Здесь я снова запнулась, а потом и скривилась. Если Георг не будет гадом, то в выходной мы с парнями отправимся пробовать на себе разломы. Следовательно, в особняк бабушки я в ближайшие дни не попаду. Эх!

Только всё сложилось вообще не так.

Утром следующего дня, на первой же перемене, нас с МикВоем выловил Псих и, наклонившись ко мне, вопросил грозно:

– Ты зачем разболтала Георгу?

Я потупилась, приготовилась оправдываться, но парень неожиданно хлопнул по плечу и рассмеялся:

– Расслабься, Маргаритка! Я не сержусь, а совсем наоборот.

Я удивилась, а Псих добил:

– К разломам идём завтра!

– К каким ещё разломам? – не понял Ботаник. Он действительно не знал.

– К обычным, – ответил Псих. – К тем, возле которых, есть шанс настроиться на межмировую телепортацию.

МикВой изумился ещё больше, но его глухое «зачем» было перебито моим недоумённым:

– Как завтра? Завтра же учебный день. Кто нас отпустит?

– Уже отпустили. – Псих прямо-таки лучился оптимизмом. – Сам ректор.

Я мысленно застонала, отлично понимая, что радости ректор при этом не испытывал. Калтум вообще ненавидит, когда нарушают правила, а это было явное нарушение. Следовательно, решение он принимал не добровольно, а под давлением.

Главный вопрос: а зачем Георг на него надавил?

– Зачем Георг надавил на Калтума? Чем его величество не устраивал выходной?

– Твоя бабушка, – прозвучали новые неожиданные слова. – Она требует встречи с тобой и, кажется, все мозги Георгу проела.

Я не могла не улыбнуться – какая прелесть.

Приятно. Но новость о завтрашнем походе была всё-таки ошеломительной.

Более того, мы не успевали получить консультацию у самого сведущего в разломах портальщика – у моей мамы. Я лишь сегодня ночью поняла, что мама способна помочь. Хотела поговорить с Психом, а вечером отправить маме письмо.

Здесь и сейчас я об этом сказала.

У Ботаника лицо вытянулось, а Храфс отмахнулся:

– Не нужно никаких консультаций. В бумагах Юдиуса всё отлично описано.

Ну не нужно, так не нужно.

– При чём тут Юдиус? – вскинулся Ботаник. – А при чём леди Лилианна?

В эту секунду я осознала не самую приятную вещь.

Псих МикВою не сказал. Не только про путешествие к разлому – Храфс умолчал о главном! О нашем с мамой происхождении.

Почему? Видимо решил, что на приключение Джим и так согласен, а вот эту мою тайну лучше открывать самой.

В итоге я посмотрела на Джима жалобно. Потом махнула Психу, подхватила МикВоя под руку и потащила в аудиторию. И уже там даже не сказала, а написала в тетради и подсунула другу:

«Моя последняя тайна, Джим. Я родилась и выросла в другом мире».

Ботаник прочёл. В следующую секунду в аудиторию вошёл магистр Фамио, а Джим…

– Магистр, позвольте выйти на пару минут.

– То есть? – неприятно удивился преподаватель.

– Очень надо, – Джим покраснел. – Прям… – он шумно вздохнул и закончил: – Приспичило.

По аудитории побежали смешки, а Фамио от такой честности немного смутился.

– Хорошо, идите адепт.

Ботаник не вышел, а прямо-таки вылетел!

Дверь захлопнулась, лекция началась, а там, в коридоре, раздалось несколько непонятных звуков.

Неожиданно для самой себя я обратилась к артефактам:

«Слушайте, а среди вас случайно нет штуки, позволяющего видеть сквозь стены?»

Один из браслетов, ещё остававшихся на ноге, вдруг нагрелся, и стена между аудиторией и коридором действительно стала полупрозрачной.

Я увидела… Джима, который топает ногами, потрясает кулаками и беззвучно ругается. Кажется, у Георга появилась компания. Если его величество надумает распить бочонок валерьянки, то я знаю с кем именно он будет пить.

Утро следующего дня началось до неприличного рано. Когда будильник запищал, за окном ещё царила кромешная тьма.

Я открыла один глаз, потом второй… Зевнула и попыталась перевернуться на другой бок, чтобы полежать «ещё минутку», но к писку будильника добавилось истеричное:

– Рф-мяу-у-у!

