На конце моей косы была поймана душа Мэтта. Она была разорвана надвое, и я рассмеялся, когда увидел темноту, которая окружала ее. По взмаху моей руки призрачное видение распалось и поплыло в воздухе среди хлопьев оникса, напоминавших вулканический пепел. Сэм попятился от меня, и я улыбнулся в его сторону. Два взмаха моего запястья, и он присоединился к Мэтту, зависнув в воздухе, когда я почувствовал, как земля задрожала у меня под ногами. Хлопающие звуки предшествовали гигантской трещине, которая раскололась под тем местом, где я стоял, и открыла кратер, достаточно широкий, чтобы в него могли упасть нечестивцы. Души Мэтта и Сэма были засосаны в пустоту, где смех Люцифера присоединился к стонам и крикам страдания, которые эхом доносились снизу.

Они были пожаты — трапеза для демонов в аду.

Вечная боль была приговором, и я с радостью его озвучил.

Земля сомкнулась, и в комнате воцарилась тишина. Никто другой не стоял напротив меня, кроме Стефани. Она была грязной и слишком худой, но эта улыбка на ее лице была всем моим миром.

— Ты меня не боишься звездочка? — Спросила я, все еще находясь в облике своего Жнеца.

Она покачала головой.

— Нет. Что ты только что сделал… Как ты спас нас… — Ее подбородок задрожал, и слезы потекли по щекам. — Это было потрясающе. Они были злом. Ты? Никогда.

Я протянул руки, делая шаг в ее направлении, когда она бросилась вперед, и я поймал ее, крепко обнимая мою драгоценную девочку. Импульс должен был сбить меня с ног, потому что она врезалась в мое тело с большой силой. Я слегка споткнулся, но не двинулся с места. Множество рук прижалось к моей спине, и я знал, что все мои братья были там. Они поддерживали меня, стояли за моей спиной на случай, если они мне понадобятся, и доказали, что верность ублюдка никогда не дрогнет.

Руки и ноги Стефани обхватили мою шею и талию, когда я повернулся и понес ее из комнаты. Грим, Раэль, Мамонт, Диабло и все остальные мои братья последовали за нами. Я чувствовал их Жнецов всю дорогу в лифте, пока дверь не открылась, а затем исчезла. Нам больше не нужна была дополнительная защита. Выйдя на улицу, я, не останавливаясь, направился обратно к внедорожнику.

— Ты пришел за мной, — прошептала Стефани, когда я стоял рядом с пассажирской дверью.

Посмотрев вниз, я ободряюще улыбнулся ей.

— Разве ты не знала? Я бы прошел сквозь огонь ради тебя, убил ради тебя, я бы даже продал свою душу, чтобы ты стала моей. Ты мой кислород, детка. Я месяцами не дышал без тебя.

— Я тоже не дышала.

Обхватив ладонями ее лицо, я заглянул в глаза моей возлюбленной, заполнив свое видение ее милым личиком.

— Я так по тебе скучала.

На долю секунды я почувствовал, как слезы подступили к моим векам. Стефани была жива, и она была здесь, в моих объятиях, в безопасности, где ей и место. Я не знал, что еще сделать, кроме как поцеловать ее, прижимаясь губами к ее губам с нежной, но твердой страстью. Судьба знала. Люцифер знал. Он дал мне второй шанс в жизни со Стефани. Без "Жнеца" я бы никогда не стоял здесь с ней.

Мое рождественское желание исполнилось.

И я никогда не был так благодарен.

— Почти Рождество, — сказала она, взглянув на праздничные украшения, которые было трудно не заметить.

— Видишь эти огни? Что это? — Спросил я, указывая на нити, которые тянулись во всех направлениях, через каждую крышу и все здания, казино и рестораны вдоль стрип. — Они мерцают только для тебя.

— Нет, — прошептала она, — Они мерцают для нас.

Следующее рождество

Тень

— Это реально? — Спросила Стефани, лежа на боку рядом со мной в постели. Прошел целый год с тех пор, как я нашел ее снова, и ей все еще было трудно поверить, что ее кошмар закончился.

Если бы я мог снова пожать души Сэма и Мэтта, я бы это сделал.

