И Оззи за компанию. Они думали, что косячок раскуривают. Гизер рассказывал, что у него прямо на сцене начались галлюцинации и он до смерти испугался. Бóльшую часть времени почти все из нас были под кайфом. Но я особо не увлекался. Я, конечно, не святой, но считал, что благоразумнее стараться быть в адеквате. До определенного момента.

В любой стране в то время были те, кто даже не понимал наши тексты, так как не знал английского. Но по каким-то вибрациям музыки они решали, что она сатанинская. На самом деле нас приглашали вступить в сатанинские секты. Алекс Сандерс, главный ведьмак Англии, «Король ведьм», ходил на наши концерты, пытаясь завлечь к себе. А когда мы впервые выступали в Сан-Франциско, Антон Лавей, основатель Церкви Сатаны, устроил парад в нашу честь. У меня даже фотография сохранилась. Лавей в «Роллс-Ройсе» и большой баннер с надписью: «Добро пожаловать, Black Sabbath». Я подумал: это что такое? Очень мило с их стороны!

Когда мы отклонили предложение сыграть «Walpurgis» в Стоунхендже, одна секта наложила на нас проклятие. Мы очень серьезно к этому отнеслись. Именно тогда мы и начали носить кресты. Поначалу Оззи носил на шее кран от кухонной мойки. Теперь же он носил настоящий крест. В то время мы часто обсуждали сны, и нередко получалось, что снятся нам одни и те же ситуации, что странно. Может, это была Вальпургия, но однажды ночью нам всем приснилось, что крест защитит нас от зла. И мы стали их носить.

Отец Оззи смастерил нам алюминиевые кресты, выглядевшие будто сделанные из серебра. После того как он сделал первые четыре, производство переросло в массовое, потому что мы стали продавать их на концертах. Позже Патрик Миэн сделал нам золотые. Он увидел нас с алюминиевыми крестами на веревке и, я так предполагаю, подумал: надо им достать что-нибудь поприличнее.

Я никогда не выхожу на сцену, не надев креста. Когда собираюсь в турне, у меня есть два предмета, за которыми я слежу с особой тщательностью: крест и напальчники. Крест большущий, и я несколько раз заряжал им себе по лицу. Наклоняешься, чтобы сесть в машину, и раз! Приятного мало. Гизер посеял свой золотой крест на матче «Астон Виллы». Билл свой где-то припрятал, но свой старый алюминиевый носит. Я свой оригинал потерял. Возможно, как обычно, куда-то положил и забыл. Так и представляю, как новый владелец одного из моих старых домов вдруг натыкается на него и: что это за крест… и откуда здесь грамм кокса?

Конечно же, никакими сатанистами мы не были, а наша музыка не была сатанинской. Гизер и его семья были очень религиозны, ирландские католики – он до сих пор им остается, – но в то же время он интересовался оккультизмом. Прочитал множество книг английского оккультиста, мистика и писателя Алистера Кроули. Нам обоим был интересен потусторонний мир, и мы довольно долго в этом копались. Оттуда Гизер и черпал идеи. Они определенно сыграли важную роль в написании первого альбома. Вокруг все сходили с ума по хиппарской теме[18], никто не писал о реальной жизни: о войне, массовом голоде и так далее. Мы увидели, что к чему, и решили: кто, если не мы? Но обвинения в оккультизме или, что еще хуже, в сатанизме на первом альбоме просто смешны.

Шумихи по поводу нас по-прежнему хватает. Особенно в Америке, поскольку там церковь играет весьма существенную роль. Мы приезжаем на концерт, а священники и их прихожане размахивают плакатами: «Не приходите слушать эту группу. Они – сатанисты».

Потом был случай с медсестрой, совершившей самоубийство в своей квартире, и что там нашли? Альбом Paranoid в проигрывателе! Так что виноваты, разумеется, были мы. Проводилось расследование, в котором был упомянут Paranoid, но, как выяснилось, нашей вины не было. Слышать подобное было шоком, потому что это совершенно не про нас. Мы не пытаемся никого убить! Кроме того, если люди впадают в депрессию и ставят наш альбом, вряд ли они накладывают на себя руки из-за музыки.

