Чтобы подстраховаться, он как-то пригласил Кранцева в свой претенциозно, но со вкусом обставленный кабинет в Старом городе, угостил отменным кофе и выложил перед ним ксерокопии паспортов нескольких своих клиентов, пояснив свой особый интерес к Сатарову. Когда он наконец вкрадчиво спросил: «Артьом, не смогли бы вы навести справки об этих людях по своим каналам?», Кранцев понял, отчего адвокат воспылал к нему такой симпатией. Как сотрудника дипмиссии, он, видимо, принимал его за гэбэшника. Так, впрочем, считало подавляющее большинство иностранцев: все русские дипломаты – шпионы. Это Кранцев усвоил еще в Париже. С учетом своих собственных интересов к Рицци, он не стал его разочаровывать, а просто продержал ксерокопии у себя в столе пару недель и потом с важным видом вернул их адвокату, сказав односложно и немного загадочно: «По нашей линии ничего крамольного не просматривается», на что Рицци понимающе и благодарно закивал. Еще через несколько дней он сообщил, что «Петронэкс» – фирма их сибирских друзей зарегистрирована в Женеве, а ее отделение – в офшорной зоне, в краю муссонов и пассатов. «Империя» Рицци вроде бы начала обретать внушительные черты.

Для согласования общей стратегии и обсуждения приоритетных проектов следующая встреча с Сатаровым была назначена через две недели, после перевода обещанного им аванса на счет адвокатской конторы «Рицци и братья». Через неделю Франко попросил Кранцева срочно подъехать в контору и прямо у входа с похоронным видом протянул ему свежий номер журнала «Пари Матч». На обложке красовалась фотография Миши Сатарова в компании какой-то изящной темнокожей девушки, типа модель, на фоне оркестра в каком-то ночном клубе. Опубликованный в рубрике светских новостей репортаж подробно, с фотографиями сообщал о бурной жизни «русского любимца Парижа», скорбя по поводу его «трагической гибели». Гибель заключалась в том, что, подойдя к двери из матового, но не бронированного стекла в своей шикарной квартире на третьем этаже элитного дома на авеню Фридланд, русский бизнесмен получил через стекло четыре пули из пистолета с глушителем и скончался на месте. Задержать убийцу не удалось, ведется расследование…

Никогда еще Кранцев не видел адвоката таким бледным, испуганным и несчастным. Обещанный Сатаровым аванс так и не поступил, поэтому и очередная плата комиссионных Кранцеву отпала сама собой… Но на этом злая фортуна не оставила доброго Франко Рицци в покое. Светлана, жена Кранцева, собравшаяся в начале мая навестить родителей в Москве, заявила, что хотела бы встретиться в столице с Петром и Николаем, ребятами из «Петронэкса», обещавшими ей какую-то работу. Попытка не пытка, смотря что предложат, решили они с мужем. Анюта, уже привыкшая к комфортному укладу в Женеве, без особого желания согласилась сопровождать маму, но и без возражений восприняла объяснение мамы, что «папа очень занят по работе, чтобы серьезно заниматься дочкой». Неделя пролетела быстро, и в следующее воскресенье Кранцев уже встречал семью в аэропорту. Кратко осветив в общем нормальную поездку и вполне терпимое состояние здоровья предков, Света выждала, пока Кранцев пристегнется и включит мотор, чтобы, нетерпеливо дыша, рассказать о визите к бизнесменам. Сначала никак не могла дозвониться, в офисе никто не отвечал, поэтому она, не откладывая, решила ехать напрямик, взяла такси и отправилась по адресу, записанному на бумажке. Таксист привез ее к небольшому скверу в конце Профсоюзной улицы. Пройдя вглубь зеленых насаждений, она увидела два изящных коттеджа и вошла в тот, на котором отсвечивала серебром вывеска «Петронэкс». В окнах обоих строений виднелись головы сотрудников перед компьютерами и сновали какие-то силуэты. За стойкой ее приветствовала элегантная барышня, предложил чай-кофе, куда-то позвонила и сообщила, что гендиректор Петр Ильич на встрече в городе, а Николай Васильевич Чистых в отъезде, в Сибири. Сославшись на помощницу гендиректора, она любезно предложила приехать снова через три дня и назначила время встречи с «самим» на 14:00, сказав, что подтвердит накануне. Буквально на следующий день, ближе к вечеру выходя из супермаркета с покупками, Светлана прихватила наугад свежий выпуск «Экспресс-инфо» из россыпи желтой прессы на прилавке газетного киоска. Развернув его уже за ужином, она с оторопью увидела сообщение о том, что прошедшей ночью гендиректор компании «Петронэкс» Петр Дергунов погиб вместе с водителем от взрыва машины у своего дома, куда возвращался после ресторана. Через пару дней Светлана, не дозвонившись в офис, решила наведаться в «Петронэкс». По прибытии на место у нее сначала широко открылись глаза, а потом и рот. Двух изящных коттеджей как не бывало, на примятой траве остались только квадратные следы от бетонных опор. Цирк дю Солей.

