Просто налепить крохотный кусочек прозрачной пленки на пластик. Готово. Можно идти и проспать остаток ночи. Это тоже хорошо.

…Вжжжжжж… Бззздынь!

Торопливые шаги, звук открывающейся дверцы микроволновки, соблазнительный запах пиццы. Да, вчерашней, разогретой, но это ли не прекрасно? Том откинулся на спинку стула, запрокинув голову назад, и посмотрел на метр девяносто пять, вошедшие из кухни в лабораторию радиоастрономической обсерватории «Паркс».

– Эй, Гарри, там еще осталось?

Гарри – крепко сложенный дылда с прямоугольной стрижкой и небрежной щетиной, больше похожий на солдата, чем на ученого (не последнего, кстати, ученого) – отвлекся от поглощения пиццы с аппетитным беконом и шампиньонами и, сделав могучее глотательное движение, произнес:

– Ага.

– С-с-с-супер!

Том крутанулся на протестующе скрипнувшем стуле и вскочил с предвкушением возможности набить брюхо, но его порыв был прерван влетевшим из соседнего помещения рыжеволосым живчиком с контейнером, наполненным чем-то вкусно пахнущим, в руках.

– Не-не-не-не-не! Я вчера даже не ужинал! Я первый, – и, не остановившись, исчез на кухне.

– Ага. Вот тебе и пожрал, – пожаловался Том усмехнувшемуся прямо в пиццу Гарри и рухнул обратно на свое место, отвернувшись к монитору. Монитор, разделенный на две области, – черную и синюю – отображал спектр принимаемого сигнала. Белый шум. Это почти всегда был белый шум… Том вздохнул. – А где Льюис, кстати?

Гарри пожал плечами:

– У тарелки вроде. Кабели проверяет. Хоть при деле.

Микроволновка гудела, еда грелась. Сначала спокойно, потом начала потрескивать и хлопать.

– Брайан! Черт тебя дери, ну сколько раз повторять – не грей ты свою курицу на максимальной мощности! Потом опять все внутренности отмывать!

Внутри печки хлопнуло особенно сильно. Том плюнул с досады. Брайан, который за это время опять успел куда-то убежать, кинулся на кухню и торопливо, не отключая, распахнул дверцу и вытащил уже шипящую курицу. По помещению разнесся запах карри. В этот момент с улицы в лабораторию вошел еще один человек:

– О, вкусноте… Эй! Том, эй! Монитор! На монитор смотри!

Том оторвал недовольный взгляд от кулинарных пристрастий Брайана и обернулся. Монитор пребывал все в том же состоянии, но рядом с ним стоял, уставившись во все глаза на экран, паренек с мышиного цвета волосами и в пыльной футболке.

– Лью, совсем малахольный стал, что ли?

– Да монитор же! Сигнал!

– Льюис. Спокойно и по порядку. Что случилось?

Парень кивнул на монитор:

– Мы только что приняли сигнал.

– Хорошо, – Том излучал хладнокровие, которое передалось и Льюису. – Давай посмотрим.

Он посмотрел на экран и хмыкнул – в журнале событий мигала единичка.

– Гарри, и правда что-то есть.

– Любопытное?

Том щелкнул мышкой, открыв запись из архива. На спектре выделялся четкий скачок большой амплитуды. Лью аж выдохнул от восторга:

– Очень! Эй, Брайан! Иди сюда! Это точно оно!

Гарри едва удержался, чтобы не засмеяться в голос, а Том лишь снисходительно улыбнулся:

– Эх, Льюис, чудо ты наше. Что «оно»?

– Внеземной сигнал!

– Ооо! Слышишь, Гарри? Внеземной сигнал! А может, и вовсе инопланетяне нам привет шлют?

– А почему нет!? – В запале спросил Лью. – Может, и они! Это же надо исследовать!

– Подходи ближе. Будем исследовать.

Том вместо спектра открыл диаграмму направленности.

– Видишь это? Откуда пришел сигнал?

– Эээ… – Льюис растерянно смотрел на расплывчатое пятно на экране. – Ну… Отовсюду? Например… Например, это может быть сигнал от развернутой вокруг Земли станции наблюдения.

Том не выдержал и фыркнул:

– Чьей станции?

– Какой-нибудь высокоразвитой цивилизации.

На этот раз Том захохотал:

– Льюис, честное слово…

– Да ладно тебе, – улыбнулся Гарри. – Неужели сам таким не был?

