– Значит, ты мой дух-хранитель?

Рю сидел на табуретке в своей комнате, а напротив него, опершись на стол, во всей своей сияющей белизне стоял Тииль, чье лицо выражало смесь скуки и легкого презрения. С их первого разговора прошло несколько дней, и дух впервые согласился ответить на мучившие Рю вопросы.

– Мне казалось, я так и сказал.

– То есть это я тебя призвал?

– Нет. – Дух выглядел раздраженным. – Я сопровождаю тебя с самого твоего рождения, ты просто до этого момента меня не замечал. Способности развиваются постепенно, по мере взросления.

Рю никак не мог взять в толк, почему дух так неохотно отвечает на его расспросы. Самому юноше было безмерно любопытно узнать побольше о духах, своем наследии и столь внезапно обретенных способностях.

– Способности? А что еще умеют потомки Оманоске?

– Я же говорил, открывать духам путь в ваш мир.

– То есть я могу призвать других духов?

Тииль тяжело вздохнул. Рю уже точно убедился, что дух утруждался дыханием только в тех случаях, когда это было необходимо для драматического эффекта.

– Нет. Во-первых, только самые сильные духи могут переходить на эту сторону сейчас, когда врата закрыты. Во-вторых, это возможно, только если они сами этого хотят, они не услышат твой зов.

– Но в древних легендах рассказывалось о людях, которые призывали духов и с помощью их силы получали невероятные возможности! – Рю не мог поверить, что от магической мощи древних мудрецов ему досталась только способность общаться с одним максимально неприятным духом.

– Так ты больше верь легендам! Да, когда врата были открыты, духам было куда проще попадать в ваш мир и изменять его так, как мы меняем свой мир. И некоторые люди так или иначе договаривались с духами, чтобы те работали на них.

– То есть я могу договориться с тобой и пользоваться твоей силой?

– Ха! Только нет у меня никакой силы. Когда врата закрыты, я могу только принимать человеческий облик, как тогда в лавке. Но и то поддерживать его долго даже я не в состоянии.

– Даже ты?

– Если ты еще не понял, я не какой-то заштатный дух дуновения весеннего ветра, – фыркнул Тииль, – в своем мире я способен на многое.

– А какой он, мир духов?

– Тебе это знать не положено. Великий не зря решил, что нашим мирам не стоит соединяться, дела мира духов – не для людей.

– Но ты же следишь за нашим миром, это нечестно!

Тииль рассмеялся:

– Если ты еще не понял, справедливость – это выдумка людей. На самом деле ее не существует, смирись.

В течение следующих недель Рю еще много раз пытался узнать у Тииля что-то о духах, Оманоске и вратах между двумя мирами. Ему все еще было сложно поверить, что легенды и сказки про духов, живущих среди людей, и о людях, заключающих с духами договоры для получения невероятных способностей, – нечто большее, чем выдумки, и хотелось как можно больше узнать о том, что это значит для него самого.

Но Тииль не спешил делиться с ним своими знаниями, то и дело упоминая о решении Оманоске о разделе миров. При этом дух всем своим видом демонстрировал недовольство и по-стариковски брюзжал о том, что каждый следующий способный потомок задает те же самые вопросы. Но все-таки кое-какие крупицы информации юноше удалось у него разузнать.

Например, Рю узнал, что сами духи не так уж и много знают о том, как именно Оманоске закрыл врата. Даже несмотря на то, что Тииль сам присутствовал при этом, он не смог рассказать Рю никаких подробностей или хотя бы объяснить, что врата из себя представляют.

Помимо этого Рю также с интересом обнаружил, что деление на духов и демонов, принятое в Гирине, – это не просто выдумка суеверных людей. Тииль тоже использовал слово «демон», презрительно называя так тех своих сородичей, которые не поддержали Оманоске и не хотели покидать мир людей. В рассказах духа демоны представлялись жадными эгоистичными существами, думающими лишь о своей выгоде и делающими все, чтобы использовать слабовольных людей для достижения власти и господства. Тииль был уверен, что даже спустя тысячу лет после закрытия врат эти демоны не изменили своим желаниям и только и мечтают о том, чтобы вновь открыть врата и получить доступ в человеческий мир.