Фиалка. Су…шка зелёная.

Она провопила так громко, что я подпрыгнула на постели. Если возлюбленная Жреца продолжит издавать вот такие звуки, нас обязательно засекут.

Я щёлкнула пальцами, активируя магические светильники, и посмотрела на кошку строго.

– Чего орёшь?

Только пушистой красавице было плевать. Словно издеваясь, она села поудобнее и принялась мяукать без остановки. Я хотела запустить в неё подушкой, но после сна руки были как макаронины, сил для броска не хватало.

– Да замолчи ты!

Увы, услышать меня не пожелали.

– Фиалка! Ну я же не виновата, что Жрец… что его унесли!

Хвостатая девушка опять-таки проигнорировала, и я принялась мысленно костерить Георга. Вот же зараза! Устроил мне веселье. «Лысого» ему, видите ли, подавай.

И телефон мой! Р-р-р! Надо всё-таки поставить вопрос ребром. Потребовать незамедлительного возврата всего имущества, иначе…

Тут я представила какие именно ролики может смотреть король при помощи хвостатого вай-фая и нервно сглотнула.

Так. Хватит. Не буду портить себе утро ещё больше. Нам ведь сейчас к разломам идти, а если буду взвинченная, могу наделать ошибок и вообще чего-нибудь натворить.

С этой мыслью я сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и опять рявкнула на голосящую Фиалку. Поразительно, но в этот раз подействовало. Кошка заткнулась, а я поплелась в ванную, чтобы умыться и вообще.

Через пятнадцать минут я была почти готова. Одной рукой кормила Фиалку, другой заплетала косу, а третьей застёгивала предназначенные для верховой езды брюки. За время, проведённое в этом мире, я почти отвыкла от «мужской» одежды, и сейчас чувствовала себя не очень уютно.

Только главный неуютный момент ждал впереди!

Едва я закончился с кошкой и натянула камзол, в дверь комнаты постучали. Это, учитывая ранний час, было настолько неожиданно, что я вздрогнула. А потом подумала – может в общагу прорвался Псих?

Ну и что, что общага женская и под защитой. У Психа договорённости с Георгом Калтумом, так почему бы нет?

Дверь я открыла без задней мысли, и удивилась космически, обнаружив на пороге не друга, а сокурсницу.

Белокурая Брогс, наезжавшая на меня в самом начале, а позже получившая нагоняй от самого Георга, была облачена в вычурный пеньюар и уже заранее поджимала губы.

– Доброго утра, – сказала блондинка. – Уже не спишь?

– Ээ-э… – растерялась я.

Брогс, как бульдозер, прокатилась по мне взглядом, заметно удивилась брючному костюму, а я шагнула вперёд, загораживая обзор и одновременно прикрывая дверь, чтобы девушка не заметила Фиалку.

Если эта мохнатая зараза сейчас замяукает, нам обеим конец.

– Ну ничего себе, – прокомментировала Брогс, и я напряглась ещё больше, ожидая вопросов.

Но вместо этого сокурсница вытащила из-под кружева пеньюара пухлый конверт и протянула мне:

– Это, как понимаю, твоё?

Я уставилась оторопело, а блондинка указала на надпись. На конверте значилось: «Маргарите Сонтор, лично».

– Откуда это у тебя?

– Да неоткуда, – девушка скривилась. – Мне передали свёрток из дома, а в свёртке, кроме прочих вещей, нашлось вот это. Я понятия не имею как это туда подбросили.

– Подбросили? – переспросила я тупо.

– Ну разумеется. Почерк-то чужой! Да и причин переписываться с тобой ни у кого из моих домашних нет.

Брогс была возмущена и недовольна. Полагаю, окажись на моём месте кто попроще, она бы просто выбросила конверт в помойку.

– Ладно, спасибо, – буркнула я. Разбираться со странностью прямо сейчас не хотелось.

Сокурсница окинула меня новым неодобрительным взглядом и удалилась. Настроение от этого её презрения просело, но…

– А да и фиг бы с ней! – вслух, но шёпотом, припечатала я.

Конверт был брошен на тумбу в прихожей, а я натянула сапоги, подхватила плащ и полупустой рюкзак – основное снаряжение и запас еды Псих обещал отдать перед непосредственным перемещением к разломам.