Это могло означать лишь одно. В нашей школе по-прежнему работает учитель-инопланетянин.

Глава четвертая

ХОННИ ФЛИНТ

Я рассудил так: кому бы ни принадлежала эта перчатка, он (или она, или оно?) остался здесь, когда Сьюзен с остальными ребятами выдворила Броксхольма из города. Но почему пришельцы не вернулись за ним? Неужели его бросили одного?

Или его миссия еще продолжалась? Так или иначе, нужно что-то предпринимать, нужно говорить с людьми, убеждать их в необходимости бороться с новой угрозой!.. Все правильно, однако сперва я должен вылезти из мусорного ящика. Во мне опять зашевелились страхи. Если пришелец, кем бы он ни был, увидит, как я вылезаю из ящика, он может задуматься: а не нашел ли я его перчатку? И тогда он решит избавиться от меня…

Я снова вспомнил, как Броксхольм наглухо заплавил двери школы. Может быть, мне следует оставить перчатку там, где я ее нашел? Но тогда я не смогу доказать свою правоту. С другой стороны, если пришелец поймает меня с перчаткой, то все будет кончено.

Я перебрался в дальний угол контейнера и задумался, устроившись на кучке бумажных салфеток. Перчатка притягивала взгляд, хотя мне совсем не хотелось встретиться с ее владельцем.

Мне показалось, что последний звонок прозвенел не раньше, чем через несколько часов. Я слышал, как смеются и переговариваются выходящие из школы ученики. Со скрипом распахнулась задняя дверь, и уборщица из столовой вывалила в контейнер еще один бачок мусора.

Моя одежда насквозь пропиталась потом, не говоря уже о прочих вещах. Оставалось утешаться тем, что я пришел на первый урок не в новеньком костюмчике, как большинство ребят, а в джинсах и рубашке с джемпером.

Свежий воздух! Как мне не хватало свежего воздуха! Закрыв глаза, я прислонился щекой к стенке контейнера. Ох! Металл был горячим, как раскаленная сковородка. Я перебрался на другую сторону, где лежала тень, и попробовал еще раз. Теперь вышло лучше; стенку контейнера нельзя было назвать прохладной, но она не обжигала кожу.

Наверное, я немного вздремнул, потому что вскоре встрепенулся в панике, потревоженный громким лязгающим звуком. Кто-то бросал баскетбольный мяч в стенку контейнера! Если бы я любил рэп, то мог бы получить от этого удовольствие, но я не выношу музыки, которая бьет по мозгам, поэтому вы можете представить себе мои страдания.

Послышался шорох, и я невольно вскрикнул, когда через мою ногу торопливо пробежала огромная крыса. К счастью, я вскрикнул одновременно с очередным ударом мяча, и меня никто не услышал.

— Убирайся отсюда! — зашипел я на крысу.

Она не обратила на меня внимания. Я схватил огрызок яблока и запустил им в отвратительного серого зверька, но промахнулся. Крыса отбежала в сторону и занялась своими делами. Я решил оставить ее в покое.

Когда чокнутый баскетболист-любитель наконец перестал колотить мячом в стенку контейнера, мне казалось, что я только что вышел из кузнечного цеха металлургического завода. Несмотря на звон в ушах, я попытался прислушаться. Конечно, трудно было судить наверняка, но мне показалось, что площадка опустела.

Перчатку я все-таки решил взять с собой. Без нее никто не поверит моим словам, как бы я ни старался. А если мне не поверят, то кто знает, что натворит пришелец в нашем городе?

На нетвердых ногах я добрался до передней стенки контейнера и осторожно высунул голову. Свежий воздух! Какая красота! Я никогда не думал, что смогу так обрадоваться глотку обычного воздуха.

Но счастье длилось недолго: в следующую секунду я заметил Хваталу, идущего к автостоянке. Я нырнул обратно в контейнер и подождал, пока звук двигателя его автомобиля не затих в отдалении, а потом попробовал снова.

Теперь горизонт был чист. Я напрягся и попробовал подтянуться наверх. Сперва ничего не вышло: я почти обессилел от жары и духоты. После длительных усилий мне удалось перекинуть через край обе ноги и перевалиться на асфальт.

