– Идиотка! С чего бы мне шутить? Смотри, какой урон я потерпел! – заревел господин Гарденберг, замахиваясь на приблизившуюся Луизу. – Реставрация стоит бешенных денег, а завтра я смогу подзаработать и хотя бы не выйти в минус. Постоишь один день, а я сочиню какую-нибудь историю про тебя.

– Но… Хозяин, я не могу, – побледневшая Луиза не замечала, как вода стекала с тряпки и капала прямо на ботинки.

– Ещё как можешь! Прошу, фройляйн! – зашипел господин Гарденберг, издевательски склоняясь и приглашая Луизу на постамент.

Девушка взобралась на деревянный куб и обняла себя за плечи, точно стояла на пронизывающем ветру. Показалось, что уродцы ожили и теперь с изумлением пялились на неё, а господин Гарденберг качал головой, наверняка уже сочинял историю для нового экспоната.

Егор часто слышал выражение «мозг взрывается», но только сейчас он понял истинное значение этой фразы. Казалось, кто-то поместил в его черепную коробку миллион крохотных вопящих человечков, которые сновали по извилинам и старались перекричать друг друга. Егор сполз с сидения и ладонями заткнул уши. Не помогло. Решил позвать Лёлю на помощь. С трудом поднял чугунную голову, через окошко выглянул на улицу и обнаружил Львёнка, изо всех сил орущего в рупор: «Муха, просыпайся! Муха, просыпайся!»

Егор выкатился из машины, повалил мальчишку на землю и со звериной яростью принялся топтать рупор ногами. Оранжевые куски пластмассы летели во все стороны. Львёнок со вздрагивающими плечами скукожился в позе эмбриона на траве, а Радомир, готовый броситься на Егора, стоял неподалёку с дубинкой в руках. Пока же он наблюдал, позволяя ребятам самостоятельно решить проблему.

– Прости, – через несколько минут Егор пришёл в себя и, осторожно приблизившись к Львёнку, помог ему встать. – Зачем ты так орал? У меня чуть башка не треснула.

Львёнок обтряхнул грязь с одежды и недовольно пробубнил:

– Мы не могли тебя разбудить. Уже и шатёр установили, и экспонаты расставили, а ты будто умер.

Егор оглянулся. Не иначе как день сурка! Сонный городок: маленькая площадь, скрежет мусорных баков и утопающие в утреннем тумане фигуры дворников. Всё это уже было. Но это же не Могойск, ведь они ехали всю ночь.

– Ну извините. Я не привык спать в древнем фургоне и просыпаться на рассвете. Мы где находимся?

– Лисково. Лёля хочет с тобой поговорить. Она лежит в грузовике. Пойдём! – Львёнок поманил за собой.

Лежит? У Егора неприятно кольнуло в животе. Вечно с ними что-то происходит! Про эту семейку хоть фильмы снимай!

Радомир припарковал грузовик подальше от городской площади в тихом глухом переулке. Львёнок скаканул на ступеньку и отодвинул край тента:

– Ныряй в кузов. Только не шуми. У Лёли мигрень.

Егор заполз внутрь и несколько минут стоял неподвижно, пока глаза не привыкли к темноте. Ненавязчиво пахло резиной и бензином. Кузов, укрытый тентом, оказался просторным, тем более из него уже вынесли восковые фигуры. Лёля тихонько постанывала где-то в углу. Вскоре Егор разглядел очертания раскладушки, голубую подушку и бледное тётушкино лицо.

– Привет, Муха. Я немножко приболела, ты уж извини. Иди сюда. Только ступай аккуратно, не опрокинь ящики, – голос у Лёли был страдальческим и болезненным. Егор подошёл и опустился на одно колено. – Плохо мне очень, даже встать не могу. Но паноптикум должен работать. Афиши давно висели. Люди ждали нас и настроились на праздник. Радомир будет и билеты продавать, и одним глазом на выставочный зал поглядывать, а ты сегодня заменишь меня на сахарной вате и попкорне.

– Да я не умею! – взревел Егор и сразу же зажал рот ладонью. Лёля охнула и как будто перестала дышать от боли. – Простите, простите. Больше не буду кричать. Только… Как я буду эту идиотскую вату крутить? У меня типа руки-крюки. Ещё и попкорн жарить. Кошмар. Пусть лучше Радомир, а я буду билеты продавать.

