К тому моменту, когда сочни с творогом уже начали издавать первый робкий запах, а Алиса на кухне ликвидировала все следы приготовления, раздался какой-то посторонний звук. Он шел со стороны комнаты. Алиса обернулась и прислушалась. Звук повторился, он был похож на приглушенный стук. Торопливо вытирая руки полотенцем. Алиса направилась в комнату.

— Привет, Алиса.

— Привет, — растерянно отозвалась она. Под окном лоджии стоял, широко улыбаясь, Султан и перекидывал из руки в руку снежок. Потом резким движением отшвырнул его в сторону.

— А я тебе сумку принес.

— Спасибо.

Он приподнялся и протянул ей сумку прямо в руки.

— Удержишь? Она вроде не тяжелая.

— Да, спасибо, — повторила Алиса. Сумку она поставила у своих ног.

Султан продолжал смотреть на нее и широко улыбаться. Алиса вдруг почувствовала, что не пойми с чего начинают гореть щеки.

Султан вдруг принюхался.

— У Девятого, как обычно, вкусной едой пахнет. Что это?

— Сочни с творогом, — Алиса заставила себя побороть смущение и улыбнуться.

— Обалденно пахнет!

— Минут через двадцать будут готовы. Зайдешь на чай?

— Да как я зайду, если Михаила дома нет, — Султан помотал головой. Он даже серьезным как-то вдруг стал. — И потом, мне работать надо. Но за приглашение спасибо.

Алиса поняла, что сказала что-то не то, неправильно. Но как исправиться — не знала. И смущение вернулось. А Султан молча смотрел на нее. Молчал и почему-то не уходил. Потом кашлянул.

— Послушай, Алиса… А вот Мариам… она твоя подруга, да?

Смущение исчезло внезапно и окончательно. Алиса улыбнулась.

— Да. Она моя подруга.

— Дай мне ее номер телефон. В смысле, пожалуйста.

Алиса чувствовала, как улыбка становится шире. Султан, судя по манерам, явно гроза всех местных девичьих сердец. Ну еще бы, с такими-то глазами и улыбкой.

Алиса не без усилий придала себе серьезный вид.

— Мариам работает в гостинице «Альпина».

— Спасибо! — Султан, наконец, спрыгнул с сугроба. — Большое спасибо, Алиса!

— Имей в виду, — добавила она ему в спину. — Она носит в рукаве нож.

Султан обернулся, восхищенно цокнул языком — а потом в одно движение оседлал снегоход. Рев мотора — и вот уже нет под окнами никакого Султана.

Миша вернулся без десяти час — Алиса даже волноваться еще не успела начать.

— Чем это у нас так вкусно пахнет?

Это «у нас» мгновенно и начисто лишило Алису способности говорить.

— Что-то с творогом, да? — Миша поставил к стене объемистый пакет и стал торопливо стягивать куртку. — Ватрушки?

— Сочни, — наконец смогла ответить Алиса. — Будешь чай с сочнями?

— Буду, но потом. У нас сегодня есть одно важное дело. Дай мне полчаса — на душ и переодеться. А потом мы поедем.

С этими словами Миша скрылся за дверью ванной. А Алиса осела на табурет. Ворох несвязных мыслей, мучивших ее с утра, теперь вдруг оформился во внятные вопросы.

Что Миша подумал после ее исповеди? Зачем она ему все это рассказала? Вот совсем все — зачем?! Зачем и про Владимира, и про мать, и про Сазонова?!

А что тогда рассказывать было? Если это и есть… ее жизнь? А Миша что подумал? Что?! Ведь он ничего не сказал. Правда, она не дала ему такого шанса. Уснула ведь вчера.

Очень правильно и по-взрослому. Алиса прерывисто вздохнула и покосилась на сумку, которая стояла в прихожей. И к которой она так и не прикоснулась.

В ванной стих шум воды. Алиса резко встала и пересела в дальний угол и еще повернулась спиной ко входу в кухню. Видеть Мишу, когда он выйдет из ванной в одном полотенце, она не готова.

— Я готов.

Алиса обернулась. Оказывается, она никогда не видела Мишу в такой вот одежде — обычной. Она его видела либо в одежде для катания, либо в домашнем — в шортах, футболках. А сейчас он был одет в джинсы и толстовку. Так же, как и она. И вся эта одежда на нем очень ладно сидит.

