– Хм-м, ритмично надрывается…
– Внимание! Говорит переводчик-анализатор: речь объекта можно отнести к существу, обладающему речевым аппаратом, близким по строению к речевому аппарату человека. Предположительно гуманоид. Ведется анализ на предмет сходства со всеми известными языками для определения языковой группы. Процент удачного завершения – три и две десятых.
– Джонни, переводчик говорит, что это гуманоид, но… Ты посмотри. Ни рук, ни ног, ни всего остального. Это какой-то здоровенный поющий кокос… Как оно могло выжить в таких условиях? Почему оно валялось ртом вниз и пело вот так? Мы облетели весь материк со сканером, потратив несколько месяцев, но не нашли ничего, и вдруг такое. Что все это значит?
– Слишком много вопросов, Фрэнки… Будем наблюдать.
* * *
И настала эра наблюдения за нашим Великим Божеством, источающим горестные выкрики.
* * *
– Надо сообщить в Управление…
– Нет, Фрэнк. Мы должны быть уверены на сто процентов, что это инопланетянин. Чтоб не получилось как в прошлый раз.
– Угу… Это в который?
– Не знаю. Может, в тот, когда мы обнаружили биологический образец на Глионе-27? А потом вскрылось, что это козявка, которую ты скатал и бросил перед кораблем и постеснялся рассказать о ней. Или, может, когда мы нашли цветок на Лежачем-44 посреди каменного острова? А когда отправили отчет о нахождении биологической жизни, оказалось, что на другой стороне островка гавайцы праздновали свадьбу, разбрасывая привезенные цветы. И все это потому, что кто-то ошибся с номером планеты и указал маршрут до планеты Лежачий-4?
– Джон… Мы договаривались?
– Фрэнк…
– Нет, погоди: мы договаривались, что ты не будешь мне этим тыкать. Ошибка в одну цифру. Одна маленькая неточность…
– Вот именно, Фрэнки! При поиске инопланетной жизни во всем нужна точность! Пока не удостоверимся – никаких отчетов, никакого Управления. Над нами в Центре и так все смеются.
– Я считаю, надо сообщить… Это же натуральный инопланетянин!
– В прошлый раз…
– Я не хочу слышать про прошлый раз!
– Ладно! Ты как ребенок… Давай так: тебе известно, что первые несколько дней ведется только визуальное наблюдение. Поэтому закончим с ним, потом сделаем забор анализов, получим результаты и решим – сообщать в Центр или нет.
* * *
Когда Мохнатая Дева осознала, что непонятные звуки – это голоса пришельцев, она изменила свою речь. Ей хотелось найти с ними общий язык. Сотни лет одиночества закончились… И она выстраивала новый диалект, и пришельцы слушали и наслаждались ее пением.
* * *
– …Обращенный во тьме сквозь мглу и страданье, услышит он наше дыханье! Все погибнут от крыльев его!
– Ммм… Бессмыслица. Какие-то пророчества о конце света. Предложения не связаны между собой… Ты что-нибудь понимаешь?
– Джонни, это же инопланетянин. Что ты от него хочешь? Чтобы он уравнения решал?
– Странно, что переводчик смог распознать речь? Тебя это не смущает? Возможно, это существо как-то связано с людьми…
– Внимание! Говорит переводчик-анализатор: распознать принадлежность языка не удается, но, исходя из положений эмпирической лингвистики, удалось выявить закономерности, близкие к известным языковым группам, на основе которых появилась возможность предоставить перевод, близкий к оригинальному с достоверностью в шестьдесят семь процентов.
– …Тьма приходит в день насущный…
– Что все это значит? Схожу-ка я отлить… Фрэнк, не трогай ничего.
* * *
И настала эра Прикосновения… Ибо человек пошел на поводу чувств и дотронулся до Мохнатой Матери. За сотни лет она впервые почувствовала нечто живое. Великая радость посетила ее.
Но тут же и Великий Испуг пронзил ее. А если эти существа не хотят мира? Вдруг все пойдет плохо, как уже бывало раньше, сотни лет назад?
Она проникла в разум пришельца, полный странных образов, и сомнения зародились в ней. Она затряслась, и первый неверный слог вырвался из ее рта…
* * *
– … М-мгла п-поведает н-нам…
– Джонни? Ты так быстро?
– Фрэнк… Почему ты в скафандре? А чего это ты заново герметизируешь бокс, я не по… Это что такое, Фрэнк?!