Второй ощутимый удар, нанесенный по радужным планам адвокатской конторы, немного охладил пыл Франко Рицци в отношении деловых русских, но не загасил окончательно его надежд на российское направление. Наступление русского бизнеса на Женеву еще только разворачивалось. А вот Артема Кранцева «бизнесовые игрища» окончательно разочаровали, как по форме, так и по содержанию. «Рулетка какая-то и к тому же опасная для здоровья», – сказал он жене и с еще большим нетерпением стал ждать новостей, так сказать, «на ближнем фронте», своем профессиональном. Случиться там может, конечно, всякое, но хотя бы без риска для жизни.

Да и сам Франко Рицци как-то перестал вспоминать перспективы вероятной работы Кранцева в своей конторе. Сообщение Артема о предложении Олега Бережного о сотрудничестве между двумя адвокатскими конторами он воспринял с деланым энтузиазмом, тепло поблагодарил за контакт, но не спешил им воспользоваться. Сказал, что все пригодится, как только устоятся его дела с другими партнерами. Обжегшись на кипяченом молоке, он стал дуть на воду, осторожничать. Понял, что не все русские каналы – золотая жила. Еще большим разочарованием была реакция Джона МакТеррелла на его доклад о результатах поездки в Москву. В первый день после возвращения из Москвы они с женой удостоились очередного приглашения в великолепный зал ресторана «Ричмонд», чтобы отметить «успех» командировки. Старик светился удовольствием и смаковал детали будущего открытия офиса в Москве, подливая супругам в бокалы сначала марочное шампанское, а потом многолетнее миллезимное бургундское. Странным Кранцеву показалось то, что после этого шикарного ужина судовладелец надолго исчез «с радара» – вопреки обыкновению больше недели не звонил через день Светлане и не отвечал на звонки Артема. А когда позвонил, то не предложил, как всегда, заехать к нему «на чай» и усталым, извиняющимся голосом пробубнил, что его американские партнеры «пока не согласились открывать офис в Москве; слишком туманная там обстановка». Что ж, сказал себе Кранцев, по крайней мере в ближайшее время мне не грозит стать успешным предпринимателем. Придется переквалифицироваться «в управдомы», как незабвенный Остап Бендер. Как ни странно, от этого предчувствия ему полегчало. Если в Москве обстановка кому-то казалась туманной, еще более смутным было его ощущение туманных преимуществ занятия бизнесом. Наверное, это больше подходит Сашке Березину, заключил он.

Обычным солнечным днем, в конце июня, на стол гендиректора ООН легла папка кадровой службы с проектами очередных назначений. Подписав несколько бумаг, Иван Ефремович остановился на постоянном контракте Алексея Торопова, пожевал губами и отложил авторучку. Что ж, тесть-академик… звонил на прошлой неделе, просил за зятя, покалякали о том о сем. В секретариат министра уже звонили из администрации президента, и постпред должен вот-вот получить указание поддержать данное предложение. Никакой самодеятельности, никакого риска. Все складывается славненько. Иван Ефремович довольно улыбнулся и протянул руку к телефону, чтобы так, на всякий случай, звякнуть своему доверенному лицу Люсе Пахомовой.

– Людмила, как дела? – ласково спросил он и, услышав, что «все в порядке», спросил снова: – Ты Кранцева такого знаешь из постпредства? Как он? Чей человек?