Том умолк и ответил честно:

– Каждый божий день. Я вскакивал на каждую ерундовину и мечтал, что уж это-то точно Они. Ты не обижайся, Лью. Мы не со зла. Со всеми это было. Наверное, это болезнь всех радиоастрономов. Синдром…

– Звездный синдром, – хмыкнул Гарри.

– Не, – внезапно появился у них за спинами Брайан. – Некрасиво. Синдром одинокого звездного… Так что это было-то? – Он резко сменил тему. – Перитон?

– Однозначно. 1,4 гигагерца, около 100 миллисекунд длительность. Можно вносить в журнал наблюдений.

– Перитон? – Заинтересованно прищурился Лью. – Что это?

– Хороший вопрос. Знаешь, что самое забавное? Мы понятия не имеем. Чисто формально ты даже можешь оказаться прав, поскольку источник мы так и не вычислили. Почти наверняка он земного происхождения, а даже если космического, то никак не искусственный – слишком однородный. Тот же шум, только скачком увеличившейся амплитуды. И никакой регулярности.

– А отчеты можно посмотреть? – Льюис будто устыдился своей вспышки и «включил» ученого.

– Да, – Том неопределенно махнул рукой. – В архивах ищи, по тегу «перитон».

Льюис уселся за свой компьютер, Брайан снова куда-то исчез. Гарри развернулся и пошел на кухню, но на полпути внезапно повернулся:

– Погоди! Какая там частота? 1,4?

– Ну.

– Как же я сразу-то… Наблюдай! – И умчался на кухню.

Послышался звук вновь заработавшей микроволновки. Том как-то сразу забеспокоился:

– Ты ее на холостую включил, что ли?

– Не о том думаешь! Смотри на экран! – И распахнул дверцу печки.

Повернувшись, Том краем глаза успел увидеть его – короткий скачок на спектре, угасший в тот же момент. Улыбаясь во все тридцать два зуба, подошел Гарри:

– Ну что? 1,4 и 100?

Том открыл логи, зашел во вкладку параметров, но уже знал, что там увидит.

– 1,4 и 100. Но как?!

– Да я дурак. Я же эту печку и покупал, характеристики изучал, само собой. У нее частота магнетрона – эти самые 1,4 гигагерца. И все хорошо экранировано, за одним паршивым исключением…

– Когда нештатно открывается дверца.

– Точно. Он не успевает отключиться мгновенно, и излучение бьет наружу. Коротким импульсом, не больше ста миллисекунд.

Том закрыл лицо руками.

– И что? Все эти годы нашей главной тайной была микроволновка? Нас засмеют.

– Я уже представляю заголовок в «Nature»: «Исследования 64-метровой параболической антенной «Паркс» методов приготовления пищевых продуктов в микроволновой печи». Шнобелевка. Без вариантов.

– Да ладно, – тихо подошел к ним Льюис. – На нобелевку тоже есть шанс. Если это инопланетная микроволновка.

И, увидев лица коллег, поспешил добавить:

– Шутка!

Маскирующее поле сомкнулось за спиной Кге Гра. Он мягко подошел и сел рядом с Тце Пфа, священнодействующим над котелком, в котором булькало изумрудно-зеленое варево, обволакивающее полукруглые ломтики чего-то коричнево-красного. Кге принюхался и, не сдержав восхищенного возгласа, спросил:

– Это то, о чем я думаю? Инрлъе?

– Мысли масштабнее. Инрлъе рлъя! – Он вытащил из нагрудного кармана прозрачный пакетик с зеленым порошком, вслед за которым на землю выпал еще один, и показал его Кге. – Под соусом сефа.

– Во имя Вселенной, друг! Мог ли я рассчитывать на подобное в этой дыре?

– Почему бы не побаловать себя и напарника? – Оскалился Тце. – Инрлъе, конечно, консервированные, уж прости. Но приправу я взял с собой из дома. Именно для такого прекрасного вечера.

Сквозь едва поблескивающее голубым маскирующее поле виднелось темнеющее небо, а звезды, собравшиеся в ожерелья неизвестных созвездий, заслоняли силуэты деревьев и огромного радиотелескопа. Кге цыкнул от удовольствия и указал на второй пакетик:

– А что там?

Тце поднял его и положил обратно в карман.

– Это сюрприз. Ты отведаешь его в конце.

– Прощальный ужин, о да! Когда я, наконец, покину эту планетку… Может, готово?

– Пожалуй, – согласился Тце и достал две тарелки, в которые и разложил содержимое котелка.