Чаще всего их объединяла не ночь, как принято считать, а день. Когда работа позволяла свалить часа на два-три под благовидным предлогом, они созванивались, причем предложения поступали с обеих сторон, садились в свои автомобили и мчались в Коппэ, пригород Женевы, где Тина занимала одна роскошную виллу, повернутую лицом к озеру и с лужайкой позади дома, где и проходили товарищеские пикники. Березин всегда выезжал чуть позже Тины, ставил машину на площади в центре города и бочком, незаметно старался пройти к озеру по узенькой и коротюсенькой улице вдоль глухих заборов. Нужная калитка была уже приоткрыта, оставалось лишь пройти метров десять по двору не таясь, так как забор здесь был тоже высокий и глухой, и войти в дом не через парадную дверь, где его ждала Тина, сияющая, соблазнительная, доступная. Времени всегда было в обрез, и они не откладывали то, ради чего встречались. Тина умела показать свое желание, но никогда не была вульгарной, не строила нарочитых томных гримас, в ней было нечто моментально вызывавшее прилив силы и нежности в Березине, которые он немедленно обрушивал на свою податливую, юркую подругу, и, пройдя первый круг, чувствовал в себе силы начинать снова и снова, и так до бесконечности, до полного изнеможения. Потом, вернувшись в свой рабочий кабинет и рассеянно наговаривая в диктофон перевод какого-то тупого ооновского текста, он снова и снова прокручивал в голове изумительный фильм их жаркой встречи. Он не расстанется с Тиной ни за что, он заберет ее у ее мужа, к черту условности с Мариной, придется откупиться, оставить ей квартиру, она только рада будет, кажется, тоже кого-то завела. Но для того, чтобы забрать и удержать Тину, надо много денег, прежде всего на новый дом, на путешествия, на подарки. Надо много денег, и их надо заработать. Вся надежда на Рицци, адвоката, их общего дружка с Кранцевым.

С предприимчивым адвокатом Саша Березин познакомился гораздо раньше, чем Кранцев, но в отличие от оного не проявил никакой щепетильности в вопросе о способах заработка. Его интересовало одно – бабки, бабки, бабки. Схема, которую предложил адвокат, когда получше узнал своего русского друга, была несложной для понимания. Березину открывают новый счет в банке под псевдонимом, куда ему периодически будут переводиться суммы из России или других стран «за оказанные консультативные услуги». Скажем, по налаживанию деловых контактов между партнерами. Или же будут передаваться определенные суммы наличности, которые надо будет класть на свой счет. Затем доверенное лицо банка будет размещать эти суммы, за вычетом комиссионных Березина и от его имени, в других банках, на счетах других клиентов – участников схемы и основных добытчиков. Разумеется, с оплатой услуг адвоката, задачей которого, в случае рутинного контроля, будет объяснять и доказать контролерам, что его клиент заслуживает полного доверия, что часть денег он выигрывает в казино или в карты. В казино у нас тоже есть свой человек, пояснял адвокат, хотя справку вряд ли оттуда потребуют, все-таки мы не в Советском Союзе, слава богу. Конечно, желательно было бы иметь еще одного-двух участников схемы, чтобы перебрасывать деньги друг другу по цепочке, запутывая картину, мало ли какие расчеты могут происходить между частными лицами, давать взаймы, возвращать долг… Так на ум Березину пришел Кранцев, с которым он и посоветовал адвокату познакомиться на ближайшем приеме.

Франко Рицци не выдался ни ростом, ни видом, ни «лица необщим выраженьем». Казалось, он стеснялся и порой ненавидел себя за свою неказистую внешность, считал себя неуклюжим в свете и невезучим в делах. Эту неуверенность он тщательно скрывал любезными улыбками, непрерывным движением рук, замашками занятого человека и пулеметной манерой разговора. При этом всеми делами в адвокатской конторе «Рицци и братья», расположенной в Лугано, заправлял его старший брат Марио, который не очень верил в способности младшего брата, но опекал его по долгу родственного старшинства и поэтому сначала пристроил его в Женеве в «Алреа» – могучую компанию по торговле недвижимостью. Там Рицци повезло, удалось провернуть несколько выгодных сделок и заработать свои первые гонорары, которые можно было назвать деньгами. Успех придал храбрости молодому, настырному адвокату, и он там же, в «Алреа», попросил руки у помощницы президента фирмы, очаровательной Жюли, а по совместительству дочери еще одного удачливого торговца недвижимостью. Свадьба была пышной, и молодые вскоре переехали в собственный дом под Женевой, а еще через несколько месяцев у них родился славный сынишка Маттео. На этом удача изменила адвокату: мощная, непоколебимая «Алреа» была объявлена банкротом, поскольку задолжала немыслимые суммы банку «Лионский кредит» в Париже в результате так нашумевшего «дела Пецетти», связанного с махинациями при покупке через подставных лиц крупной кинокомпании в Голливуде. «Алреа» ушла с молотка, ее президент Бардзини отправился в тюрьму, и Рицци выпала скромная и хлопотливая роль представлять его интересы во внешнем мире.

