— Тень.

— У тебя нет настоящего имени? — Спросил Раэль, глядя на меня так, словно понял, что я намеренно не разглашал правду. — Черт, пацан. Мы можем носить кожу и ездить на Харлеях, но мы не враги тебе.

Он был прав, но мне все еще не нравилось называть свое настоящее имя. Даже дети в школе называли меня Тенью. Пожимая плечами, я не стал оправдываться. Все, что я сказал, было бы чушью собачьей, а я не был лжецом.

— Это мой клуб, — начал президент, — и рано или поздно мне понадобится правда, даже если ты расскажешь только мне.

Тяжело сглотнув, я коротко кивнул.

— Я Грим. Ты уже знаешь Раэля и Патриота. С остальными ребятами ты познакомишься позже. Прямо сейчас мне нужно знать, где ты остановился и безопасно ли это.

Закатив глаза, я не смог сдержать сарказма.

— Правительство, конечно, считает, что мои приемные родители, это достаточно безопасно.

Трое мужчин обменялись взглядами.

— И что ты хочешь этим сказать? — Спросил Грим, глядя на меня сверху вниз.

Снова пожав плечами, я предпочел не отвечать. Шепот эхом разнесся по комнате, а затем улегся, превратившись в легкое жужжание, к которому я привык, и я расслабился, зная, что никакой опасности нет. Шептавшие бы подняли шум.

— Знаешь, что я думаю? — Спросил Раэль, отталкиваясь от стены и направляясь в мою сторону. — Я думаю, что твоя тонкая куртка, которая протерлась, и поношенные ботинки на твоих ногах доказывают, что за тобой никто не присматривает.

— Должен согласиться с тобой, — добавил Грим.

— И мне не нравятся все эти твои старые травмы. Переломы и поломанные кости, которые неправильно срослись. Ожоги от сигарет. Множественные шрамы. — Патриот приблизился слева, и я понял, что окружен. Грим стоял в ногах кровати. Раэль был справа от меня.

Если бы это был кто-нибудь другой, а не эти байкеры, я бы запаниковал. В них было что-то, что напомнило мне о "шепчащих". Свирепое. Защищающее. Смертельное.

— Ты уже закончил? — Спросил Раэль, бросив на меня оценивающий взгляд.

— О чем ты думаешь, сержант?

Раэль повернулся к Гриму.

— Если ему восемнадцать, он может делать все, что, черт возьми, захочет. Нам не помешал бы новый механик в мастерской.

Грим поднял руку и провел пальцами по своей короткой бороде.

— Это правда. Ты когда-нибудь поворачивал гаечный ключ, малыш?

Я заметил, что они еще не назвали меня Тенью, и я подавил смех.

— Что тут смешного? — Спросил Раэль, наклонив голову и прищурив глаза.

— Да, я знаю, как обращаться с гаечным ключом, — сумел сказать я со смешком. — Подрабатывал в гараже Грея в Хоторне. Они могут дать хорошую рекомендацию.

— Возраст?

Я встретился взглядом с Гримом.

— Мне девятнадцать. Мой день рождения был в июне. У меня достаточно баллов, чтобы закончить учебу после окончания семестра в январе. Просто сначала нужно сдать английский и экономику.

Я не мог точно определить причину, но я открылся этим мужчинам быстрее, чем кому-либо еще за всю свою жизнь.

— Он умник и болтливый маленький засранец, — заметил Раэль. — Я хочу спонсировать его.

Грим вскинул голову и повернулся к Раэлю.

— Ты не знаешь этого парня. Только вчера встретил его, и он даже не называет своего имени.

— Уайт Хадсон.

Три головы повернулись в мою сторону.

— Что? Это чертовски сексуально.

Примерно на десять секунд в зале воцарилась тишина, прежде чем каждый из байкеров разразился хохотом.

— Черт. Он перспективный материал, президент. — Раэль бросил самодовольный взгляд в мою сторону.

— Я собираюсь поддержать это, — объявил Патриот.

— Тогда мы обсудим это в церкви, братья.

— Что это значит? — Спросил я, сбитый с толку их ухмылками.

— За тебя проголосуют, малыш.

Малыш. Что-то подсказывает мне, что меня больше никогда не будут звать Уайт.

