Луис вновь бросился в сторону мальчика.

– А-А-А-А, – ребёнок начал стонать от полученной раны, упав на живот, ползя к своему спасителю.

– ЛУИС! – Издалека послышался голос Тома. – ЛУИС! – Том стоял на своих двоих и кричал ему. – ПЕСОК! ОН НАЧАЛ ИЗМЕНЯТЬ СКРУКТУРУ! ОБАТНО! ЛЕТИ ОБРАТНО! ЖИВО!

Послышался рёв приближающейся звуковой волны.

Луис повернул голову в сторону звука и увидел подступающий поток колебаний.

– БЫСТРЕЕ! – Том заметил границу области поражения, которая заканчивалась в метре от него. – ТЫ УСПЕЕШЬ, ЕСЛИ ПОЛЕТИШЬ ОБРАТНО!

Местность была открытая, поэтому спрятаться было негде и Луис, подняв мальчика на руки, рванул в сторону друга, вступив в гонку с мчащейся к нему смертью.

– НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ! НЕ ТРАТЬ ВРЕМЯ! – Орал Том, наблюдая за движущимся силуэтом Луиса, который был уже неподалёку от него.

Том видел приближение волны, уходящей далеко вверх, формирующей свои чёткие границы на поверхности снизу.

– Осталось 20 секунд!

После этой фразы броня Луиса около ликов внезапно окрасилась в зелёный цвет и ботинки тут же отключились.

– ЛУИС!

Том увидел падение своего друга. Том увидел выражение лица Луиса, который в момент осознания происходящего, потерял эмоцию.

– ВСТАВАЙ, ДУРАК! – Кричал Том, смотря в глаза своему товарищу, который неподвижно лежал на песке, так как понимал, что времени у него не осталось.

– Том, позаботься о себе!

– Вставай!

Луис поднял кулак вверх, сомкнув пальцы как можно сильнее, и его глаза начали терять фокус, заливаясь говорящими слезами, проводившими диалог со своим носителем о том, что остались последние секунды их жизни.

Том ответил Луису тем же.

Маленький мальчик, позабыв о боли, оставил мысли о том, что недавно он потерял свою маму. Маленький мальчик, в миг повзрослев, поборов свой страх, лёжа рядом с Луисом тихо произнёс:

– Это не конец.

Луис не понял его интонацию. То ли это был вопрос, то ли утверждение. Впрочем, думать об этом было уже неважно.

Перед лицом Тома образовался монолитный слой звуковой волны, за которым ничего не было видно. Раздался жуткий свист и преграда, уходящая вверх по бесконечной вертикали, исчезла, оставив после себя след нахлынувших эмоций.

Том упал на колени при виде бесследно пропавшего Луиса, а затем в обеих ногах образовалась судорога и повалила мужчину на песок. Его тело начало трясти, сознание плыть, а эмоции вырываться. Теперь Том не боялся, что его кто-нибудь услышит. Он, в один момент исколотый сотнями ран, колотился на песке, теряя свой рассудок и приобретая всё больше и больше боли, подливающей керосин в его сердце.

Том кричал, выл, ревел, что-то шептал себе под нос, проклиная и себя, и природу. Он обругивал всё, о чём думал. Его связки разрывались от непереносимого давления, вены на лице раздулись, а перед глазами всплыли кадры, возникшие прямиком из прошлого.

– С днём рождения! – Воскликнул Луис.

Том медленно к нему подошёл и обнял, пообещав ему, во что бы то ни стало, сохранить их дружбу.

– Вперёд! Затем побежим налево во двор и скроемся за углом вон того дома! – Кричал запыхавшийся Луис, когда они вместе убегали от преследования полиции.

– Да мы ничего не сделали! – Смеялся Том, захватывая лёгкими всё меньше и меньше воздуха.

Том стоял в коридоре больницы напротив окна, за которым располагалась палата, провожающая свою гостью на тот свет и непоколебимо сопереживавшая посетителю, приклонившемуся перед живой куклой.

– Ничего. Слышишь? – Говорил Том, встречая Луиса, вышедшего из палаты только что погибшей его младшей сестры. – Пройдём это вместе. Эй? Друг.

Луис присел на кресло, находившись на грани эмоционального срыва. Стали выделяться капельки пота на лбу. Он сильно нервничал и часто тряс кистями рук, обретя после того дня эту привычку.

