– Вставай, падаль!

Второй пинок я сумел блокировать предплечьем, попутно выяснив, в-четвёртых, на руках кандалы. А, в-пятых, пальцы на правой руке, которой я через доспех приласкал одного из супостатов, дико болят и распухли, как колоды.

– Ещё раз дёрнешься – сдохнешь, – острие короткого меча ткнулось в шею, оставив небольшую ранку, – вставай. Иначе мы тебя сами поднимем, и думаю, тебе это не понравится.

Верю, не понравится, это точно. Мне, положа руку на сердце, уже всё это и так совсем не нравится. Кроме меня в камере оказались ещё трое. Двое толи охранников, толи палачей, попробуй, разберись. Звероподобные морды, не изуродованные признаками разума, потёртая грубая одежда с не раз застиранными пятнами крови и чего-то ещё более неаппетитного, лысые головы и многократно ломаные носы. Один с коротким мечом, второй с металлической дубинкой, обёрнутой кожей. Третий, похоже, подросток в плотно запахнутом сером плаще с глубоко надвинутым капюшоном, держался чуть в стороне, возле самой двери. Клирик? Протокол допроса вести будет?

Встать полностью мне не дали. Удар дубинкой в солнечное сплетение сбил дыхание, и раньше, чем я его восстановил, наручные кандалы оказались прикреплены к свисающей с потолка цепи. Рывок заставил встать на цыпочки. Что-то не похоже, что здесь слышали о гуманном обращении с заключёнными, о котором нам рассказывал в университете профессор истории и социального устройства Империи. Может, рассказать этим внебрачным детям тролля? Хотя не стоит, а то вдруг решат наглядно продемонстрировать, насколько у них гуманно с заключёнными обращаются.

Ноги приковали к специальным кольцам в полу, лишив меня вообще любой возможности двигаться или тем более сопротивляться. Как-то мне это всё совсем не нравится. Вот совсем-совсем, верите?

Один из тюремщиков пару раз двинул мне по рёбрам, похоже, не от злобы, а так, для профилактики, чтоб сноровку не потерять, и оба отступили к стене, оставив меня висеть растянутым между полом и потолком в центре камеры. Вот твари, натянувшиеся цепи совсем не радовали мою распухшую руку. Зато теперь ко мне подошёл паренёк со спрятанным под капюшоном лицом.

Как оказалось, я ошибался с самого начала. Это был не паренёк. Девушка. Красивое лицо с тонкими правильными чертами, бездонные зелёные глаза, хищно подведённые углём, чуть приподнятая верхняя губка и даже на вид воздушные и шелковистые тёмные волосы. Интересно, как она не боится находиться в такой компании? Бросив взгляд по сторонам, я с удивлением заметил, оказывается мордовороты, напротив, сами боятся её, стараются держаться подальше и даже избегают лишний раз смотреть в её сторону.

– Могу поспорить, не смотря на драку с воинами Церкви и их ранения, ты всё равно рассчитываешь на скорое освобождение, ведь так? Думаешь, раз свидетели нападения сбежали и всё расскажут, то университет вступится за тебя? Скорее всего, недоумеваешь, почему тебя уже не отпустили с извинениями, да? – чарующий мягкий голос обволакивал и завораживал. – Снимите с него рубашку.

Рывок с двух сторон превратил добротную рубаху в несколько неприглядных тряпочек. Вот гады, рубашка, между прочим, денег стоила, а стипендия не такая уж и большая. И вообще, деньги лучше пропить, чем новую одежду покупать.

– Симпатичный, – у неё оказалась добрая, располагающая к себе улыбка, – думаю, для начала нужно сделать так, чтобы ты перестал испытывать иллюзии о своей неприкосновенности. Это облегчит наше дальнейшее общение. Ногу.

Бугай справа сделал шаг вперёд, и его дубинка опустилась мне на берцовую кость. Хруст был на удивление негромким. Зато боль, пронзившая тело раскалённым прутом, заставила забиться в цепях и захрипеть от боли. Серьёзный подход у этой красавицы, никакого запугивания или дешёвых фокусов, чтоб поиграть на нервах.

– Хороший удар. Намного лучше, чем в прошлый раз. Закрытый перелом, как я и хотела, молодец, – девушка подошла ко мне в упор и провела по груди маленькой тёплой ладошкой, – ну как? Ты готов к беседе, будущий маг?

– Да пошли вы все на …! – может, не слишком культурно, зато предельно понятно должно обозначить моё отношение к таким методам ведения переговоров.

– Ай, ай, ай, как невежливо! – ладошка поползла по груди вверх, и вместе с ней появилось чувство, словно она не гладила, а живьём сдирала кожу. Я сжал зубы, стараясь не застонать. Интересно, как ей такое удаётся, ведь совсем легко ведёт.

