Удивительно, но столь ценный памятник мирового уровня никак не мог найти постоянного хозяина в своей стране («Ну, нет пророка у своём Отечестве!»): то он, никем из историков не востребованный, валялся в библиотеке Печатного Двора, то в Типографской библиотеке… В конце концов из Синодального хранилища Свод в начале XIX века был изъят и продан (sic!) по происхождению греческому дворянину и русскому меценату Зою П. Зосиме, кстати, спонсору строительства первой астрономической обсерватории МГУ. Но вот незадача: по пути ли к Зосиме, иль много ранее гла́вы Национальной летописи от царя Ивана IV, в которых был изложен период истории страны до 1122 года, и в которых, очевидно, описывалось изначалье Руси и ход её христианизации, странным образом оказались утеряны, или якобы утеряны!.. Много чего происходило с литературными памятниками древности в период правления Дома Гольштейн-Готторпов-Романовых.
Лишь только в 1764 году была издана светская «Коллекция Русской истории» Герхарда Миллера (†1783), да и то на немецком языке. Однако это был отнюдь не первый результат труда бригады немецких специалистов в Российской Академии наук в лице Августа Шлёцера (†1809), а также Готлиба Байера (†1738), получивших госзаказ ещё от императрицы Анны Иоанновны и её «поводыря» Эрнста И. Бирона на разработку свя́зной истории Российской империи и обязательно синхронной истории Западной Европы. Были до 1764 года и доклады немцев в университете, и отдельные публикации по теме «История России».
«Славные» итоги наставлений Анны Иоанновны по заимствованию Россией культуры Западной Европы, этой клинической русофобки на русском троне, подхватил затем потомок Кара Мурзы, праправнук лидера степняков (букв. Чёрного Властителя), пригретого когда-то Борисом Годуновым; теперь русифицированное имя этого историка известно как Н. М. Карамзин. Именно ему мы обязаны упрочением норманской теории, которая к XX веку выстроила перед собой циклопические баррикады подтасованных летописей, и дело лишения русского люда своей истинной истории было, по сути, завершено трудами персонажей частенько совсем не русских кровей.
Ещё пример тому? Вот перед нами профессор Гельсингфорсского (Хельсинки) университета В. Й. Мансикка, специализацией которого был вообще-то угро-финский эпос. Совершенно непонятно, что его подвигло открыть Ипатьевскую летопись, но после этого профессор успешно «похоронил» связь древних русских богов с египетскими фараонами, связи России и Египта, что так конкретно были отражены в летописи под 1114 годом. Аргумент у финна был «убийственен» – всё это ложь просто потому, что это вздор. В то время как связь Киева с Египтом легко доказывается, в частности, существованием древнейшего документа X века под условным названием «Киевское письмо» (о нём чуть далее); см. также прил. 8. Однако выводы Мансикки историками РФ так до сих пор не опровергнуты. Наверное, потому, что за него ещё в начале XX века вступился академик А. А. Шахматов? Ну а ныне, в XXI веке кто является заступником конкретно? С какими реальными аргументами?
Предвзятому взгляду на историю России инородцев-иностранцев смогли противостоять только Ломоносов и Татищев, но (внимание!) их фундаментальные контр-исследования по истории Отечества увидели свет лишь через год и, соответственно, через 18 лет после их смерти: только в 1766 году вышла в свет «Древняя Российская история» Ломоносова, а в 1768 году «История Российская с самых древнейших времён» Татищева; все черновики авторов при этом «странным образом» якобы были утеряны. И, строго говоря, сегодня невозможно сказать с уверенностью, какой текст в данных книгах принадлежит авторству однозначно русских учёных, а какой – дело рук цензоров из по сути русского филиала немецкой Академии наук.