Я ждал шепота, закрыв глаза откинувшись на подушки. Усталость навалилась, тупая боль пульсировала в моей правой ноге. Когда я засыпал, я услышал шепот, и улыбнулся, когда узнал, что это место, Перекресток, было именно тем местом, где должна была быть такая потерянная душа, как я.

Тень

Тонопа, штат Невада, был моим домом только последние два года. До этого я жил в Хоторне. Мне нравилось думать, что я видел почти все, что может увидеть человек, с момента своего рождения. Моя мама не хотела меня, и, вероятно, это было к лучшему. Пристрастившись к наркотикам, она передала меня государству, как только я родился. Даже отказалась обнять меня после того, как услышала мой первый крик.

Кто-то может подумать, что начинать жизнь нежеланным, нелюбимым и отданным в чужой дом в первые несколько дней жизни означает, что у тебя не будет достойного старта. Я действительно так не думал. Кто знает, была бы моя жизнь лучше, если бы моя мать-наркоманка привела меня к себе домой? Вероятно, в конечном итоге было бы еще хуже, и я все еще был бы в системе. По крайней мере, таким образом, у меня не было никаких иллюзий о жизни или о том, какие сюрпризы она преподносит.

Я ни хрена не ожидал, и когда это случилось, это оказалось не такой уж тяжелой пилюлей для глотания. Вот почему я не знаю, как обращаться с Гримом, Раэлем, Патриотом и другими королевскими ублюдками. Конечно, они достаточно милые со мной, но я понятия не имею, чего они от меня хотят.

Во-первых, мне предложили работу, как только мои травмы заживут. Во-вторых, я получал по три порции еды в день, и это была приличная еда. Не приходилось копаться в мусорном контейнере и ждать выброшенных пакетов из местных ресторанов. Мне на подносе приносили горячую еду, а в вазе стоял гребаный цветок. Последняя часть —"цветок" сильно ударила меня в грудь. Я не был уверен, почему это так много значит для меня, но я знал, что это было сделано для меня, и мое сердце сильно забилось, когда я это понял. В-третьих, никто не вышвырнул отсюда мою задницу на обочину и не сказал мне убираться восвояси. Мне было приказано оставаться в этой кровати, пока я не приду в себя, и я мог сказать по грубому тону Грима, что он не шутил. И, наконец, мне подарили новую одежду и ботинки.

Вы можете подумать, что приобрести несколько новых пар джинсов, футболок, носков, нижнего белья и тяжелых черных рабочих ботинок с толстым протектором не составит большого труда, но это было для меня роскошью. Твердый комок встал у меня в горле, когда Раэль кинул стопку на край моей кровати.

— У меня для тебя несколько новых вещей, малыш. Ботинки тоже. Избавься от всего старого дерьма после душа. Если хочешь, мы можем сжечь все к чертовой матери.

Не зная, что ответить, не выдавая своих эмоций, которые овладели моим телом, я слегка кивнул.

— После того, как ты закончишь, я хочу поговорить.

Черт. Это было нехорошо. Никто из тех, кто когда-либо произносил эти слова, не мог сказать ничего хорошего. Это была точная фраза, которую использовали все мои приемные родители, когда собирались отдать меня, чертовски счастливые избавиться от неуклюжего хромающего ребенка, который был паршивым учеником и любил прятаться в шкафах.

Раэль, должно быть, заметил мою реакцию.

— Вытащи голову из своей задницы. Мы тебя не бросаем. Просто нужно согласовать с тобой некоторые детали. Понял меня?

— Хорошо. — Глядя на его черно-белый грим с детализированными скелетообразными чертами лица, я не мог до конца понять, что он хотел, чтобы я понял. Эмоции? Да, я понял эту часть. Не могу сказать, что я был эмоциональным парнем. У меня был такой момент, как сейчас, с одеждой и цветком в вазе, но обычно я держал все закрытым внутри, как шепот и тени.

Ничто не сможет причинить тебе вреда, если ты не впустишь это.

— Хорошо. Встретимся в холле через тридцать минут.

После трех дней в этой постели я был готов принять горячий душ. Мои движения были медленными и слегка дергаными, но мне удалось добраться до ванной, не упав на задницу. Вода нагрелась быстрее, чем я ожидал. Я вошел в кабинку, любуясь многочисленными струями, которые разбрызгивали воду из щелей в текстурированной каменной плитке. Каждая боль в мышцах начала расслабляться, когда я намылился и встал под брызги, очищенный с головы до ног.