— Пойдем?

Она так и не нашла в себе сил спросить: «Куда?». А просто кивнула и пошла за ним в прихожую.

Во дворе стояла машина. Ничего подобного Алиса никого не видела.

— Дедова! — стоящий рядом с этим чудом Султан — тоже, как и Миша, теперь одетый в джинсы и куртку, ласковым движением — будто не к машине прикасается, а к девушке, провел ладонью по темно-синему капоту. — Антиквариат!

— А этот антиквариат точно доедет? — подозрительно спросил Миша. Он тоже, кажется, был под впечатлением от этого транспортного средства.

— Да эта… да эта… — задохнулся возмущением Султан. А потом набрал в грудь воздуха и выпалил: — Да эта «Победа» вечная! Да ты знаешь, что мы с отцом ее до последнего винтика перебрали и… слова у Султана кончились, и он только сердито тыкал в Михаила пальцем.

— Я просто спросил! — примирительно пробормотал Миша. А потом обернулся к Алисе. — Давай садиться.

В машине они снова молчали. Но тишина была недолгой — Султан врубил какую-то залихватскую лезгинку, и «Победа» в полном соответствии со своим названием и с басовитым урчанием мотора солидно покатила к выезду из поселка.

Здесь, в салоне машины некуда была спрятаться — ни за приготовление еды, ни за уборку, ни за какие-то другие простые занятия. И мысли все-таки накатили, полностью подмяв под себя Алису. И все те вопросы, которые задавал ей вчера Миша — и те, которые не задал, но наверняка хотел задать — теперь они настойчиво крутились в голове.

Почему она вчера сбежала? Да потому, что испугалась! Сначала Сазонов, потом Владимир, затем Миша. Сазонов приставал и оскорблял, Владимир тоже… в совсем репертуаре. А Миша — нет, не приставал, не оскорблял. Но он кричал. Он что-то от нее требовал.

Алисе тогда казалось, что ее просто рвут на части. Что все что-то от нее хотят. Каждый — свой кусочек. Словно хотят разорвать ее на много маленьких Алис. И желание сбежать — это было не просто желание. Это была потребность на уровне физиологии. Сбежать, спрятаться, забиться куда-то, где ее никто не никогда не найдет.

Нашел. Самым удивительным было то, что когда автобус остановился и Алиса увидела входящего в салон Мишу — первой реакцией была дикая ослепительная радость. Вопреки всему и непоследовательная. А потом — потом все остальное.

А потом этого всего остального набралось много. Нервы все-таки сдали, и была истерика. И поток откровений, которые лились из Алисы, кажется, помимо ее воли. Но там было и еще кое-то. Важное. Очень важное.

Только вот вспомнила Алиса об этом только что.

Я три раза в Москву мотался.

Я тебя похоронить успел.

Я поисковую экспедицию летом собирался устраивать.

Алиса почувствовала, что покрывается гусиной кожей. Что это значит? Это значит… значит… Что я что-то для тебя значу, Миша? Что-то… важное? Очень важное?

Она не выдержала — и покосилась на него. Он словно ждал этого ее косого взгляда. И вдруг взял за руку.

— Какие руки ледяные, кошмар. Давай сюда вторую.

И вот обе ее руки оказались между его больших горячих ладоней. Миша слегка сжал руки, аккуратно погладил большими пальцами ее тыльные стороны ее ладоней. Смотрел он при этом только на их руки. А у Алисы сердце билось уже в горле. Они ведь были так откровенно близки с Мишей в интимном плане, они так смело ласкали друг друга. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что чувствовала Алиса сейчас, какое ее ладони оказались между его. А в голове звучали его вчерашние слова.

Я сто раз проклял себя за то, что отпустил тебя!

Я не знаю, как я не чокнулся за эти два месяца.

Что это значит, Мишенька? Это значит, что…

Султан принялся подпевать, и думать стало решительно невозможно.

— Вы надолго?

— Не знаю, час, наверное.

Пока Султан и Михаил переговаривались. Алиса изучала место, куда они приехали. Широкая городская улица, на ней панельный дом, первый этаж которого отдан под какую-то контору. Вон и вывеска. Ее Алиса прочитала. И временно оглохла и ослепла.