– Ты видел лапы Радомира? Ему булыжники таскать, а работа с сахаром нежная и деликатная. У тебя получится. Я верю в своего племянника. Маша сказала, что ты часто взрываешься, гневаешься и не умеешь контролировать себя в такие моменты. Теперь слушай, что делать в такой ситуации. Представь, что твоя злость – это бурная река, а ты – колоссальный великан. Река течёт, а на её пути стоит оживлённый город. Тебе жалко взрослых и детишек, поэтому нужно сместить русло так, чтобы река обогнула город. Ты с усердием берёшься за это дело. Может, не сразу всё получается. Во́ды холодные и непослушные, но в итоге ты справляешься. Понимаешь меня? Сегодня попрактикуешься в этом упражнении. Позавтракай и разбирайся с аппаратами. Через пару часов набегут люди, и ты должен быть в полной боевой готовности.

– Это ещё что такое? Какие такие воды и великаны? Вы на мне эксперименты не ставьте. Не надо этих психологических штучек, – шептал Егор, а в его карих глазах горела злость.

– Да ну перестань! Эксперименты? Не выдумывай. Просто попробуй. Ладно? А теперь иди! Ты так шипишь, что мне хуже становится, – простонала Лёля.

Егор выскользнул наружу и сразу же попал в объятия Семёна.

– Пойдём-ка, Мушечка, завтракать! Я столик установил и даже скатертью его накрыл.

Егор угрюмо зашагал за дядей:

– Мушечка? Вы серьёзно?

– Не сердись, Егорик! Это я любя, – залепетал Семён.

– Егорик?! О-о-о! Какой кринж! Что с вами со всеми не так?

***

Егор жевал сухой хлеб с обветренной колбасой и вспоминал мамины завтраки. Готовила она хорошо. Тут уж не поспоришь. Не яичница, а скрэмбл. Не оладьи, а панкейки с кленовым сиропом. Не молочная каша, а смузи-боул с ягодами. Львёнок сидел неподалёку и молча пил какао. Маска скрывала выражение его лица, но судя по резким и угловатым движениям он до сих пор дулся за испорченный рупор.

– Рандеву, рандеву, рандеву, о прошэн рэглёман, – пел в нос Семён и раскладывал на столах у входа в паноптикум игрушки на продажу.

Егор тяжело вздохнул и направился к своему рабочему месту. На столе под полосатым пологом стояли два аппарата: стеклянный ящик для попкорна и широкая металлическая миска на подставке для изготовления сахарной ваты. Жарить попкорн оказалось легко и быстро. В разогретый котёл следовало вылить небольшой ковшик специального масла, затем всыпать чашечку зерна и карамельный сахар. При первых хлопках нужно было выключить котёл. Вот и всё! Правда, первые партии получились подгорелыми, но вскоре Егор сообразил, что да как, и даже полакомился горячим карамельным попкорном.

А вот с ватой Егор намучился! Принцип работы он понял. В так называемую прядильную голову он насыпал сахар, включил нагрев и смочил деревянную палочку в воде, чтобы сахарные нити лучше прилипали. Вата вылетала из прядильной головы широким вертикальным столбом, и нужно было пальцами ловко вращать палочку и равномерно распределять сахарные нити по ней.

Егор ворчал, пыхтел, краснел и злился. Вата сбивалась в комок, липкими браслетами обматывала запястья, оседала на волосы, но упрямо не формировалась в пушистый воздушный кокон. А то вдруг столб становился таким плотным, что белоснежной змеёй вырывался из аппарата и уползал на землю. Мир вокруг стал приторно-сладким и весь в ошмётках сахарного снега. Егор едва не плакал и с ужасом поглядывал на городские улицы, которые оживали и наполнялись привычными шумом и суетой. Совсем скоро набегут посетители. Хотелось взять кирпич и раскрошить этот чёртов аппарат, который Егор никак не мог укротить. Он взмахнул рукой, чтобы стукнуть по металлической миске, но внезапно вспомнил совет тёти. А что если поможет?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.