– За неделю, – Луис начал говорить, – до того, как она.

Он остановился, потому что не смог произнести последнее слово, и, сжав голову руками, начал бесшумно рыдать.

Они сидели на диване в квартире Тома и говорили. Час. Два. Три. Обсуждая всё, рассказывая что-то, иногда переходя на длинные монологи. Поочерёдно выслушивали друг друга, разделяя передававшую эмоцию говорящего и пытаясь дать при этом какой-либо значимый совет, способный помочь. Они говорили о проблемах, о восприятии, об изменениях. Друзья в эти моменты становились единомышленниками. Том и Луис рассказывали о разном, но абсолютно всегда старались прочувствовать на себе все волнующие вопросы друг друга, при обсуждении возникающих трудностей.

– Смотри. Эта микросхема предназначена для установления баланса между двумя взаимосвязанными механизмами. Контакты, идущие ко входу, включают в себя функцию носителя информации, подготовленной для передачи из одного тела в другое, понимаешь?

– Луис. У меня голова кипит. – Говорил Том, лёжа на спине в лаборатории, выслушивая неоправданные попытки объяснения Луиса о разработке его нового изобретения.

– Видишь? – Спросил Том, прячась за деревом, по телефону, на другом конце которого висел Луис, также скрытно наблюдавший за обстановкой. – Девушка в красном. И парень в голубой приталенной рубашке.

– Ну и?

– Спорим на 100 долларов, что он через 10 секунд заговорит с ней?

– Да ты брешешь.

– Десять.

Парень окинул взглядом красавицу. Том это заметил, чуть улыбнувшись, и продолжил отчёт, чтобы Луис принял пари.

– Девять. Восемь. Семь.

– Ладно, ладно. Давай.

– Четыре.

– Только попробуй.

– Два. Один.

Парень раскрыл рот и произнёс:

– Девушка, извините.

– Ну ты и жук. – Обозвал Луис Тома. – И как это произошло на этот раз?

– Само по себе. Здесь всё работает так же, как и с твоими микросхемами.

Они засмеялись.

Теперь Луиса нет.

Как и чувства, что Том вновь сможет взять себя в руки. Перекрутив плёнку воспоминаний в голове, он встал на ноги и, как полностью опустошённый сосуд с образовавшимися трещинами на его стенках, спросил сам у себя:

«Что дальше? Что мне делать дальше?».

Дальше винить себя в том, что даже не попытался помочь другу? Том знал, что погибнет вместе с ним, так же, как и предполагал Луис, когда видел стремительно надвигающуюся на него волну.

Том не знал, что было лучше. Умереть вместе или выбрать этот исход. Время шло против его размышлений, и он не успел принять решение, которое могло бы. Ничего оно не могло бы.

«Я сам говорил Луису о смысле бессмыслия. Смерть – не выход. Тем более та смерть, которую ты ожидаешь».

Он пошёл к примерному месту исчезновения Луиса и постоянно прокручивал у себя в голове «за» и «против».

Том находился в состоянии разорения, за минуту проиграв всё своё состояние. Сейчас наступал самый тяжелый этап во всей его жизни. Он это понимал. После умопомрачительного проигрыша, ему нужно собрать себя по частям и начать сначала, а не продолжать вести свой образ жизни, идя в ногу со своим прошлым. Как бы не было трудно, как бы не было больно, надо вернуться в начало.

Том, разбившись на осколки, словно ваза, знал, что заново склеивать её не стоит. Этот процесс займёт уйму времени и тем более в результате объединения последнего недостающего элемента – сосуд всё ровно останется не до конца собранным, так как невозможно было бы составить его части идеально, учитывая, что на самом деле речь идёт о моральной составляющей человека. В итоге, обязательно появилось бы место, в котором не хватало бы нужного, ключевого звена, намеренного возложить на себя весь упавший на его плечи груз.

В такие моменты не нужно пробовать создавать заново. Склеивать то, что нельзя ни в каких обстоятельствах собрать воедино. Если всё же попытаться это сделать, то будет велика вероятность того, что твоя ваза станет очень хрупкой. Ты – добился своего. Ты построил тот же образ, ту же форму, но нет. Это всё не нужно. Это, на языке занудства, не рационально.