– Терпеливый? – прелестная головка склонилась к левому плечу. – Я люблю сильных и терпеливых, с ними намного интереснее. Знаешь, Корн, вообще-то все эти ломания костей – дикое варварство. Ты не согласен?

– Согласен… – ага, попробуй не согласись, так ещё чего сломают и скажут, мол мне так больше к лицу идёт. А ещё она знает моё имя. Значит, выяснили, кого удалось захватить, косить под Олафа и утверждать, мол тёмным магом я не являюсь, смысла теперь нет.

– Вот видишь, ты со мной уже согласен. Это нужно вознаградить, – она присела на корточки и положила ладонь на перелом. Я говорил, было больно, когда ломали? Ни демона это не было больно по сравнению с тем, что творилось с ногой теперь. Обломки костей медленно вставали на своё место, безжалостно раздирая мышцы и притираясь одна ко второй. Цепи заскрипели от натяжения, браслеты кандалов рассекли руки, и кровь весёлыми струйками потекла на плечи. Но и в этот раз я сумел сдержать крик.

– Терпеливый… Знаешь, обычно при ускоренном сращивании костей и мышц положено использовать обезболивающее заклинание, но мне оно никогда не нравилось, сложно, муторно, вытягивает кучу сил. Да и всё удовольствие пропадает. Разве не приятно чувствовать, как кости становятся на свои места, как срастаются мышцы, и ты вновь становишься абсолютно здоровым? – она привстала на цыпочки, но дотянуться до прикованной вверху руки не смогла, – Отцепите и опустите ему руку.

Новая волна боли оказалось такой, словно я засунул пальцы и ладонь в чан с расплавленным металлом. Когда способность дышать и понимать, что вокруг происходит, вернулась ко мне, рука, правда, уже полностью целая и здоровая, снова была прикована к потолочному кольцу.

– Благодарю, госпожа … – слова с трудом вырывались из пересохшего от боли горла.

– Кристина. Можно без госпожи, – пусть она и садистка, но боги, какая же у неё открытая, добрая и красивая улыбка, – вот и всё, твоя нога и рука даже лучше, чем были. Видишь, как всё просто. Так как, мы можем поговорить?

– О чём? – нет, можно, конечно, строить из себя гордого и дать возможность одним потренироваться в ломании костей, а второй – в их сращивании, но оно мне надо? Мазохизмом вроде ещё не страдаю.

– О том, как погиб брат Кливриан, например. Кто его убил, как и почему?

– Если вы о том человеке в здании, то его убил я. Наткнулся в темноте и от неожиданности ударил кинжалом.

– В темноте, практически на ощупь, один единственный удар и сразу в сердце. С такими талантами из тебя мог бы выйти отличный убийца. Откуда ты взял кинжал и куда дел его потом? Да, вы оба свободны, мне не нужна помощь, – Кристина закрыла дверь за последним из тюремщиков и сняла плащ. Идеально белая рубашка с глубоким декольте приоткрывала красивую высокую грудь, а не менее белые обтягивающие брюки и сапожки из белой кожи выгодно подчёркивали идеальные ножки и бёдра. Я даже невольно залюбовался ею.

– Выиграл в карты у десятника Лансика в Северном Клыке. Он хвастался, мол снял этот кинжал с трупа убийцы из народа детей ночи, – Лансик и в самом деле участвовал в военной компании против тёмных, а его гибель три года тому назад, избавит человека от сомнительного счастья общаться с церковными дознавателями, если им придёт в голову настолько дотошно проверять мои слова, – когда я не успел выскочить из кольца ограждающего света, то перебросил его своим друзьям, решил, им оружие нужнее.

– Достаточно достоверная версия, чтобы быть похожей на правду. Но вот беда, я тебе не верю. Вот ни капельки. И знаешь почему? В легионе не учат драться кинжалами, да ещё и в полной темноте. Скажешь, тебе просто повезло с ударом? Конечно, такое возможно, но в твоей истории итак слишком много удачных совпадений. Всё указывает на другого автора удара. Эйсиан ли’Флиор. Видишь ли, мне предоставили собранную информацию на всех студентов вашей группы, и я неплохо знаю, кто на что способен. Её глаза приспособлены к темноте, она точно видела, куда бить. Такое оружие для скрытого ношения предпочитают женщины. Я бы даже уточнила, его предпочитают женщины детей ночи. Ты не похож на тех, кто носит клинок за голенищем сапога, слишком силён, чтобы нуждаться в таких дополнительных козырях. Плюс, на кинжале заклинание тьмы, достаточной силы, чтобы пробить защиту церковной магии. Значит, владелец заранее рассчитывал на возможный конфликт с Церковью Карающего Света. Но, так и быть, на секунду представим, я тебе поверила. Что ты почувствовал, когда убил клирика?