Спусковым же моментом выхода «из дрёмы», резкого повышения внимания интеллектуальной элиты общества к своим Древностям послужила, на мой взгляд, победа России в Отечественной войне 1812 года: добравшись до Парижа в 1814 году, наши воины с удивлением обнаружили, что культура аборигенов мало чем отличается от русской, а если местное общество и отличается нравами, то в худшую сторону. И тут от энергии победы, от переполняющего душу чувства патриотизма и гордости за свою страну у людей перехватывало дыхание; впервые за много столетий граждане России в массовом порядке начали интересоваться историей жития своих пращуров, это стало даже модным, и интеллектуальная элита бросилась искать документы с описанием своих истоков. Но только к 1834 году многочисленным волонтёрам удалось собрать 168 копий Национальной летописи (см. главу «Введение» в Томе 1 ПСРЛ), некоторые из которых были буквально спасены от полного уничтожения4.
А теперь подсчитаем сколько даже не лет, а столетий Российское общество за последние четыре века приобщалось к своим истокам только крайне узким кругом лиц и, к сожалению, отнюдь не всегда русских кровей? Первые Романовы практику летописания в XVII прекратили вообще, появление на Руси собственных историков жёстко поставив на столетнюю паузу: первые исследователи Древностей (Ломоносов, Татищев) наявились на Руси только в XVIII и только после искорёживания Русских Древностей немецкими спецами по заказу императрицы Анны Иоанновны. При этом то, что Романовы натворили с исходными текстами литературных памятников за этот срок, даже представить трудно! Дальше опять наблюдаем столетнюю лакуну интереса широких слоёв русского общества к своим Древностям вплоть до завершения Отечественной войны 1812–1814 гг. – Итого аж двести долгих лет! Двести лет интерес общества к своей истории, к её изучению и анализу если не блокировался властью, то, по крайней мере, не поощрялся никак. Доступ к имеющимся древним документам сколько человек имели? – Один, два, десяток-другой на всю страну… Сколько?
И вот наконец, в начале XIX родилась идея создания печатной версии всех списков Национальной летописи. Идея издания ПСРЛ принадлежала декану исторического факультета университета академику Николаю Г. Устрялову, первым главным редактором стал акад. Яков И. Бередников. Тексты изначально издавались в оригинале, с разночтениями по различным спискам… Удивительно, но работа по изданию ПСРЛ не завершена и поныне, в веке XXI-м (sic!).
Стоит непременно отметить, что идея акад. Устрялова оказалась более чем актуальной для его современников, она легла на благодатную почву: начало печатного издания ПСРЛ совпало с мощным приростом в стране образованной и весьма пассионарной части её населения. Можно привести лишь несколько примеров разительного отличия общества начала века XIX от прежних времён:
в поместье Тригорское (Псковская губерния), куда Пушкин похаживал из Михайловского на свидания с Анной Керн, была библиотека из примерно одной тысячи томов на 14 языках мира (все книги сохранились);
в имении Н. И. Балычева (Калужская губерния) находилась библиотека аж в шесть тысяч единиц хранения (sic!); редчайшие книги из коллекции князя Куракина о Смутном времени были собраны профессором А. В. Барсовым (Москва), а уникальным частным музеем древних статуй и изделий из фарфора слыло имение Араповых в Тамбовской губернии… Полный текст «Синодика книг и иных древностей», разграбленных в 1917–1918 гг. и уничтоженных «революционными» толпами см. на Сайте. Составитель – С. Р. Минцлов;
в стране впервые народились свои собственные учёные и исследователи: в 1802 году В. В. Петров открыл явление дугового разряда; П. И. Прокопович изобрёл в 1814 году первый в мире рамочный улей, Н. И. Лобачевский стал в 1829 году автором неевклидовой геометрии, Д. А. Загряжский изобрёл гусеничный ход (1837), Е. М. Артамонов – первый в мире велосипед с педалями и поворачивающимся рулевым колесом (1801), Б. О. Якоби – первый электродвигатель (1834); металлург П. П. Аносов раскрыл тайну изготовления древних булатов (1840)… Было чем гордиться России и за мореходов: И. Ф. Крузенштерн и Ю. Ф. Лисянский в 1803–1806 гг. совершили первое русское кругосветное путешествие, описав опять-таки первыми житие люда на о. Сахалин и на Камчатке, а Ф. Ф. Беллинсгаузен и М. П. Лазарев в 1819–1821 годах открыли Антарктиду! – И это далеко не полный список нарождающейся плеяды русских гениев и их открытий.
