– Как спалось, ковбой? Уже на ногах и готов к подвигам? Не знаешь, куда девать нерастраченные силы?
Она обвела взглядом обнаженный торс Кранцева, изобразила на лице шаловливую гримаску и хихикнула, как маленькая девочка.
– Завтрак через десять минут. Твой напарник почему-то спешит со мной расстаться. Очень деловой мэн…
Дверь тихонько прикрылась, и Кранцев, застегнув рубашку на все пуговицы, вышел к уже накрытому на террасе столу с бутербродами, вдыхая ободряющий запах кофе.
За завтраком действительно не засиделись. Прощаясь, Хизер обняла незадачливого русского так же крепко, как и канадца, сказав:
– Надеюсь, не в последний раз видимся. Всегда добро пожаловать. Мы в одной лодке…
За оживленной беседой обратный путь до Северного сектора неожиданно показался короче, хотя на него ушли все те же три часа. После романтической остановки в Задаре доверие между напарниками окрепло. Явно недоспавший Дэн тем не менее охотно рассказывал, что дослужился до капитана в сухопутных войсках Канады, в основном при штабах, женат, трое детей, нужно много денег, чтобы содержать семью, дом, платить налоги, помогать родителям. Вот и решил податься в миротворческую операцию за заработком, не считая профессионального интереса и любви к приключениям. В его вопросах, между делом задаваемых Кранцеву, его профессиональный интерес в общем проглядывался, но ничего ценного русский миротворец ему сообщить не мог – в армии не служил, приключений не ищет. Он все ждал, когда канадец начнет предлагать ему «сотрудничество», и уже был готов отшутиться, но, к счастью, предложение так и не прозвучало, и Артем, в свою очередь, с облегчением рассказывал все как есть о своих близких, о переменах и трудностях в жизни России после любимой Западом перестройки. Но, разумеется, помалкивал о своем отношении к Западу, старающемуся правдами и неправдами подчинить Россию.
Не вдаваясь в подробности своей, по все видимости, бурной ночи в Задаре и не отрывая крепких рук от руля и глаз от дороги, Дэй, путая английские и французские слова, достаточно уважительно, сочувственно и даже нежно отозвался о Хизер. Красивая, яркая женщина (по-русски можно было бы сказать «классная баба»), З8 лет, первый муж бросил, второй погиб в автокатастрофе, сыну 16 лет, учится в Лондоне, она уже 10 лет служит в миротворческих операциях ООН, была в Намибии (наверняка общалась с Герой, подумал Кранцев), не скрывает своего интереса к мужчинам, ходят слухи, что была любовницей нескольких высших чинов ЮНПРОФОР, в частности командира российского или бельгийского батальона в Восточном секторе. Но, скорее всего, это злые языки, болтают завистницы.
– В штаб-квартире мне уже говорили об австралийской диве, но ни одного плохого слова о ней я не слышал, – заключил Дэй, въезжая в Топуско и оглядываясь по сторонам в поисках указателя к штабу Защитных сил.
Штаб разместился в неказистом старом здании сельского типа с просторным двором, пригодным для парковки пары десятков машин. Сейчас двор был пуст. Дэй припарковался прямо у задней двери, и путешественники, кряхтя, вылезли из машины, разминая затекшие ноги. На шум из здания вышел молодой человек, он на английском с непонятным акцентом представился дежурным и сообщил, что руководство штаба с сотрудниками час назад выехали в соседний поселок под названием Глина на переговоры с министром внутренних дел Сербской Краины господином Пеши-чем. Такое событие пропустить было никак нельзя, и уже через минуту Дэн и Артем мчались по мокрому шоссе, ведущему в Глину. Стрелка на выезде из Топуско показывала 12 км до Глины, и осторожный Кранцев попросил напарника сильно не гнать – «там и без нас обойдутся». Было бы глупо слететь в канаву со скользкой от грязи узкой проселочной дороги.