Эта новая реальность увлекла Рю подобно тому, как много лет назад его увлекало чтение альбийских книг. Перед ним открылась дверь в новый, незнакомый ему мир, и Рю, недолго думая, шагнул в нее, забыв обо всем на свете. Из этого состояния его вывело неожиданное столкновение с реальностью: одним теплым летним утром за завтраком Клод торжественно объявил ему, что его манускрипт закончен.

– Значит, все-таки уходишь? – Клод выглядел одновременно расстроенным и воодушевленным.

Рю кивнул. В последние несколько дней он много думал о своей судьбе. Знание о том, что он не просто обычный молодой воин из Гирина, а потомок самого Великого Оманоске, наделенный крупицей его дара, изменило его отношение к себе. В этом новом свете выбор между спокойной жизнью в качестве помощника Клода и приключениями как будто и не стоял. Ведь разве может потомок Оманоске удовлетвориться обычной жизнью? Разве это не будет предательством своей судьбы и своего великого наследия? Наверняка судьба готовит ему нечто иное, нечто великое. А еще теперь Рю знал, что он отправится в путешествие не один. Тииль, конечно, безмерно раздражал юношу своей наглой и самоуверенной манерой и привычкой совать нос не в свое дело, но все же путешествие с ним виделось лучшей альтернативой одиночеству.

– Что ж, я рад, что ты принял такое решение! – продолжал Клод. – Немного обидно терять такого замечательного помощника…

Ученый сделал паузу, и Рю показалось, что он сейчас заплачет, но Клод быстро совладал с собой и продолжил в обычной благожелательной манере:

– Ты все-таки проделал такой большой путь, негоже тебе оставаться в нашей деревне навсегда.

– Спасибо вам за все, что вы для меня сделали. Если я могу как-то еще быть полезен…

– О, я так рад, что ты сам предложил! Я хотел попросить тебя отвезти мой манускрипт в столичный университет. Мой старый профессор очень заинтересовался моей работой.

– Вы доверите мне такое ответственное задание?

– Конечно! Что за вопрос?! Я тебе полностью доверяю, мальчик. Тем более я уверен, тебе будет полезно познакомиться с профессором Луисом.

Рю не знал, как реагировать на такое. Клод в очередной раз без колебаний полагался на него, несмотря на то что за все это время Рю принес ученому лишь хлопоты.

– Само собой, я тебе за это заплачу, – продолжил Клод.

– Нет, что вы, не нужно, вы уже столько для меня сделали за этот год, я никак не могу требовать с вас деньги!

– Это не обсуждается! Тебе нужны будут подъемные на первое время, и ты можешь честно их заработать.

Клод вдруг резко подался вперед и обнял Рю. Юноша, который никак этого не ожидал, невольно замер как истукан. Никто не обнимал его с тех пор, как он был совсем ребенком, в клане Омано такие телячьи нежности не поощрялись даже в отношениях супругов, не говоря уже обо всех остальных.

Клод довольно быстро отстранился, но оставил ладони на плечах Рю и посмотрел ему прямо в глаза:

– Я уверен, что тебя ждут великие дела, мой мальчик, иначе и быть не может. Я буду молиться за тебя.

Договорив, ученый отпустил Рю и снова отошел на некоторое расстояние. Рю совершенно не понимал, как реагировать на такое, и смог только промямлить:

– Спасибо вам, спасибо за все.

– Полноте! – Клод всплеснул руками. – Это я должен тебя благодарить, ты очень помог мне.

Ученый говорил чуть рвано и заметно суетился. Рю показалось, что за непринужденной манерой он пытается скрыть совсем другие эмоции. Видимо, Клод и правда был расстроен решением своего помощника, и Рю совершенно не понимал, как к этому относиться. Когда он покидал Гирин, никто, кроме разве что Коры, не выразил по этому поводу никаких эмоций. И Рю был уверен, что вся его семья вздохнула с облегчением после его отъезда. А Клод, совершенно чужой ему человек, в очередной раз проявлял к нему заботу и участие, которых юноша совершенно не знал в прошлом. Рю вдруг самому стало грустно оставлять ученого. Время, проведенное в его лавке, несмотря на все тревоги и страхи, оказалось самым счастливым в его жизни. Но решение было принято и отступать было некуда.