Были и представители темных сил. Однажды к нам на выступление пришли три ведьмы. Ну, предположительно ведьмы. Они увидели, что на нас настоящие кресты, и их след простыл. Чуть позже, как-то ночью мы вернулись в отель, поднялись на свой этаж, а там полно народу в черных накидках, при свечах, они сидели в коридоре перед нашими номерами. Мы подумали: что за хрень тут творится? Нас воспринимают слишком серьезно. Черт возьми! Мы перелезли через них и пробрались в номера, а они все держали свечи и что-то бормотали. Мы созвонились и договорились: «Что будем делать? Ждем полминуты и выходим».

Так и сделали. Вышли в коридор, задули свечи и спели им «С днем рождения». Они с отвращением поднялись и свалили. Но все могло быть куда хуже. Они нас там и заколоть могли!

Позже, в период альбома Volume 4, мы выступали в клубе Hollywood Bowl. После отстройки звука мы вернулись в гримерку. Она была заперта, а на двери был намазан большой красный крест.

«Чертовщина какая-то!»

Наконец мы открыли дверь и больше об этом не думали. Когда вышли на сцену, вскоре мой усилок начал потрескивать. Вот незадача! Я был взбешен, развернулся и пнул ногой свой стэк. А за ним стоял Люк, техник, и я пинал эту штуку, пытаясь опрокинуть, а потом просто взял и свалил. Таким вот я был, никакого терпения. Когда я убежал со сцены, даже не заметил, что сбоку стоял парень с кинжалом и чуть меня не пырнул. В конце концов его повалили на пол, скрутили и увели. Оказалось, он порезал себе руку и кровью намазал крест на двери гримерки. Это был один из этих религиозных чудиков, не от мира сего. Мне показали кинжал, и я глазам не поверил: он был огромный! Приходилось частенько сталкиваться со всякими психами, но чувак явно перегнул палку.

Там же, в Америке, к нам приходил главарь «Ангелов Ада»[19], чтобы благословить нас. Он сказал: «Если возникнут проблемы – один звонок, и мы все уладим».

Что можно ответить человеку, который делает тебе такое предложение? «Отъебись?» Себе дороже! Так что мы ответили: «Круто! Спасибо!»

Может, надо было рассказать ему о том парне с кинжалом…

У Оззи был слабенький мочевой пузырь. Однажды вечером мы пошли в клуб и прилично выжрали. Оззи уснул на диванчике, и, так как они уже закрывались, охранник сказал:

– Вам лучше его забрать.

– Не буду я его забирать. Хочешь, чтобы он убрался, попробуй его для начала сдвинуть, – ответил я.

– Я, блядь, сейчас его сдвину, – произнес он.

Он поднял его, закинул на плечо, и тут Оззи обоссался, прямо на костюм этого чувака.

Со временем мы смогли себе позволить снимать по два номера. Гизер с Биллом в одном, а мы с Оззи – в другом. Это было уже лучше, но, когда я крепко спал, Оззи вставал прямо среди ночи. Включал телик на полную громкость и шел в душ. Я вскакивал, не понимая, какого черта происходит, вырубал телевизор и возвращался в кровать. Оззи вылезал из душа и снова включал ящик на всю катушку. Я слушал, как Оз топает, чем-то там бьет, возится, и думал, что лучше мне, наверное, уже тоже встать.

Когда мы стали селиться в отдельные номера, я думал, это круто! Но ничего не изменилось: я спал, на часах хрен знает сколько времени, и тут стук в дверь. Я открывал, и, конечно же, это был Оззи со словами вроде:

– Слушай, огонька не найдется?

– Ты, мать твою, меня ради этого разбудил? На часы смотрел?

Оззи и гостиницы… Мы были в турне, полдня ехали через пустыню. Добрались до магазина у черта на куличках, и все вышли из автобуса развеяться. Там была большая надпись: «Фейерверки». Оззи зашел и скупил все, что у них было. Я спросил:

– И что ты собираешься с этим делать?

– А, наверное, позже запущу.

Когда он сказал «позже», я и не подозревал, что он собирался сделать это поздно, насколько поздно, и подумать не мог, где. А именно – в отеле в четыре утра. Мы разбрелись по номерам, и я услышал звук, похожий на свист взлетающих ракет. Посмотрел в глазок и увидел, что весь коридор в дыму. Дым подступил к моей двери, и тогда я вышел. К этому времени чертовы искры разбрызгивало по коридору по всем номерам. Постояльцы выбегали в пижамах, орали и не понимали, какого хрена творится. Полный хаос.