Место важных переговоров в Глине легко узнавалось по скоплению машин вокруг здания поселкового совета. Найдя место для парковки, миротворцы осторожно протиснулись в дверь зала, заполненного людьми. Здравко Пешич, министр, оказался не очень молодым мужчиной с усталым лицом и общим видом интеллигентного человека, обремененного проблемами. От ООН переговоры с ним вел начальник Гражданской службы ЮНПРОФОР аргентинец Серхио Ардентес, улыбчивый, писаный красавец и умница. В кулуарах поговаривали о его больших амбициях и возможном скором назначении на пост Верховного комиссара ООН по делам беженцев. Впрочем, переговоры уже заканчивались, звучали заключительные, протокольные, ничего не значащие фразы. Но когда после переговоров всех пригласили в соседний зал на небольшой аперитив и Дэн поспешил подскочить к Ардентесу, Кранцев, наоборот, подошел к Пешичу и заговорил с ним по-русски. Министр открыто и тепло улыбнулся – он явно был рад пообщаться с русским, так как знал наверняка, что от западников ничего хорошего Сербской Краине ждать не следует. Он явно с удовольствием принял к сведению сообщение Кранцева о назначении в Восточный сектор и сказал, что тесно контактирует с командованием российского батальона, но там явно не хватает «русского глаза» в Гражданской службе. С этим словами он протянул Артему свою визитную карточку и, наклонившись к его уху, пообещал, что они обязательно должны будут встретиться, когда Кранцев приступит к своим обязанностям.
– Разговор с вашим американским шефом там у меня не очень получается, – добавил министр и попрощался.
Помелькав на всякий случай перед глазами ооновских чиновников, Дэй потянул Кранцева за рукав:
– Надо гнать, до Восточного сектора больше трехсот километров. Низом, через Славонски Брод, не советуют, там неспокойно, слишком близко боснийские сербы. Придется ехать через Загреб и Осиек, а это хоть и небольшой, но крюк.
Так и поступили. На сей раз обычно разговорчивый канадец был немногословен почти все четыре часа дороги. Устал или думал о чем-то своем? Кранцев не стал ломать голову, так как подходящего сюжета для разговора тоже не находил. После Загреба они притормозили на шоссе в полосе отчуждения, справили малую нужду, пожевали крекеры и запили их минералкой.
Кранцев предложил Дэю сменить его за рулем, но тот сказал, что он ОК, и сел за руль. Машину канадец действительно водил классно, сказывалась военная сноровка.
К Эрдуту подъезжали, когда уже начинало темнеть, но найти штаб-квартиру в этом небольшом поселке труда не составило – самое высокое в округе трехэтажное административное здание смотрелось чересчур громоздким посередине бывшего пустыря или выгона, заставленного вагончиками, в которых, собственно, и размещались полевые рабочие «кабинеты» сотрудников Гражданской службы. Для порядка въезд на территорию компаунда перегораживал шлагбаум, поднятый дежурным солдатом по предъявлении бейджиков. У входа в здание штаба их встретил высокий, не худой, а скорее изможденный, пожилой мужчина, стоявший в полутьме с зажженной сигаретой в руке. Увидев двух гостей, он шагнул им навстречу, протягивая руку для пожатия:
– Мартин Скредверт (фамилию потом пришлось уточнять, сразу не запомнить)… Старший советник по гражданским делам. Я вас жду. Нам звонили из Топуско о вашем приезде. Но вы, вижу, долго добирались. Мы уже начали беспокоиться. Проблемы на трассе?
– Нет, просто далеко оказалось, – ответил Дэй. – И не гнали специально, соблюдали дозволенную скорость. Чем порадуете?
– Гостиницу в поселке для ночлега вам зарезервировали. А сейчас приглашаю перекусить с дороги, тут неподалеку. Я довезу…
Через десять минут все трое оказались в слабо освещенном заведении, которое с виду можно было назвать скорее харчевней «Трех пескарей», чем рестораном. Свет из маленьких окон приземистого здания слабо пробивался сквозь опускающийся душный и теплый туман, до того насыщенный влагой, что лица покрылись липким потом, потекшим по щекам и из подмышек по всему телу. На пот дружно ринулись полчища злобных и жадных до крови комаров, и путники поспешили укрыться внутри здания, где, наоборот, их встретили тишина, уют и шарм чистого деревенского дома. Не говоря уже о дразнящих запахах жареного лука и мяса.