— Так и есть, — пробормотал я, притягивая ее ближе, когда моя рука легла на ее бедро. — Но это больше похоже на сказку.

— Потому что ты прекрасный принц?

Я покачал головой.

— Нет, я больше похож на чудовище, а ты красавица.

Она хихикнула.

— Это всегда была моя любимая история.

— Да?

— Да. Может быть, поэтому я не возражаю против твоей темноты, Тень. Это не так страшно. Внутри тебя может быть насилие, но ты проявляешь его только тогда, когда это необходимо.

— Жнец тебя не пугает?

— Нет. Он никогда бы не причинил мне вреда, — уверенно ответила она.

Глубокий гул одобрения потряс мою грудь.

— Ты помогаешь мне сохранять равновесие. Это твой свет, который приносит надежду во тьму.

— Это может быть правдой, но в этом мире много зла, и я чувствую себя лучше, зная, что ты рядом со мной.

— Всегда, — горячо заверил я ее. — Мы больше никогда не расстанемся.

— Всегда, — согласилась она, поднимая голову, когда я пошел ей навстречу, завладевая ее губами.

Поцелуй зажег огонь глубоко в моем животе, и я перевернул ее на спину, довольный тем, что она еще не оделась. Ее ноги раздвинулись, когда я опустился между ними и углубил наш поцелуй. Тихий стон вырвался, когда я оторвал свой рот от ее и провел губами по линии подбородка к уху.

— Ты нужна мне, — соблазнительно прошептал я.

— Тогда возьми меня, Тень. Я твоя навсегда.

Я уже был тверд и провел пальцами по ее сердцевине, застонав, когда почувствовал, какой влажной и теплой была ее киска, возбудился, когда почувствовал, как ее стенки сжимаются вокруг меня и становятся скользкими от ее желания. Мои бедра качались напротив нее, пока я не ухватился за свою эрекцию, несколько раз качая вверх и вниз свой ствол, прежде чем я медленно вошел в нее, заполняя дюйм за дюймом. Только когда я полностью погрузился, я обхватил ладонями ее лицо и посмотрел в завораживающие глаза, которые я обожал.

— Я люблю тебя, Стефани Холлоуэй.

— Так же сильно, как я люблю тебя.

Скользя внутрь и наружу, я начал входить в нее и выходить из нее, наслаждаясь звуками удовольствия, которые срывались с ее губ. Ее упругие сиськи подпрыгивали каждый раз, когда я возвращался домой, и это был чистый рай.

— Я должна тебе кое-что сказать. Это ранний рождественский подарок.

Я замедлил скорость своих движений, занимаясь с ней любовью, пока наши глаза оставались прикованными друг к другу.

— Говори.

— Тебе не нравятся сюрпризы.

— Нет. — Мои губы дрогнули, потому что мне было все равно на всякие там сюрпризы, пока она не покидала меня.

— Скоро у нас будет кто-то еще, кого мы сможем полюбить.

Моргая, я не знал, что сказать. Она беременна?

— На создание такого уходит девять месяцев.

— Стефани! — Воскликнул я, выходя из нее и поднимаясь на колени, притягивая ее в свои объятия. — У тебя будет мой ребенок?

Она кивнула, и я уловил блеск в ее глазах.

— Да.

— Я так сильно тебя люблю! Я так чертовски счастлив.

— Правда?

— Да.

— Я тоже.

Я нежно прижал ее спиной к простыням еще раз и скользнул своей твердой длиной внутрь нее, целуя свою девочку со всей любовью, которую я чувствовал, мое рождественское желание, мой кислород.

Я словил ее оргазм, а затем свой собственный, и когда мы оба лежали опустошенные и счастливые, я снова занялся с ней любовью. Моя рука скользнула к ее животу и остановилась на мягко округлой выпуклости.

— Не могу дождаться встречи со своим сыном.

Ее рука легла на мою.

— Или дочкой.

Смех вырвался из моей груди.

— Может быть, и то, и другое.

— Возможно. — Она не казалась расстроенной или обеспокоенной этой идеей, и я тоже. — У нас, вероятно, будет большая семья.

— Определенно, — согласился я.