Я хватал ртом воздух и отряхивался. Если бы запах можно было видеть, то прохожим, наверное, показалось бы, что я окружен плотным удушливым облаком. От меня пахло хуже, чем от носков моего брата Патрика, которые тот обычно носит неделю, не снимая.

Нерешительность сковывала меня. Что нужно сделать в первую очередь? Кому можно рассказать о неожиданной находке?

Ответ не заставил себя ждать: нужно встретиться со Сьюзен. Она — единственная, кто способен поверить мне. Но когда я добрался до дома Сьюзен и нажал на кнопку звонка, дверь открыла не она, а ее мать. С подозрением потянув носом воздух, она велела мне отправляться домой и как следует вымыться. Она даже отказалась сообщить Сьюзен о моем приходе.

Поэтому я не стал говорить ей, что мне страшно идти домой одному.

Я шел по Пайн-стрит, распространяя вокруг себя ароматы помойки и пытаясь придумать, что же я скажу маме, когда из кустов неожиданно вышла какая-то женщина.

Моя рука сама собой заползла в карман. Не годится показывать людям грязные руки, даже если они ничего не знают о выключателе пожарной тревоги с чернильным распрыскивателем.

Женщина показалась мне очень красивой. Она носила свои светлые волосы собранными в длинный хвост на затылке, а голубизна ее глаз не уступала свежевыкрашенному голубому «бьюику» моего отца. Ее фигура напоминала греческие статуи, которые мне иногда нравится разглядывать в энциклопедии. С ее шеи свисал фотоаппарат на кожаном ремешке.

— Привет, Дункан! — обратилась она ко мне, с улыбкой протянув руку. — Меня зовут Хонни Флинт.

Мне ужасно хотелось пожать ей руку, но я не мог, иначе она бы увидела бордовое пятно.

— Откуда вы знаете, кто я такой? — спросил я. В голове у меня вертелась мысль, что следует издать закон, запрещающий подобные улыбки: они совершенно обезоруживают человека.

— Я навела справки… — начала она, но вдруг нахмурилась и наморщила нос. — Что с тобой случилось?

— Мне не хочется об этом говорить, — буркнул я, покривив душой. На самом деле мне хотелось рассказать обо всем, но я боялся, что она поднимет меня на смех.

Хонни пожала плечами.

— Полагаю, ребята твоего возраста часто попадают в разные переделки, — заключила она. — Но об этом-то мне и хотелось с тобой поговорить. Насколько мне известно, у тебя в прошлом году были приключения с пришельцами.

Я ощутил легкий укол страха. Жители нашего города старались не говорить о прошлогоднем скандале с пришельцем. По словам моего отца, они пришли к выводу, что им все равно никто не поверит. В полицейских рапортах Питер числился пропавшим без вести: либо сбежавшим из дому, либо похищенным бандитами. Там тоже ни словом не упоминалось об инопланетянах.

Так откуда же эта женщина узнала обо мне? Не инопланетянка ли она? Известно ли ей о найденной мною перчатке? Может быть, она собирается забрать меня с собой?

— Откуда вы знаете про пришельцев? — нервно спросил я.

Хонни снова улыбнулась.

— У меня есть свои источники информации, — туманно ответила она и неожиданно двумя пальцами приподняла мой подбородок, вынудив меня взглянуть в ее голубые глаза. — Как бы тебе понравилось оказаться героем газетной статьи, Дункан?

— Какой статьи? — спросил я, невольно заинтересовавшись.

Улыбка Хонни стала еще ослепительнее.

— В «Национальном обозрении», — ответила она.

Вот тебе раз! Мой отец обожает «Национальное обозрение» и просит маму купить этот еженедельник каждую субботу, когда она собирается в магазин за покупками. Мне тоже нравится читать «Национальное обозрение». Там всегда можно встретить огромные заголовки вроде «ЭЛВИС СЪЕЛ МОЕГО РЕБЕНКА» или «БРОДЯЧИЕ ЗОМБИ ТЕРРОРИЗИРУЮТ ГОРОД».

У меня сложилось впечатление, что Хонни можно доверять. Будь она инопланетянкой, она назвалась бы корреспонденткой «Нью-Йорк тайме» или другой центральной газеты. Ну какой пришелец добровольно признается, что работает в «Национальном обозрении»?