– Эмм, ничего…
– Оно что? Оно что, заикается?
– Вроде нет…
– Вроде нет? А почему оно разговаривает как школьница на экзамене?! Меня не было пять минут! Это ты сделал?!
– Я не уверен, что это из-за меня…
– Оракулы небесные! Что ты натворил?
– Ну, прости. Мне просто захотелось погладить ее.
– Кого ее? Инопланетную форму жизни захотелось погладить? Ты что, больной? А если бы она тебе руку откусила?
– Мы же тыркали ее флагштоком, и ничего. Я подумал, что все будет…
– Ого-го! Ты подумал?! Убавь громкость микрофона!
– Сейчас. Просто… Она лежит здесь, такая пушистая, одинокая… А ведь ей даже поговорить не с кем за столько лет.
– Сколько лет? Мы не знаем, сколько оно здесь лежит! Мы даже не знаем, что это! По-твоему, достаточно погладить чудище, и оно начнет сыпать благодарности?! Ты учился на инопланетного психолога, что ли? Дай бог, чтоб это была игрушка сумасшедшего генетика, который выращивает говорящие кокосы! Потому что если это реальный инопланетянин…
– Джон! Да может, у нее возрастное. У моей матушки однажды было такое: она как-то не рассчитала и взяла т-т-три литра мутного вместо…
– …!
– …В-в-вместо двух…
– Фрэнк?
– …
– Ну-ка скажи что-нибудь?
– …
– Я жду.
– Ч-чего?
– Ты тоже заикаешься? М?
– В-в-вовсе нет…
– Тебя нельзя оставить на пять минут?
– Этот твой э-энурез…
– Мы не об этом сейчас разговариваем! Я простудился, ясно? Вечно ты суешь свои руки куда ни попадя!
– Хватит ты-тыкать меня! Ай!
– Я же просил ничего не трогать! Неужели так сложно? А может, ты теперь и проповедями начнешь сыпать?!
– Я хотел у-успокоить его, а не н-напугать…
– Гениально! Как и все твои идеи.
– Н-не ругайся… Что теперь д-делать?
– Как что? Остается только мне начать заикаться!
– Т-ты говоришь обидные в-вещи… Ашкалай-бдаш бы это н-не понравилось…
– Ашкалай-бдаш?
– Так ее з-зовут…
– Ее?
– Да.
– Она разговаривает с тобой?
– Не з-знаю…
– Черт! Это уже ни в какие рамки! Что еще ты знаешь?
– Н-ничего… Только то, что она – н-наследие древней вымершей расы. Генетический экс-эксперимент. П-попытка создать ве-веселый мяч-разговорник.
– Догадываюсь, почему они вымерли…
– Она – н-неудачный эксперимент… Разговорник, с со-сознанием… Ее вы-выбросили на этой мертвой планете сотни лет назад, но она н-не понимает, почему. Она п-призывала их готовиться к худшему, п-понимаешь? Она п-пророчила всякие ужасы, з-заботилась о них…
– Так она вещунья, что ли? Бабка-гадалка?
– Она – генетически м-модифицированный организм инопланетной культуры, Джон. Это н-не смешно.
– Ну, прости! И что теперь делать? Что я теперь напишу в отчете? Уважаемая комиссия, мой партнер-недоумок погладил первую найденную человечеством инопланетную форму жизни, а та испугалась и стала заикой?
– М-мы исправим ситуацию!
– Ладно! Спокойно… Можешь рассказать еще что-нибудь полезное?
– Джонни, все б-бесполезно… В итоге н-нас всех ждет один к-к-конец… Крылья ночного в-ветра унесут нас в н-небытие…
– Господи, ты перенимаешь ее состояние! Фрэнки, о чем ты сейчас думаешь?
– П-помимо того, что мы все рано или поздно у-умрем, и человечество по-погибнет, ни о чем…
– Понятно…
– Да… Но все не так уж п-плохо: космические свалки уже за-заполнили собой п-пять процентов освоенного космоса. Скоро всему этому миру п-придет конец… Но я не на-назвал бы это грустной мыслью…
– Что же нам теперь делать?
– У-управление, Джон, надо сообщить.
– Не сейчас! Я начну брать анализы. Ты уверен в том, что сказал? Черт! Мне опять надо отлучиться… Я тебя молю: ничего не трогай! Вернусь, и все обдумаем.
