не заставляй меня умолять.

— Умоляй, — приказал я, покусывая ее губы. — Ты знаешь, мне это нравится.

Она сверкнула озорной улыбкой, а затем потянулась вниз, схватив мою эрекцию. Мои бедра двигались в такт ее движениям, и я зашипел, уже будучи чертовски близок к тому, чтобы выплеснуть свой груз.

— Мне нужно быть внутри тебя, детка.

Слегка приподняв ее, я посадил ее на свой твердый член, а затем застонал, когда она засосала меня, полностью усевшись в течение нескольких секунд. Дикая самозабвенность взяла верх, и я начал дико толкаться, двигая бедрами, врезаясь в нее снова и снова. Тихие крики Стефани от экстаза наполнили комнату вместе с шлепками нашей плоти. Она сжала мои плечи и запрокинула голову, выкрикивая мое имя, когда ее канал хлынул потоком, и я был зажат, как в тисках, больше не в состоянии сохранять контроль. Я наполнил ее своим освобождением, а затем держал ее в своих объятиях, сжимая ее, тяжело дыша.

— Каждый день с тобой лучше предыдущего, — прошептал я, убирая волосы с ее потного лица. — Я люблю тебя, моя звездочка. Спасибо тебе за то, что ты позволила мне снова дышать.

Она постучала себя по груди.

— Ты мой кислород. Любить тебя так просто. — Ее пальцы коснулись татуировки, которую я сделал в ту ночь, когда записался в "Королевские ублюдки" МАК-Тонопа, отделение в Неваде. Звезда с ее именем рядом с моим сердцем. — Ты никогда не отказывался от меня, даже когда думал, что я мертва.

— Нет. Никогда.

— Вот откуда я знаю, что мы настоящие, Тень. Наша любовь вечна.

— Это так, — согласился я, прежде чем наклониться и нежно поцеловать ее.

Мы держались друг за друга, когда я вошел в нашу гостиную, глядя на полностью украшенную елку, мерцающую в рассветных лучах. Я плюхнулся на диван и укутал нас одеялом, в то время как Стефани устроилась у меня на груди и заснула через несколько секунд.

— Спасибо, — прошептал я, зная, что Люцифер никогда не бывает далеко и, вероятно, заглядывает чаще, чем мне хотелось бы. — Ты был прав. Тени, шепот, мой Жнец, это моя судьба, и я не хотел бы, чтобы было по-другому. Счастливого Рождества, ты, дьявольский ублюдок.

Среди шепота и теней я услышал смешок.

— Веселых праздников, Уайт, рожденный тенями.

Жаба

Никто никогда не рассказывал мне это дерьмо, и это действительно начинало меня бесить. Я не знал, что происходит с Тенью и почему он внезапно появился со Стефани. Она выглядела так, словно была травмирована до такой степени, что я забеспокоился, не изнасиловали ли ее или что-то в этом роде. Клуб часто оставался за дверями часовни, и я знал, что дело серьезное. Самое плохое в том, чтобы быть Перспективой, заключалось в том, что ты ни черта не знал о клубном бизнесе, и спросить ты тоже не мог.

Я чертовски ненавидел, когда меня обделяли вниманием.

Это неприятное чувство у меня внутри доказывало, что дерьмо вот-вот снова разразится. Мы все еще не расправились со всеми этими чертовыми русскими, и я знал, что моя двоюродная сестра отчасти замешана в этом, потому что пару раз слышал, как Грим упоминал ее имя. У Твичи был талант находить неприятности. Ее словно магнитом тянуло к этому. Я не винил ее за это, но у нее было слишком большое сердце, а рот еще больше, и теперь я просто все время беспокоился о ней.

Русские все еще забирали девушек. Резников все еще был где-то там, замышляя что-то вместе со Скорпионами. Дерьмо вот-вот должно было стать чертовски опасным.

Нахмурившись, я набрал номер Твичи. Никакого ответа. Даже голосовой почты нет.

Это было плохо.

В панике я распахнул дверь своей комнаты и побежал по коридору, врываясь в общую комнату, где незнакомец с военной стрижкой и мрачной улыбкой поднял на меня глаза, когда я вошел. Что-то в том, как он стоял там, весь напряженный и агрессивный, подсказало мне, что он пришел сюда не для приятной беседы.

— Где она? — Спросил я. — Потребовав ответа, зная, что речь идет о моей двоюродной сестре. Конечно, она была мне больше, чем сестра, так как помогала растить меня.

— Меня зовут Эйс, — ответил он, проводя рукой по волосам. — Твичи была замешана в каком-то нехорошем деле. Я не могу ее найти, и я не могу с ней связаться. Она вне поля зрения. — Он тяжело сглотнул. — Я волнуюсь, она стала изгоем.

Изгоем? Будучи королевской шлюхой, она уже вписалась в свой MК, но у Твичи всегда была дикая сторона, сколько я себя помню. Она была независимой и самоуверенной и делает все, что, черт возьми, хочет. Блядь. У нее будут проблемы.

— Ты уверен, что она пропала? — Спросил я, хрустнув костяшками пальцев.