Но молодой адвокат не собирался сдаваться, прежде всего из стыда перед Жюли и ее отцом. «Я должен зарабатывать не хуже тестя», – постоянно твердил он себе и однажды решил, что такую возможность ему даст рынок, открывающийся в новой России. Пребывание в «Алреа» дало ему кое-какие выходы и связи, в основном первые русские дельцы обращались по поводу открытия фирм и счетов в швейцарских банках. Это была стандартная одноразовая услуга стоимостью в пять-десять тысяч долларов, то есть даже при многочисленных клиентах больших денег на этом не сделаешь. Главный интерес Рицци состоял в том, чтобы стать управляющим в нескольких русских компаниях, как того требовал швейцарский закон, и тогда уже от имени своих партнеров вести самостоятельно дела, распоряжаться фондами, вкладывать в многообещающие предприятия и играть на бирже. Только так можно сколотить приличный капитал, и адвокат горел желанием побыстрей добиться своей цели. Постепенно круг его русских клиентов расширялся и на полочки становились все новые аккуратные досье с шапками: «Белогортрейдинг», Проминвестбанк, Инкомбанк и др.

Пока все они нуждались только в косметических услугах по созданию, легализации и поддержанию своих структур в Женеве. До настоящего разворота дел было еще далеко. В данный момент свои основные надежды на прорыв неутомимый Рицци связывал с первым своим действительно крупным клиентом, неким Михаилом Сатаровым. Рекомендованный людьми из бывшей «Алреа» молодой бизнесмен лет тридцати пяти прибыл на роскошном двухместном «Феррари» из Парижа, где находился офис его фирмы «Актоль», и сразу взял быка за рога. Ему нужна была одна крупная компания для торговли продовольствием с Россией, другая поменьше для текущих расчетов по мелким сделкам и офшорка для увода прибыли от налогов. На эти цели он для начала распорядился перевести на счет конторы «Рицци и братья» в Женеве ровно один миллион швейцарских франков, что, разумеется, окрылило Франко, начавшего было уже закисать в ожидании «большой рыбы». Желая работать на доверии, Сатаров сообщил о себе адвокату максимум того, что тому полагалось знать. Поселился в Париже пять лет назад, женившись на дочери одного в прошлом известного советского писателя-эмигранта. Сначала занимался сбытом в СССР бытовой электроники: кассетников, музыкальных центров, видеомагнитофонов и т. п. Взял кредит, задолжал банку, прогорел. Кое-как выкрутился с помощью друзей, которые вывели его на продовольственного гиганта, французскую компанию «АгроИнтер».

Ни для кого не было секретом, что возглавляемый громогласным толстяком, миллиардером Дельмасом могучий холдинг является креатурой французской компартии и ее многомиллионные удачные сделки с СССР не что иное, как один из каналов финансирования партии. Через друзей на этот раз в Минвнешторге Сатарову удалось стать катализатором долгосрочного госсоглашения по сахару, а потом по маслу, в результате чего одни лишь его официальные комиссионные составили около 20 миллионов французских франков. В общем, повезло. Открыл свою компанию и вознамерился попробовать себя в других сферах, например, – зачем таиться перед адвокатом, с которым собираешься вести деликатные дела, – в легальной торговле оружием, для чего на днях надо ехать на Кипр, там вроде бы пролегает нужный канал. С женой собрался разводиться. Приобрел большую квартиру на авеню Фридланд в Париже, недалеко от Триумфальной арки. Рад будет показать адвокату свои владения в Париже и надеется, что их совместные дела пойдут в гору. Сатаров просто заворожил Рицци своим размахом, напором, какой-то мистической силой и манерами настоящего плейбоя, которым в душе мечтал вскорости стать сам адвокат. Русский бизнесмен одевался только в самые престижные марки, предпочитая всем другим Эрменджильдо Дзенью и Сальваторе Феррагамо, был безупречно ухожен, элегантен, подтянут и активно интересовался красивыми женщинами, которых, надо полагать, у него было тоже в достатке. Несмотря на все старания, Рицци не удалось собрать никакой дополнительной информации о своем клиенте, отличной от рассказанного им самим, тем более никакого компромата. Как ему сообщили дружеские источники, досье в парижской полиции этого шикарного русского было девственно-чистым. За небольшой срок, прошедший со времени появления в Женеве, Сатаров успел перебросить на счет своих фирм еще пару миллионов, щедро и вовремя расплачивался за адвокатские услуги, отчего Рицци окончательно решил, что, если понадобится, он готов расшибиться для клиента в лепешку.